Энни Уэст - Самая непокорная жена

– Тогда я предлагаю вам заняться этим в каком-нибудь другом месте.

Жизлан сказала себе, что ей следует встать и выгнать его. Но как? Она же не может меряться с ним силой.

– Вот, выпейте это. – Он протянул ей чашку ароматного шоколада.

Может быть, он был прав. Может быть, ей следует восстановить силы, прежде чем снова бросаться в бой. Жизлан приподнялась повыше на подушках и взяла у него из рук чашку с шоколадом. Их пальцы соприкоснулись, и ее обдало жаром. Очевидно, она очень устала и у нее разыгралось воображение.

– Спасибо, – с трудом выговорила она.

– Всегда к вашим услугам.

Он подошел к стоявшему с его стороны кровати огромному креслу, рядом с которым на небольшом столике стоял лэптоп и лежала груда бумаг.

– Что вы делаете?

– Я же говорил, мне нужно поработать.

Он сел в кресло, вытянул ноги и потянулся за лэптопом. Поймав ее изумленный взгляд, он улыбнулся:

– Да, даже мы, провинциалы, умеем читать и писать.

Жизлан закрыла рот. Она не имела в виду, что он безграмотен. Ее просто смущала интимность происходящего. Хусейн, с голой грудью и босой, расположившийся так вальяжно рядом с ее кроватью…

– Шоколад остынет, – сказал он, не глядя на нее.

Не желая тратить силы на споры, Жизлан снова откинулась на подушки и поднесла чашку к губам. Она пообещала себе, что сочтется с ним позже.

Но позже ей не представилось случая. Она достаточно отдохнула, чтобы с аппетитом поужинать, а потом занялась своими бумагами. Но через некоторое время она задремала, опустив бумаги на колени.

Она проснулась, когда Хусейн забрал их у нее. Она была поражена тем, что настолько расслабилась в его присутствии. Но в шуршании бумаг и мягком постукивании клавиш было что-то невероятно успокаивающее.

Она растерянно посмотрела в его голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Почему она раньше не замечала, что они так красивы?

– Спите, Жизлан.

Она попыталась приподняться, но он положил руку ей на плечо:

– Не волнуйтесь. Обещаю вам, что я вас не побеспокою.

Жизлан, не отводя от него глаз, обнаружила, что верит ему. Она медленно откинулась на подушки. В голове ее мелькнула мысль, что это было ошибкой. Но она слишком устала, чтобы сопротивляться.

И тем не менее она напряглась, когда он протянул руку и погасил лампу. У нее перехватило дыхание, но он спокойно вернулся к своему креслу и к своей работе.

Жизлан какое-то время лежала без сна, рассматривая его лицо. Она не могла понять, почему этот сломанный нос, твердые губы и упрямый подбородок так привлекают ее. А что касается его плеч и мощной груди, его тонкой талии и узких бедер… И она крепко закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого.

Когда Жизлан проснулась, солнце стояло уже высоко. Она была одна в этой огромной кровати, но, повернувшись на другой бок, заметила отпечаток головы Хусейна на лежавшей рядом подушке.

Он вторгся в ее пространство, в ее личную жизнь и в ее кровать. И она позволила ему это.

Неужели он и вправду имел в виду то, что сказал? Что он будет ждать ее приглашения, чтобы заняться с ней сексом?

Она поджала губы. Если он думал, что, проявив о ней заботу, заставит ее изменить свое решение, он глубоко заблуждался.

Вернувшись вечером в свою комнату, Жизлан с облегчением обнаружила, что там никого нет. Хусейн уехал по делам в другой город и, если ей повезет, вернется, когда она уже будет спать.

Выпив чашку чая с мятой, она взяла телефон, чтобы позвонить подруге, но внезапно услышала, как дверь в ее комнату открылась. Обернувшись, она увидела входящего в спальню Хусейна.

– Вы звоните сестре?

– Нет, просто подруге.

Жизлан с ужасом увидела, что он принялся снимать с себя сорочку.

– Я предпочла бы не видеть, как вы раздеваетесь.

– В таком случае закройте глаза, миледи.

С этими словами он стянул с себя брюки и нижнее белье и предстал перед ней во всем великолепии своей наготы. Жизлан была потрясена видом его сильного, мускулистого тела. Она поспешно схватила лэптоп и направилась в гостиную. Работа отвлечет ее.

Позже по его настоянию они поужинали в небольшой, примыкавшей к апартаментам столовой. Жизлан не могла понять, почему он захотел ужинать вместе с ней. Он не пытался соблазнить ее. А в ответ на ее слабые попытки завязать разговор отвечал коротко и чуть ли не сквозь зубы.

– Простите, – внезапно сказал он. – У меня отвратительное настроение. Ваши приближенные совсем доконали меня.

– Мои приближенные?

– Ну хорошо, хорошо. Депутаты нашего парламента. Я весь день занимался тем, что пытался заставить двоих из них работать сообща.

– Не проще ли было просто приказать им?

– Я мог это сделать, но предпочел, чтобы они пришли к взаимопониманию по собственной воле. В конечном счете это сбережет мое время, если они не будут каждое решение отсылать на одобрение мне.

– И кто именно вас так разозлил?

– Министр образования и министр общественных работ.

– Ах, эти!

Это все объясняло.

– Что значит «эти»?

– Они не выносят друг друга. Мой отец старался не сводить их вместе. Но они прекрасно справляются со своей работой, так что он терпел их. Он говорил, что у них межличностный конфликт.

Хусейн внимательно посмотрел на нее:

– Ваш отец многое обсуждал с вами?

Жизлан пожала плечами:

– В основном с Азимом, своим главным советником. Но и я была в курсе большинства текущих дел.

– Он доверял вам.

Его слова заставили ее задуматься. Отец причинял ей боль своей неспособностью любить ее, но он и вправду многое обсуждал с ней. И уважал ее мнение. Внезапно она почувствовала горечь утраты. Он не был идеальным отцом, но не был и чудовищем. И он был ее единственным родителем, потому что мать она почти не помнила.

– Жизлан?

– Простите, я задумалась. Прошу извинить меня. – Она встала из-за стола. – Я очень устала.

Было еще рано ложиться спать, но ей нужно было побыть одной.

Возможно, Хусейн понял это, поскольку не последовал за ней в спальню. Два часа Жизлан работала с документами, после чего легла в постель и взяла в руки книгу.

– Вы читаете книги? – с изумлением спросил вошедший в этот момент Хусейн.

– Я закончила свою работу, и книги помогают мне расслабиться.

– Вам нравится читать про секс?

Он бросил взгляд на обложку книги, на которой мускулистый герой обнимал хрупкую женщину.

– Не про секс. Про любовь.

– Любовь? – Хусейн нахмурился, словно она говорила на непонятном ему языке. – Вы этого хотите от жизни?

– Нет. – Жизлан всегда осознавала, что эта роскошь ей недоступна. – Я знаю, что любовь не для меня.

– Но вы в нее верите?

Почему это его так интересовало? Он стоял так близко, что она снова уловила исходивший от него пряный мужской запах.