Кэтрин Уэбб - Опускается ночь

– Постараюсь. Видимо, сцена была еще та?

– Ты потянула за собой скатерть, когда потеряла сознание.

– О нет! Неужели правда?

– Отчасти. – Пип улыбается. – Поднялся переполох. Марчи закричала – наверное, решила, что ты умерла.

– Не болтай ерунды.

– Ты правда выглядела ужасно, – говорит он, и это звучит почти как обвинение. Она испугала его.

– Прости, Пип. Я чувствую себя нормально. Не знаю, что на меня нашло. Где отец?

– После того как Леандро отнес тебя сюда, они ушли в гостиную с бутылкой бренди. Наверное, обсуждают проекты.

– О! – произносит Клэр. Она догадывается, к какому решению они придут, и на нее накатывает приступ панического страха.

– Вообще-то, отец ужасно тревожился за тебя. Он выглядел очень обеспокоенным, – заверяет ее Пип, неправильно истолковав ее возглас.

– Я не хочу причинять ему беспокойство.

– Почему ты упала в обморок?

– Понятия не имею. – Она улыбается. – С женщинами иногда такое случается.

– Но раньше с тобой ничего подобного не было.

– Значит, пришел мой черед. Честно, Пип, сейчас все в порядке. – Но все ее мысли обращены к уходящему прочь Этторе, окровавленному, прижимающему руку к ребрам. Он ушел, и она знает, что в массерию Дель-Арко он больше не вернется. Она старается отвлечься, ей нельзя потерять самообладание и разрыдаться перед Пипом.

– Это… случилось из-за Этторе Тарано? – спрашивает Пип, откидываясь на спинку стула и потирая одной рукой белые отметины на месте собачьего укуса.

Клэр пугается деланого безразличия, с которым он задает этот словно бы ничего не значащий вопрос.

– Что ты имеешь в виду? – вырывается у нее прежде, чем она успевает взять себя в руки.

Пип хмурится:

– Ты ходила гулять, когда началась драка… ты все видела? Это было… так же ужасно, как то, что случилось в Джое?

Клэр переводит дух и кивает.

– Да и нет. Это не было так ужасно, как та сцена в Джое. Надеюсь, ничего подобного нам не доведется больше видеть. Но они подрались на моих глазах. Возможно, ты прав и дело в этом. Было страшно, они… они схватились насмерть.

– И когда Марчи заговорила об этом за обедом, ты снова все это представила, – говорит он, и Клэр догадывается, что ему необходимо найти объяснение случившемуся; он должен понять, что это было и может ли это повториться.

Она кивает:

– Да. Наверное, так и есть.

– Это… – Он начинает говорить, но умолкает и, хмурясь, снова опускает взгляд на свои руки. – Ведь все это реально? Хотя вовсе не кажется таким. Не как дом, школа, Лондон. Но все это тоже реально. Точнее, даже более реально и нереально одновременно.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, Пип. Правда, понимаю, – говорит Клэр. Она протягивает к нему руку, но он не берет ее, и Клэр встает и склоняется над ним, обхватывая руками его голову и плечи. – Мы скоро уедем. – Эти слова причиняют ей боль, и она снова глотает слезы.

Пип высвобождается мягко, но решительно. Он встает и закрывает книгу.

– Вероятно, тебе стоит отдохнуть, – произносит он так отчужденно, словно говорит с незнакомым человеком. – Они послали за доктором, но он еще не появлялся.

Клэр снова послушно садится, понимая, что не может остановить те изменения, которые в нем происходят.

Через несколько часов в комнату входит Бойд и опускается на колени у ее постели, словно кающийся грешник. Он приближается к ней, не отрывая от нее широко открытых, бесцветных глаз, исполненных тревоги. Его кожа приобрела восковой оттенок, вернулся кисловатый запах, едва уловимый, но такой знакомый. Клэр закрывает глаза.

– Пожалуйста, не суетись из-за меня, Бойд. Со мной все в порядке. Только зря побеспокоили доктора, – говорит она, но Бойд и не суетится.

– Кардетта хочет, чтобы я переделал проект. Он не собирается затевать строительные работы прямо сейчас, но настаивает, чтобы все было готово заранее. Завтра мы возвращаемся в Джою, он и я, – сообщает он тоном, лишенным всякого выражения. Клэр открывает глаза, надеясь, что он не сможет ничего прочесть в ее взгляде. – Я так виноват, Клэр. Я просил его отпустить тебя и Пипа, чтобы вы могли уехать раньше, но он и слышать об этом не хочет. Говорит, что вам не следует путешествовать в одиночку. Наверное, он прав. Да и Марчи затеяла этот свой дурацкий вечер на следующей неделе. – Бойд берет ее руку и подносит к губам. – Мы скоро уедем, – говорит он, повторяя то же обещание, которое она только что давала Пипу, и Клэр тоже охватывает желание отстраниться. – Обещаю, мы скоро уедем. – Он прижимается щекой к ее руке, и ей хочется ощутить то, что она чувствовала к нему когда-то, – нежность, если не любовь, – но все это безвозвратно ушло. Все сгорело дотла в пламени, которое зажег Этторе.

– Со мной все будет в порядке, – говорит Клэр, потому что новости, которые он сообщил, обрадовали ее настолько, что она и сама в это верит. – Со мной все будет в порядке.

– Любимая, ты такая храбрая. Ты ангел.

После того как Бойд и Леандро уехали в Джою, Клэр выжидает столько, сколько может выдержать. Всего три дня, но они кажутся вечностью; часы тянутся еле-еле, представляясь неделями. Она смотрит с террасы, из окон, с крыши, хотя и знает, что не увидит того, чего так страстно хочет, – Этторе, возвращающегося назад, его квадратных плеч, на которых словно держится весь костяк, его точно рассчитанных движений, его прихрамывающей походки, жестких темных волос и сурового лица, его удивительных сияющих глаз. Она знает, что никогда не увидит его в массерии Дель-Арко, но все же смотрит, потому что больше ей ничего не остается. К вечеру третьего дня, когда Марчи и Пип выходят из мышиной комнаты, она говорит им, что у нее снова кружится голова и что она ляжет спать без ужина. Она твердо, разве что не грубо, отклоняет предложения Марчи проведать ее попозже, принести ей ужин на подносе в комнату или послать за доктором.

– Я думаю, мне просто нужно выспаться, – говорит она, улыбаясь, чтобы скрыть ложь. Ей необходимо уложиться за то время, пока они оба будут переодеваться к ужину в своих комнатах, окна которых выходят в противоположную от ворот сторону. Если ее увидят, она скажет, что спать ей расхотелось и она решила вместо этого прогуляться.

Ключом их с Бойдом комнаты не пользовались годами. Он не поддается, когда она хочет его вынуть, а когда закрывает дверь и пытается запереть ее снаружи, ей приходится крутить его обеими руками, пока на ладонях не остаются красные вмятины. В конце концов он со скрежетом поворачивается. Она кладет ключ в жакет, где тот болтается, оттягивая карман. Затем обматывает одолженный Марчи шарф вокруг головы и повязывает его сзади не шее. Теперь, когда они придут ее проведать – а они придут непременно, – то решат, что она заперла дверь и легла спать. Она не пытается придумать ответ на тот случай, если ее спросят, почему она заперлась, или если ее увидят слуги, или если она встретит кого-нибудь в Джое. Она способна держать в голове лишь свою цель.