Кэтрин Уэбб - Опускается ночь

– Расскажи мне о своем доме. Расскажи о том месте, где ты живешь, – тихо просит он. – Оно ведь совсем другое. Должно быть совсем другим.

– Да, совсем другое. Зеленое-презеленое. Там много дождей. Иногда кажется, что дождь никогда не закончится. Зимой бывает холодно, но не слишком. Лето обычно мягкое и теплое. По сравнению со здешним климатом наш можно назвать умеренным. Когда я думаю о доме, два слова приходят мне на ум – умеренность и безопасность.

– И там никто не голодает.

– Некоторые голодают, – задумчиво говорит она. – Конечно, только самые бедные. Но таких гораздо меньше, чем здесь. И… возможно, там легче получить помощь. Существуют благотворительные заведения… места, куда обездоленные могут обратиться.

– А богатые ненавидят бедных?

– Нет. Не так, как здесь. Чаще всего богатые о них просто не думают, иногда жалеют или презирают… но не ненавидят. И люди не делятся только на богатых и бедных, они могут быть и посередине. Между богатством и бедностью существует еще множество слоев – Бойд и я, мы посередине. Англичане вежливы и… очень сдержанны. Все происходит за закрытыми дверями. У нас растут огромные деревья, есть общественные сады, где много цветов, куда может прийти любой, где играют дети.

Из всего сказанного именно это, как кажется Этторе, являет собой разительный контраст между Англией и Апулией: цветущие общественные сады с играющими детьми.

Некоторое время Этторе молчит, словно представляя себе эту сцену. Он делает вдох, медленный и глубокий; Клэр не осмеливается спросить, о чем он думает. Поедет ли он когда-нибудь с ней в Англию?

– Я так ясно вижу тебя там, – произносит он наконец. – Я вижу тебя в саду. В безопасности.

– Этторе, я не могу уехать…

– Как ты вернешься в массерию? Как ты попала сюда?

– Я долго шла пешком, а потом какая-то женщина подвезла меня в своей повозке. Я полагаю, что дойду обратно.

– Дойдешь? Сейчас, ночью?

– Но выбор у меня невелик. Видишь ли… я думала только о том, чтобы увидеть тебя, – говорит Клэр.

– Вот черт, Кьяра! – Этторе мотает головой и потом поворачивается, чтобы заглянуть через подворотню в переулок, по которому они пришли. В отсветах фонаря видно, как вздуваются желваки на его челюсти, пока он думает.

– Ничего не случится. По пути сюда я никого не встретила.

– Да, в дневное время – возможно. Но сейчас тебе нельзя идти одной. Ты должна вернуться на Виа Гарибальди и переночевать там.

– Нет! Я же говорила тебе – там Бойд с Леандро. Они меня не ждут, Марчи и Пип думают, что я сплю в массерии. Как я им это объясню? Этторе, я не могу! Они сразу поймут, что я лгу. Я пойду обратно. И все будет хорошо.

– Нет, не пойдешь. – Этторе берет ее за руку, и они выходят в переулок.

– Этторе, подожди…

– Идем. Тебе не следовало приходить – теперь-то ты это понимаешь?

– Знаешь, я рада, что пришла, даже если ты этому не рад! – упрямо заявляет она.

Этторе останавливается и беспомощно смотрит на нее.

– Кьяра… ты смелая. И безрассудная, – говорит он.

– Ты сделал меня такой, – отвечает она, и, прежде чем он отворачивается, она успевает заметить промелькнувшую на его лице улыбку.

Они несколько раз поворачивают, следуя извилистыми улочками, и Клэр вскоре совершенно перестает понимать, в каком направлении они движутся, хотя они и не могут быть далеко от Пьяцца Плебишито или от замка. Он резко останавливается, так что Клэр врезается ему в спину, и, чтобы поддержать ее, он обхватывает ее за талию. Пино открывает дверь, и Клэр сразу его узнает – прекрасное, словно у античной статуи, лицо, необычайный рост и сложение. Она вздрагивает, поскольку он напоминает ей о том моменте, когда они появились в массерии и она впервые увидела Этторе, о поворотном моменте в ее жизни. Теперь он растерянно улыбается, стоя на пороге своего дома, позади него хорошенькая девушка, которую Клэр расспрашивала об Этторе, с любопытством разглядывает их. Двое мужчин быстро о чем-то переговариваются. После стремительного обмена репликами Пино пожимает плечами и произносит какое-то имя. Этторе поворачивается к Клэр.

– У тебя есть с собой какие-нибудь деньги? – спрашивает он.

Клэр мотает головой, и видит, что он озадачен. Он вздыхает, некоторое время молчит и приподнимает пальцем тонкую золотую цепочку на ее шее:

– Ты этим дорожишь?

Клэр снова мотает головой:

– Подарок. От моего мужа.

– Нам это понадобится, – говорит он, и его рот слегка кривится от отвращения.

Без малейших колебаний Клэр расстегивает замочек и кладет цепочку ему в руку. Этторе передает ее Пино, который обматывает ее вокруг своих массивных пальцев и говорит что-то Этторе.

– Что он сказал? – спрашивает Клэр.

– Он сказал, что это слишком много, и это правда. Но выбор у нас только между слишком много и ничего… – Этторе пожимает плечами.

Луна высовывает голову из-за плеча мужа, чтобы взглянуть на драгоценный металл, лицо у нее при этом словно у ребенка в Рождество, и Клэр догадывается, что ей еще никогда не доводилось видеть золото. Во всяком случае вблизи. Пино сжимает украшение в кулаке, словно желая оградить ее от соблазна, и Луна поднимает восхищенные глаза на Клэр, в них столько вопросов и удивления, что Клэр смущенно отводит взгляд. Пино что-то тихо говорит жене, целует ее в губы и выходит на улицу. Клэр и Этторе молча следуют за ним.

Мужчины, кажется, видят в темноте куда лучше, чем она. Проворно двигаясь, они сворачивают вначале налево, затем направо, минуют подворотни, обходят навоз и мусорные кучи. Клэр, спотыкаясь, почти бежит за ними и вскоре начинает задыхаться. Пьяцца Плебишито, которую они пересекают с короткой западной стороны, залита желтым светов уличных фонарей, но пустынна. Никто не прогуливается по ней, не дышит воздухом, не слоняется без дела, не курит и не беседует. Во всей Джое царит тишина, словно в городе введен комендантский час, ощущение повисшего в воздухе напряжения лишь усилилось с тех пор, как Клэр впервые оказалась здесь месяц назад. Кажется, будто свет на площади только сгущает тени, чтобы можно было двигаться незаметно, следить, оставаясь невидимым. Клэр прижимается к плечу Этторе, ощущая тревогу и чувствуя себя незащищенной, словно идет по узкому уступу над смертоносной бездной, а не по широкому тротуару. Несмотря на все, что ей довелось увидеть своими глазами и о чем рассказывал Этторе, только сейчас она испугалась по-настоящему. Только сейчас она ощутила угрозу, исходящую от этого мета.

Пино ведет их к Виа Рома, на окраину города, за которой начинаются поля и огородные делянки. Рядом с красивой приземистой виллой он поворачивается и прикладывает палец к губам. Они крадучись огибают ее, затем обходят конюшню и видят перед собой пристройку, из-за двери которой пробивается свет лампы. Пока Пино говорит с миниатюрным пожилым мужчиной внутри, Этторе обращается к Клэр: