Тесса Дэр - Брачные узы

– И что я сделала?

Логан отдышался. Он был зол. Отчасти на нее, но только отчасти. Он был зол на Мэдлин Грейсчерч очень и очень долго. И, раз уж она спросила, он даст ей возможность получить ответ. Здесь, в темноте.

– Вы хотите услышать нечто очень забавное?

– Надеюсь, это не анекдот, который заканчивается словами: «верещи громче, детка. Верещи громче».

– Нет, этот анекдот куда забавнее. Когда ваше первое письмо добралось до меня, я не был капитаном. Я был рядовым. Настолько бедным, что обувь себе купить не мог. И тут приходит письмо на имя капитана Маккензи. Вот так штука! Мои товарищи дразнили меня, мол, я сумел уговорить девчонку переспать со мной, только придумав, будто я капитан. – Логан провел рукой по волосам. – Так ко мне прилипла кличка Капитан. А сержант назначил мне порку за самозванство.

– И вы в этом винили меня.

– Конечно, я вас винил. Я читал ваши письма и понимал, что их писала избалованная английская фифочка, которой, видите ли, не хотелось замуж. Письма продолжали приходить. И насмешки множились. И через какое-то время я уже начал подумывать о том, не стать ли мне по правде капитаном? Вот тогда я бы всех своих обидчиков заставил замолчать.

– Очень на вас похоже. Вы такой решительный, такой целеустремленный.

Логан криво усмехнулся, не зная, то ли она смеется над ним, то ли говорит всерьез.

– В британской армии у рядового умереть в тысячу раз больше шансов, чем получить лычки сержанта. Я уже не говорю о том, чтобы дорасти до капитана.

– Но вы это сделали.

– Да, я это сделал. Мне потребовалось на это четыре года, но я это сделал. И письма уже приходили настоящему капитану Маккензи. Насмешки сменились уважением. И письма… Они тоже стали меняться. Они стали добрее, вдумчивее. Чертовски странные письма, но умные. Вы рассказывали мне о малышах Генри и Эмме. И я знал, что есть дети, которые молятся обо мне каждый вечер, словно я – член их семьи. Вам не понять, Мэдди. Я провел детство со скотом в хлеву или на пастбище. Я спал на земле, прикрываясь ветхим пледом. У меня никогда не было любящей семьи. И, как бы глупо я при этом себя ни чувствовал, я тоже начал за них молиться.

– Логан…

– И еще в этих письмах были вы – прекрасная незнакомка, которая не узнала бы меня на улице, но рассказывала мне все свои секреты. И эта незнакомка видела во мне то, что я бы сам никогда не разглядел, и она, сама того не подозревая, заставляла меня расти, тянуться к свету. И эта незнакомка видела сны обо мне, мечтала меня обнять. – Голос его сорвался. – Я чувствовал себя так, словно я потянул за нитку тартана Господа Бога, и кто-то из совсем другого мира потянул за ту же нитку с другой стороны. То, что для вас было простым дурачеством, для меня значило куда больше. Ваши письма подарили мне мечту, которая, если бы не вы, никогда бы у меня не появилась. Они, эти письма, вдохнули в меня новую жизнь. А потом вы взяли и приговорили меня к смерти. И бросили меня.

Мэдди прижала ладонь к губам.

– Логан, мне так жаль. Вы были мне дороги, правда. Мне понятны ваши чувства. Со мной происходило что-то похожее. Иначе я бы не продолжала писать так долго. Я верила в реальность того, что происходит, даже если боялась себе в этом признаться.

– Не говорите так. – Он схватил ее за предплечья и тряхнул. – Не говорите, что знали, что я есть, настоящий, живой, и что вы, зная об этом, заживо меня похоронили и больше ни разу не вспомнили. Тогда вы еще хуже, чем я о вас думал.

– Тогда скажите мне, как все исправить.

– Никак, – покачав головой, сказал Логан. – Нет таких слов.

Мэдлин прикоснулась ладонью к его щеке.

– А если я скажу, что люблю вас?

Слова потрясли его до глубины души, но он скорее провалился бы сквозь землю, чем допустил, чтобы она увидела его потрясение.

– Нет. Не хочу это слушать.

– А я хочу сказать. Теперь, когда у меня перед вами нет никаких обязательств, когда надо мной не висят дамокловым мечом ваши угрозы, когда не осталось никаких иллюзий, я могу сказать то, что хочу. Логан, я люблю вас. И это началось еще до того, как я вас узнала.

– Глупости. Бессмыслица.

– Я понимаю, что так не бывает с точки зрения здравого смысла. – Мэдди улыбнулась. – Но это правда.

– Нет. – Он взял в ладони ее лицо и плотно стиснул. – Это неправда, и вы это знаете. С меня довольно лжи.

– Я люблю вас, Логан. И это не ложь.

Логан стиснул зубы.

– Эти слова – всегда ложь.

Возможно, исключения бывают, но в его случае исключений не было. Каждый, кто заявлял о своей любви к нему, рано или поздно оставлял его одного. Отказывался от него. Списывал со счетов. Словно он умер.

И Мэдди ничем не лучше других. Придумала ему смерть на поле боя, а когда он все же силой ворвался в ее жизнь, нашла иной способ ускользнуть от него.

Как раз сейчас слуги продолжают укладывать ее сундуки. К утру все будет готово к отъезду. И она еще смеет гоняться за ним и говорить такие слова?!

Логан опустил голову и прижался лбом к ее лбу.

– Перестаньте.

– Вы думаете, я не пыталась? Если уж на то пошло, я с самого начала старалась делать все, чтобы до этого не дошло. Но ни одна из моих стратегий не сработала. – Мэдлин легко коснулась его скулы. – Я ничего не могу с собой поделать. И отрицать того, что люблю вас, я тоже больше не могу. Выйдет что-нибудь из этого или нет, но я хочу, чтобы вы об этом знали.

Нет, он не даст этим ее словам проникнуть ему в сердце. Он не станет в них верить.

Но он воспользуется ими с выгодой для себя. Как сможет, так и воспользуется.

Она нежно поцеловала его в губы, потом в щеку, потом в висок.

– Ты помнишь нашу первую ночь любви? – прошептала она, обнимая его за талию. – То была ночь Белтейна. Все собрались вокруг костра, а мы ушли тихо, незаметно.

– Да. – Это «да» было больше похоже на стон. Логан чувствовал, что тает. – Я помню.

– Напомни мне, что было потом. Мы расстелили твой плед на вереске и любили друг друга под звездами?

Он покачал головой, целуя ее в шею.

– У нас была такая мысль. Но я захотел, чтобы в первый раз это было у тебя на нормальной кровати.

– Ах да. Теперь и я вспоминаю.

Она выжидательно смотрела на него снизу вверх.

Шутки кончились.

Логан взял ее лицо в ладони и чуть встряхнул, чтобы убедиться в том, что она внимает его словам.

– Если ты этого не хочешь, скажи мне сейчас. Я знаю, что ты любопытная, и если ты хочешь удовлетворить свое любопытство, то беды в том нет. Но если мы сделаем это сегодня, то не ради того, чтобы ты утолила жажду знаний.

Она приоткрыла губы, но ничего не сказала.

– Я сделаю тебя своей, сердце мое. Я познаю тебя всю: на вкус и на ощупь, снаружи и изнутри. И, когда я сделаю тебя своей, я тебя уже не отпущу. Никогда не отпущу.

И в ответ она выдохнула одно слово: