Тереза Ромейн - Мое сокровище

Джилс поспешил принести предмет, о котором, как он полагал, упомянула мать, – изящную деревянную коробочку, старательно собранную им вместе с братом Альфредом. По рассказам Беатрис, шкатулки с секретом были чем-то вроде традиции в их семействе – когда-то ее голландский предок, занимавшийся торговлей с Японией, привозил домой невиданные прежде вещицы.

– Нет, – выдохнула Беатрис. – Не та… Вы должны найти шкатулку в Англии.

Джилс считал все это безумием, дурацкой затеей, из-за которой им пришлось пересечь океан. Но разве так уж глупо поверить последним словам Беатрис? Ведь в тот момент она сообщила самое важное из того, что было у нее на уме…

За три года, прошедшие после смерти Беатрис, боль утраты несколько ослабела, и рана в душе почти зарубцевалась. Говорят, что счастливый брак всегда оказывает на мужчину благотворное влияние.

Ричард был рад, что Джилс отправился в Англию вместе с ним, и даже не важно, по какой причине сын это сделал. В разлуке сразу со всеми своими детьми он бы очень скучал, не слыша ни одного родного голоса.

Ричард был решительно настроен выполнить желание покойной жены, чтобы обеспечить детям нечто большее, чем то, что могла дать бумажная мануфактура. И вообще, бумага – это сущая ерунда, занятие ужасно скучное по сравнению с неведомыми соблазнами. По сравнению с тайной, загадкой, приключением!..

Одной-единственной алмазной парюры будет, конечно, маловато для того, чтобы кардинально изменить жизнь их семейства, однако этого вполне достаточно для начала чего-то нового. Кроме того, они с Джилсом одолели уже две трети пути к обретению того, что завещала им всем Беатрис.

Улыбнувшись этой мысли, Ричард поднялся со стула и направился в гостиную, чтобы присоединиться к остальным.

В течение последующих четырех дней Одрине нечего было делать, так что оставалось только ждать.

Впрочем, кое-какое занятие у нее все же имелось. Теперь, когда были открыты две шкатулки, в их распоряжении оказались закодированные сообщения, которые следовало расшифровать. Одрина выписала все буквы на лист бумаги, и они с Джилсом переставляли их так и эдак, сидя за столиком в гостиной. В этих сообщениях было слишком много букв Q, так что ничего осмысленного не получалось, однако им было приятно сидеть рядом друг с другом и просто разговаривать, в том числе – и о поцелуях, хотя, конечно же, они не целовались.

Одрина старалась отогнать тревожные мысли, но у нее это не очень-то получалось. Угрожал ли Ллуэлин ее отцу или сестре? Не собирался ли Уолпол отменить свадьбу? Увы, она совершенно ничего не знала о происходившем в Лондоне.

Неизвестность одновременно и мучила, и приносила облегчение. Хотя вместе с облегчением приходило чувство вины, которое с каждым днем становилось все сильнее.

Внезапно в гостиную вошла леди Ирвинг, перехватившая по пути слугу лорда Аллингема.

– А, Джори… Что это у вас, почта? – спросила графиня. – Приятно видеть, что почта снова до нас добралась. Королевская почтовая служба не должна пасовать перед погодой.

Передав графине пачку писем, Джори поправил свой парик и ответствовал:

– Совершенно верно, миледи.

Леди Ирвинг направилась к Джилсу и Одрине, которым в результате интеллектуальных усилий удалось наконец составить слово «собака».

– Как это мило, Резерфорд… – произнесла графиня, не отрывая глаз от конвертов. – Вы что, учите друг друга читать?

– Нет, миледи, – улыбнулся Джилс. – Мы составляем букварь для вас, поскольку вы, похоже, не способны прочитать слова «лорду Дадли» и уразуметь, что верхнее письмо предназначено не вам.

Одрина не удержалась от улыбки. Шутка действительно была забавной, хотя и грубоватой. Кроме того, Джилс в каком-то смысле заступился и за нее. Очень любезно с его стороны…

Впрочем, можно ли считать это любезностью? Уж не считает ли он ее слабой и беспомощной? Как тут разобраться?

Проигнорировав выпад Джилса, леди Ирвинг вытянула из пачки один из конвертов, а остальные бросила на стол.

– А вот это письмо адресовано мисс Корнинг, – заявила она. – Что скажете, Резерфорд? Возможно, в нем важные новости.

Графиня сунула письмо чуть ли не в самое лицо Джилсу. Тот шевельнул челюстью, давая понять, что подобное обращение ему не очень-то понравилось, и пробормотал:

– Да, вижу. Благодарю вас. Наверное, нам следует уведомить адресата?

– Если я не найду ее в течение трех минут, то распечатаю конверт сама. – Взметнув облако голубых и алых шелков, леди Ирвинг резко развернулась и устремилась к выходу.

– Письмо для мисс Корнинг… – Одрина посмотрела на Джилса. Ее сердцебиение участилось, ибо мало-помалу она тоже увлеклась этой охотой, к которой присоединилась по воле случая. – Может, пойдем поприсутствуем при чтении?

– Разумеется… Ведь мы не можем допустить, чтобы мой отец и леди Ирвинг узнали волнующие новости без нашего уравновешивающего присутствия. – Джилс поднялся и протянул девушке руку. – Прошу вас, принцесса…

Все это было лишь игрой, и потому Одрина без колебаний переплела свои пальцы с пальцами Джилса, после чего оба поспешили вслед за графиней, не забыв захватить с собой почту для лорда Дадли.

Мисс Корнинг сидела в библиотеке и листала какой-то роман. Софи же, как обычно, корпела над чем-то у своего секретера. Для них обеих это письмо стало полной неожиданностью.

Взглянув на конверт, Миллисент заметила:

– Почтовый знак йоркширский… Так что оно пришло откуда-то из окрестностей. – Надломив печать, она извлекла лист бумаги и быстро пробежала глазами по строчкам. После чего с подрагивающей улыбкой протянула письмо Софи. – Наша Мария наконец-то нашлась. Точнее – ее дочь.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем письмо, побывав в руках Софи, леди Ирвинг и Ричарда Резерфорда, виконта и виконтессы, достигло наконец Одрины и Джилса.

Послание, написанное на дешевой тонкой бумаге торопливым нетвердым почерком, было коротким:

«Дорогая мисс Корнинг,

моя мать умерла в прошлом году, но я полагаю, что она была той самой Марией, которую вы ищете. Я унаследовала от нее шкатулку из сандалового дерева. Если вы желаете ее приобрести, то я буду на постоялом дворе «Гоут и Гонлит» 23 декабря. Поскольку вы находитесь в Йоркшире, для вас это, думаю, будет вполне удобно.

С уважением, миссис Дан’л Б… (Китти)».

Фамилия была написана неразборчиво.

– Если вы желаете ее приобрести… – повторил Ричард Резерфорд. – Конечно же, я готов ее приобрести. Только как она может продавать такое сокровище?

– Твое внимание привлекло именно это? – Джилс сложил листок. – Меня больше поразило упоминание о заведении «Гоут и Гонлит». Неужели во всем Йорке нет других постоялых дворов?