Тереза Ромейн - Мое сокровище

Но каким бы ни было лондонское Рождество, ее там, в Лондоне, конечно же, не допустили бы на кухню. Да, стряпня и выпечка хлеба – совсем не романтическое занятие. Подобная работа тяжела и утомительна. Но она наконец-то занялась по-настоящему полезным делом, пусть даже перемешивание теста вызывало боль в руках… что, конечно же, не могло не напомнить о Джилсе.

– Жанет!.. – окликнула девушку Одрина.

– Да, миледи…

– Жанет, нет ли среди твоих знакомых или родственников таких, кто страдал бы артритом?

– Да, есть. У моей бабушки был ужасный артрит. У нее так болели руки, что ей было трудно работать.

– Это у нее началось в молодости?

– Нет, миледи, уже в старости, лет в шестьдесят. Руки у нее болели и во время работы, и даже когда она вообще ничего не делала.

– То есть отдых ей не помогал, – констатировала Одрина. – Должно быть, существуют разные виды этой болезни. У одних она проявляется в старости, у других – в молодости.

– Не знаю, миледи… Никогда не слышала, чтобы у кого-то был артрит в молодости.

– Иногда такое случается. Но как человеку понять, артрит у него… или что-то другое – такое, что не лишает его надежды на будущее?

Жанет немного помолчала и ответила:

– Думаю, в этом должен разобраться доктор.

– Да, конечно, – согласилась Одрина. – Ну ладно. Это я просто так спросила.

На минуту-другую воцарилось молчание. А потом девушка пробормотала:

– Миледи, нам еще долго месить?

Одрина замерла на мгновение. На столе лежала огромная масса теста.

– О боже… Нам следовало закончить минут пять назад. – Одрина вздохнула и тыльной стороной ладони откинула со лба выбившиеся из прически пряди. – Что ж, тогда давай добавим муки и теплой воды. И еще немного помесим. – Если тесто снова поднимется, у них будет свежий хлеб, если же нет – им придется есть его в виде крекеров.

Жанет выполнила все указания наилучшим образом. Когда же тесто было поставлено поближе к огню, девушка пообещала навести на кухне надлежащий порядок. Поблагодарив служанку, Одрина сняла фартук и вышла в общий зал.

Леди Ирвинг, только что спустившаяся вниз, окинула ее скептическим взглядом.

– У тебя на лице мука, моя дорогая. И вообще, ты выглядишь как мокрая кошка.

– Не понимаю смысла такого сравнения. – Одрина провела ладонью по лицу.

– Да нет, на другой щеке… Это значит, моя девочка, что ты выглядишь уставшей и жалкой. Тебе нужно развлечься.

– Возможно, что так. – Одрина снова утерла лицо.

– Тогда пойдем играть в карты со мной и старшим Резерфордом, – продолжала графиня. – Ричард предлагает нелепые ставки, но он не так уж и ужасен. Я отправилась на поиски новой колоды, потому что подозреваю, что он швырнул пикового туза в огонь.

– Какое коварство!..

– Еще бы… Но он не безнадежен. – Своей усмешкой графиня как бы говорила: «Я от него в восторге, хотя и считаю это проявлением слабости».

– Нет уж, играйте друг с другом. – Графиня, конечно, проявила любезность, предложив присоединиться к ним, однако ей и старшему Резерфорду было бы лучше развлекаться наедине – какие бы формы ни принимало это развлечение.

Покинув леди Ирвинг, которая, чертыхаясь и придерживая тюрбан, принялась рыться в шкафу, Одрина поднялась наверх.

Когда она находилась на этом постоялом дворе в прошлый раз, ей хотелось, чтобы время летело как можно быстрее, теперь же – чтобы оно тянулось как можно медленнее. Она сейчас находилась так далеко от Лондона!.. И ее голова была заполнена самыми разными мыслями – о семье, о возможном срыве венчания, о счастье Кариссы и строгих принципах герцога Уолпола, о шкатулках-головоломках, о зашифрованном тексте… А также о неизбежном отъезде Резерфордов.

И если бы не все эти беспокойства, то нынешнее пребывание в снежном заточении могло бы стать настоящим праздником. Но, к счастью, сейчас она наконец-то могла побыть наедине с самой собой. И никаких великосветских раутов и балов с присущей им фальшью, никаких претензий со стороны разочарованных родителей или бывшего возлюбленного. Только добрый юмор, немного физического труда… и Джилс, несколько удивленный ее деятельностью, но считавший, что ей не стоило меняться, что она должна была оставаться такой, как есть.

Мысль об этом… пожалуй, опьяняла.

Снег под воздействием солнечных лучей мало-помалу оседал, и несчастному мальчишке, состоявшему при лошадях, было поручено расчистить проходы от конюшни к каретному сараю и от крыльца к дороге. И если небо так и останется ясным… Хм… тогда уже завтра можно будет отправляться в путь.

Опустив голову, поднимаясь по лестнице, Одрина не сводила взгляд со ступенек. И уже наверху ее голова вдруг уткнулась в какое-то препятствие. Этим препятствием оказалась грудь Джилса, облаченного в клетчатую жилетку.

– Если тебе хочется внимания, то так и скажи. – Он поддержал ее, аккуратно подхватив под руку. – Не стоит ради этого подвергаться риску. Ведь могла бы испортить свою изысканную прическу.

– Просто я… Я что-то задумалась, – пробормотала Одрина, чувствуя, как потеплели ее щеки.

– Задумалась – о чем? О том, как обратить на себя внимание?

– Вот еще… Ничего подобного! – Хотя он, возможно, угадал. Но все же в данный момент ей больше всего хотелось бы уединиться, чтобы ополоснуть лицо и привести в порядок волосы.

Джилс отступил в сторону, пропуская ее вперед.

– Ну, принцесса, удалось справиться с тестом?

– Более чем… Мы с Жанет так его измяли, что оно, возможно, и не взойдет. Но если это все же случится, то уже днем мы полакомимся и свежим хлебом, и йоркширским рождественским пирогом. – Немного помолчав, Одрина спросила: – Ты собирался спуститься вниз? Если да, то сразу предупреждаю: возможно, леди Ирвинг предложит тебе сыграть в карты. Ни в коем случае не соглашайся, потому что иначе тебе придется наблюдать, как она флиртует с твоим отцом.

Джилс притворно нахмурился.

– Не хотелось бы быть этому свидетелем, хотя не сомневаюсь, что они приятно проводят время. Но, по правде говоря, я вышел, чтобы найти тебя.

– Зачем?

– Чтобы узнать, как ты поживаешь.

– Я в полном порядке. – И Одрина попыталась поправить прическу. Неужели она действительно выглядела такой растрепанной, какой себя ощущала? Ах, ведь у нее не было ни минуты, чтобы привести себя в надлежащий вид. Хотя минуты было бы явно недостаточно…

– Не хочу утверждать, что ты привираешь, – в задумчивости проговорил Джилс, прислонившись к стене. – Потому что это было бы бестактно. Но если в Рождество ты пребываешь в безмятежности… тогда ты, возможно, превратилась в какую-то механическую куклу.

– Никакой я не механизм! Я всего лишь истинная английская леди, имеющая надлежащее воспитание. – Одрина вскинула руку, пресекая попытку Джилса что-то сказать. – Но, вероятно, я дала повод для такого сравнения, и тебе захотелось сострить. Ха-ха!.. Очень смешно. А теперь позволь мне пройти.