Тереза Ромейн - Мое сокровище

– В таком случае нам необходимо обследовать лишь церкви, – подытожил Ричард.

– Но в Англии чуть ли не миллион церквей, – проворчала леди Ирвинг. – Не понимаю, почему она не могла написать так: «Я спрятала бриллианты там-то и там-то. Идите и заберите их».

– Да, в самом деле… – поддержал ее Джилс.

– Но тогда не было бы приключения, – заметила леди Хавьер.

– Совершенно верно, – улыбнулся Ричард.

Джилс поднял глаза к потолку и в задумчивости пробормотал:

– Вероятно, все дело в том, что подобные меры препятствуют обнаружению клада случайным человеком.

– Этого можно достичь только на основе дружеского партнерства. – Ричард снова улыбнулся.

Леди Ирвинг чуть ли не застонала.

– Избавьте меня от этой сентиментальной чуши, а не то меня стошнит.

– Ничего подобного, вы обожаете сантименты, – возразил Ричард и чуть приобнял ее за плечи. Графиня на несколько секунд напряженно замерла, после чего расслабилась, словно пригревшаяся на солнце кошка.

– Скорее уж стошнит меня, – буркнул Джилс.

– Нет-нет, ты тоже не чужд сентиментальности, – отозвался отец.

– Ничего подобного.

– Нравится ли вам это, молодой человек, или нет, – проговорила леди Ирвинг, – но вы обязаны уважать отцовский выбор.

В ответ на такое замечание Джилс даже рот раскрыл. После чего губы его растянулись в улыбке. Отец тоже улыбнулся и изрек:

– Отлично сказано, Эстелла. Благодарю.

А тем временем леди Хавьер, не обращая внимания на этот обмен любезностями, продолжала обдумывать имевшуюся у них информацию. Минуту-другую спустя, подняв голову, сообщила:

– Здесь использован старый перевод, но мне он знаком. Это три отрывка из Евангелия от Луки.

И в тот же миг Джилс проговорил:

– Но если драгоценности спрятаны в церкви, а в послании содержатся выдержки из Евангелия от Луки… Скажите, а в Лондоне есть церковь Святого Луки? Или, может, где-нибудь в Йоркшире?

Леди Хавьер взглянула на него чуть расширившимися глазами и радостно воскликнула:

– Конечно же, есть!.. Именно там находится могила Уильяма Кэзлона.

Леди Ирвинг приблизилась к лорду Хавьеру и проворчала:

– Забирайте-ка своего отпрыска, а то у меня нет возможности жестикулировать. – Освободившись от ребенка, она повернулась к племяннице. – Луиза, девочка моя, я уверена, что не только я, но и все остальные не имеют ни малейшего понятия, кто такой Уильям Кэзлон.

Леди Хавьер, улыбнувшись, принялась объяснять:

– Этот человек создал очень удобный типографский шрифт. Я думаю, что почти все имеющиеся в нашем доме книги отпечатаны именно шрифтом Кэзлона. Впрочем, все это к делу не относится… Так вот, в Лондоне действительно есть церковь Святого Луки, и при ней имеется башня, причем – довольно известная.

– Но могут ли драгоценности находиться здесь, в Лондоне? – Джилс вопросительно посмотрел на отца. – Ведь все три шкатулки оказались в северной части Англии. Я полагал, что мать раздала их во время пребывания в своем йоркширском семейном поместье.

– Мы с Беатрис познакомились в Лондоне и решение о побеге приняли тоже здесь. Возможно, она просто переслала шкатулки своим юным подругам. Я как-то не догадался поинтересоваться у Софи, каким образом она получила свою шкатулку – из рук в руки или по почте.

– Значит, Лондон, святой Лука и башня… – Леди Ирвинг окинула взглядом всех присутствующих. – Так что, отправимся туда прямо сейчас?

– Но мы не можем поехать… – Джилс на секунду замялся, – без Одрины… Ведь она тоже участница нашего… приключения.

– Совершенно верно! – с улыбкой воскликнула леди Ирвинг. – В таком случае сначала мы заедем в особняк Аллингемов.

Малолетний аристократ, покоившийся в папиных руках, сладко зевнул – так, как будто вокруг него не происходило ничего особенного. А ведь ожидались весьма знаменательные события…

Уже имея определенное впечатление о графе Аллингеме, Джилс полагал, что этот далеко не изысканный аристократ вполне мог держать свою дочь в заточении – как сказочную Рапунцель – до той поры, пока не минует опасность отмены герцогского венчания. И Джилс был в общем-то готов вызволять возлюбленную из плена через окно. Но оказалось, что необходимости в подобном подвиге не было. Леди Ирвинг, возглавлявшая процессию, просто поднялась по ступеням парадного входа, постучала в дверь и, грозно взглянув на появившегося слугу, велела позвать леди Одрину.

– Твой свирепый взгляд, Эстелла, – сильное оружие, – с восхищением заметил Ричард.

– Пока не время для комплиментов, – осадил отца Джилс. – И вообще, радоваться будем, если она действительно выйдет.

Леди Одрина предстала перед ними всего несколько минут спустя, грациозно и изящно, как во время бала, спустившись по широкой лестнице. И почему-то откуда-то сверху доносились крики и детский плач. А Джилс, смотревший на Одрину во все глаза, словно сквозь сон, услышал, как она поприветствовала их всех, а затем сказала что-то о прибытии своей сестры Петры и о том, что Ллуэлина заставили помалкивать – и почему-то со всем этим каким-то образом был связан некий младенец. Ему было трудно вникнуть в то, что она говорила, потому что он пожирал ее глазами, любовался ею, вдыхая исходивший от нее чарующий аромат. Ему ужасно хотелось заключить Одрину в объятия и закружиться вместе с нею – так, чтобы складки ее широкого плаща укутали их обоих.

И тут она вдруг спросила:

– Джилс, ты что, заснул?

– Я?.. Нет-нет… – Встряхнувшись, Джилс двинулся вниз по ступенькам вслед за остальными.

– До тебя дошло, что я говорила? – с улыбкой поинтересовалась Одрина. – Ллуэлин в конце концов вернул мою подвязку… Герцог Уолпол все узнал, однако не собирается отменять из-за этого свое венчание с Кариссой. А еще выяснилось, что я стала тетей.

– Как вижу, у тебя был… насыщенный день.

– Да, событий хоть отбавляй. – Забравшись в карету, Одрина уселась рядом с Джилсом и тут же вновь заговорила: – Моя сестра Петра настояла на том, чтобы ее отпустили в Италию учиться живописи. Но на самом деле это было отчасти хитростью… для сокрытия беременности.

– Как это вульгарно, – проговорила леди Ирвинг, сидевшая напротив рядом с Ричардом.

Тут экипаж тронулся с места и Одрина продолжила свой рассказ:

– Но Петра отказывается сообщать, кто отец ребенка, она сказала лишь, что он – неподходящий кандидат в мужья, из-за чего папа снова раскричался. Ребенок заплакал, и тогда мама взяла его на руки и сама закричала на папу, чтобы он не орал на ее внука. – Одрина усмехнулась. – И еще Петра сказала, что в общем-то не лгала насчет обучения живописи, потому что в Италии она действительно начала писать кистью и собирается туда вернуться. Она влюбилась там в какого-то местного художника.