Сабрина Йорк - Спасенная горцем

– Никому не позволено?

В ней кипело раздражение. Она терпеть не могла, когда ей отказывали. И ей в жизни не запрещали что-либо делать, особенно если речь шла о таком простом желании, как желание поговорить с мужем. Неприятно, когда ей не позволяют посетить комнату в ее новом доме, причем на второй день жизни в этом самом доме.

Она свирепо взглянула на Лану, которая широко раскрыла глаза и, кажется, произнесла одними губами:

– О господи!

– Александр – крайне занятой человек. – Эндрю, в отличие от Фергуса, удалось улыбнуться, но, вероятно, у него было больше практики. – Когда он не объезжает фермы, он проводит утренние часы, закрывшись в кабинете. У него много работы. Мы все приучены обращаться к нему с деловыми вопросами во второй половине дня. Вам лучше подождать, когда он освободится. Может, лучше я покажу вам замок? – Он протянул руку.

Хотя Ханна была недовольна его ответом, она чувствовала, что мужчины не смягчатся. А замок был таким огромным, что, если она попытается самостоятельно найти этот таинственный кабинет, возможно, она попросту заблудится. Очевидно, лучше всего будет согласиться и отыскать кабинет по пути.

Возможно, это будет единственная комната, которую ей не покажут.

– С удовольствием. Спасибо, Эндрю.

Очевидно, деверь был более хитер, чем она предполагала, или, возможно, он разгадал ее намерения. Он показывал ей дом, а тащившийся следом Фергус добавлял те факты относительно той или иной комнаты, о которых не упоминал брат мужа.

Но Ханна так и не нашла кабинета Александра, а ведь они заходили в каждую комнату. Правда, замок был стар, некоторые его части представляли собой настоящие лабиринты коридоров и темных углов. Очень легко было намеренно пропустить одно или другое крыло без ее ведома. Кроме того, у нее сложилось отчетливое впечатление, что Эндрю водит ее кругами. Ханна решила, что нарисует карту этого огромного здания, а в будущем сама отправится на поиски. Найдет потайное укрытие Александра и предстанет перед ним.

Когда они покончили с осмотром замка, вернее, когда Эндрю устал, они вышли во двор. Лана побежала к конюшне. Фергус ковылял следом, а Ханна немного отстала. Эндрю тоже замедлил шаг, хотя очевидно было, что ему не терпится побыть в обществе Ланы.

Ничего не вышло. Ханна была полна решимости не дать этим двоим никакой возможности побыть вместе, к тому же сейчас она желала поговорить с Эндрю. Если она не может побеседовать с мужем, то она вполне способна узнать о нем побольше от его брата.

Ханна взяла Эндрю под руку и улыбнулась. Он удивленно заморгал. Почему, осталось неясным. Сегодня утром она не была так уж холодна с ним. Разве что самую малость.

– Спасибо за то, что уделили мне время и позволили осмотреть замок, – промурлыкала она.

Было видно, что он хочет что-то сказать, но он не произнес ни слова. Только огляделся и попытался убрать свою руку, но Ханна не позволила.

– Э… миледи, я с удовольствием выполнил ваше желание. Мы все хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь, как дома.

– Хм…

– И вы…

– Что именно?

– Чувствуете себя, как дома?

– Пока трудно сказать. – Она посмотрела на него.

Его ресницы затрепетали.

– Александр из кожи вон лез, чтобы устроить все так, чтобы вам здесь было хорошо.

– Уверена, что так и было.

Он даже заново обставил ее покои!

– Кстати… могу я задать вам личный вопрос?

Хотя в конюшне было полутемно и прохладно, Ханна не вошла внутрь. А вот Лана радостно взвизгнула, обнаружив в ближайшем стойле выводок новорожденных щенят, и метнулась туда. Ханна предпочла оставаться на месте. Разговор был слишком важен.

– Можете спрашивать что угодно, – ответил Эндрю, не колеблясь, но при этом немного побледнел.

– Ваш брат… он очень молчалив.

– А, вот вы о чем! – Он рассмеялся и потер лицо. – Это верно. Он не болтун, уж точно.

– Но он пишет мне письма. Обо всем.

– Ему легче писать, чем говорить.

Ханна приподняла брови, но любопытство пересилило негодование.

– Я его жена.

– А я его брат, и все-таки каждое утро получаю письмо.

– Каждое утро? – Ханна побелела. Значит, вот что ее ждет?

Эндрю ухмыльнулся.

– Уверен, вы к этому привыкнете.

– Я бы предпочла беседы.

– Боюсь, беседы будут односторонними, Александр немногословен.

– Я уже заметила, – обронила Ханна, поджав губы.

Эндрю покачал головой.

– Не ошибитесь и не спутайте его молчание с безразличием. Он заботится. Всегда. Обо всем.

– Я в этом уверена.

Как ни странно, за ложь ее не поразило молнией. Да и конюшня не вспыхнула пламенем от сухости ее тона. Поразительно!

– Будьте с ним терпеливы. – Эндрю положил руку ей на плечо. – Александр – человек непростой.

А вот это было правдой.

– Он когда-нибудь заговорит со мной?

– Конечно. Когда расслабится. Когда лучше вас узнает. Но болтать он никогда не будет. Я уже сказал, он мало говорит.

Это уже некоторое утешение. Она сама не болтушка. Но иногда неплохо бы потолковать по душам.

Когда Лана закончила тискать щенков и они вернулись к матери, у Ханны возник второй вопрос:

– Эндрю!

– Да, миледи?

– Почему он женился на мне?

Дружелюбное выражение с лица Эндрю мигом как водой смыло. Он словно замкнулся.

– Об этом, миледи, вам лучше справиться у него.

Возмущенная столь резким ответом, она едва сдержала рычание. Но все же какой-то звук у нее, видимо, вырвался, недаром Эндрю насторожился.

При виде сцены, разворачивавшейся во дворе конюшни, Александр сжал пальцами подоконник. Его кабинет был расположен в старом соларе и занимал верхний этаж древней башни. Комната была круглой, с окнами, выходившими на все стороны света, так что лэрд мог обозревать происходившее во дворах. В том числе и конюшенном. Там стоял Эндрю. С Ханной.

Конечно, глупо и нелогично ревновать брата, который вел его жену на прогулку по окрестностям замка. Он мог бы сам это сделать – в конце концов, он ее муж. Но страх выбросил его из кровати и повел в кабинет.

Да, прошлая ночь была самой великолепной в его жизни. Это несомненно. Он и не знал, что мужчина и женщина вместе могут испытать такое.

Он проснулся на рассвете и долго смотрел на ее нежное лицо, осторожно гладил пальцем щеки и лоб, смертельно боясь, что она проснется. Что эти глаза откроются, она посмотрит на него и заговорит. Если она заговорит, ему придется отвечать. При мысли об этом у него похолодела кровь.

Его мучили ярость и досада. Он ненавидел демона, вцепившегося в него длинными острыми когтями. Как бы Александр был рад от него избавиться! Но не мог порвать цепи.

Александр наивно предполагал, что, овладев Ханной, показав ей свою любовь, излечится и ком в горле растворится, а слова потекут свободно, без помех. Воображал, что будет так, когда они соединятся, станут единым целым. Но этого не произошло. Произошло обратное. Чем ближе он ей становился, чем больше он нуждался в этой женщине, тем сильнее становился недуг.