Сабрина Йорк - Спасенная горцем

– Мне нравятся интимные обеды.

– Конечно, – пробормотал Эндрю в тарелку с супом.

Все ели молча, если не считать редких замечаний на предмет того, как восхитительно первое блюдо. Ханна никогда не затруднялась вести разговоры о чем бы то ни было, но тут она была озадачена. Как бы ей ни хотелось узнать Даннета, она не знала, с чего начать.

– Так как же вы находите Даннет? – поспешил спросить Эндрю, когда лакей убрал тарелки.

В голосе звучали нотки отчаяния, но она вполне могла ошибаться.

– Он чудесен.

– Прекрасен, – застенчиво улыбнулась Лана. – И все люди так дружелюбны.

– Это правда, – кивнула Ханна и поднесла к губам кубок с вином. Подняв глаза, она встретила взгляд Даннета, и ее внезапно охватил жар. Она не могла разгадать, о чем он думает, но кажется, в его глазах было одобрение. Что бы там ни было, она не могла отвернуться. Они смотрели друг на друга через стол, а молчание длилось и длилось. Воспоминания о прошлой ночи и предвкушение нынешней согревали ее кровь. Она невольно покраснела. Александр чуть улыбнулся.

– Мне так понравилось в конюшне! – воскликнула Лана, когда принесли следующее блюдо. – О, замечательно! Силлабаб! – Она энергично принялась орудовать ложкой.

Лана обожала хороший силлабаб. А этот был хорош! Даже превосходен! Но Ханна с таким же успехом могла поедать золу, потому что не ощущала вкуса.

По какой-то причине замечание Ланы заинтересовало Даннета. Ханне стало больно, когда он отвернулся от нее и уставился на ее сестру. Раздражало, что она не может всмотреться в его лицо и разглядеть намек на сожаление – ведь Лана была намного прелестнее. Ханне становилось плохо при мысли о том, что он решит, будто выбрал не ту сестру.

– Э… конюшни? – выдавил он.

– Да. Там щенки. – Лана облизала ложку.

– Вот как? – Хотя он пытался скрыть это, его интерес мигом увял.

И конечно, то, что испытала Ханна в этот момент, нельзя было назвать облегчением, не так ли?

– Александр – страстный ценитель лошадей, – с ослепительной улыбкой объяснил Эндрю Лане. – У него есть кони, по поводу которых ему завидует вся Шотландия.

Лана снова сунула в рот ложку с силлабабом.

– Я не заметила лошадей. Но щенята были очаровательны.

Мужчины дружно кивнули, и вновь воцарилось молчание. Ханна попыталась его нарушить в надежде, что они наткнутся на тему, которая заставит мужа разговориться.

– Так ты разводишь коней, Даннет? – спросила она.

Он открыл было рот, но тут же захлопнул и безмолвно кивнул.

Стук ложек по тарелкам становился все громче.

– Сколько времени ты их разводишь?

– Э… довольно долго.

– Замечательно!

Ничего замечательного. Но Ханна была полна решимости разговорить его.

– Я люблю ездить верхом, – призналась она.

– В самом деле?

Ханна окатила Эндрю рассерженным взглядом, злясь на то, что он перебил ее, хотя он, возможно, не меньше нее стремился поддерживать то и дело угасавшую беседу.

– Я не езжу верхом, – вздохнула Лана. – Во всяком случае, нечасто. Мне кажется ужасно жестоким садиться кому-то на спину и заставлять себя везти. Бедные создания!

Мужчины дружно уставились на нее.

Лана поджала губы и подалась вперед.

– Лошадям это совсем не нравится.

– Им это не… – Эндрю открывал и закрывал рот, как рыба на песке.

– Конечно нет! А вам понравилось бы? Понравилось бы, если бы вам на спину надели жесткое седло, сунули в рот удила и пинали в бока?

– Я… э… вряд ли.

– Конечно нет. Вот и им не нравится.

Эндрю заерзал на стуле:

– Все же… э… это очень удобно. – Он широко улыбнулся Ханне, отчего на его щеках появились ямочки, и она вновь поразилась тому, что его лицо кажется ей странно знакомым. Она исподтишка изучала его, но как ни пыталась, не могла припомнить, где видела его раньше.

Ханна взглянула на Александра и поежилась при виде его хмурого лица. Перевела взгляд на его брата, тот сильно побледнел.

Может, это ей кажется, но все выглядело так, будто Александр ревнует. Совершенный абсурд! Эндрю красив, но в подметки не годится Александру.

– Поместье кажется процветающим, – ободряюще улыбнулась она мужу. – Уверена, мы будем здесь очень счастливы.

Его лицо прояснилось. Он глянул ей в глаза, открыл рот, словно хотел ответить, но Эндрю снова вмешался, упрямо пытаясь спасти разговор:

– Что еще вы делали сегодня?

Ответила Лана, пустившаяся в долгие описания всего, что они сделали, каждого человека, которого встретили, и всех своих впечатлений. Эндрю ловил каждое ее слово, что было неприятно, но Ханна забыла о раздражении, потому что Александр не сводил с нее глаз. Все его внимание было обращено на жену. Во время всего монолога Ланы они смотрели друг на друга. О, это была безмолвная беседа, но они прекрасно понимали друг друга.

Когда его нога задела под столом ее ногу, Ханна едва не подскочила. Толкнула мужа в ответ, и его глаза блеснули. Но тут Лана выпалила нечто такое, что он сразу встрепенулся и уставился на нее с раскрытым ртом.

– Прошу… прощения? – сказал Александр.

Ханна глянула на сестру. Все это время она не слушала. Не до того было.

– Я сказала, что прекрасно провела время на кухне.

– А потом? – вставил Эндрю.

Лана наморщила нос:

– Что Уна дала мне чудесный рецепт масляного печенья.

– Уна? – ахнул Даннет.

Хотя вопрос был обращен к Эндрю, который крайне невежливо глазел на Лану, ответила она:

– Да. Уна. – Лана отпила немного вина. – Она очень мила.

– Вы хотели сказать Мораг, – пробормотал Эндрю.

Ханна распознала выражение лица сестры. Она видела его раньше. Много раз. И напряглась, предчувствуя, что последует дальше.

Лана вздернула подбородок. Ее огромные глаза сверкнули.

– Я имела в виду Уну. Мораг – ее сестра.

Эндрю снова заерзал и смял салфетку.

– Я… э… гм, но Уна… мертва.

– Знаю! – фыркнула Лана.

При виде лиц обоих мужчин Ханна свела брови. Она знала, что рано или поздно они обнаружат чудачества ее сестры, но надеялась, что это будет не за обеденным столом во время их первого обеда. Все могло быть, конечно, и хуже. Это могло произойти в публичном месте.

– У Ланы дар, – объяснила Ханна, куда резче, чем намеревалась. Потому что сразу бросилась на защиту сестры, хотя в этом не было нужды. Лана такая, какая есть, и Ханна будет стоять за нее, что бы ни случилось. И сейчас она вызывающе уставилась на Даннета.

Тот откашлялся и осторожно поставил бокал на стол.

Ханна затаила дыхание. Господи, если он начнет издеваться над Ланной, если оскорбит или унизит, она…

– А Уна… – Он сглотнул. Сердце Ханны замерло. – Она не упоминала об овсяных лепешках?

Его нерешительная улыбка была такой милой! На Ханну сразу обрушилась волна тепла. В его голосе звучали нотки юмора, но также и согласия. Он принял Лану со всеми ее выходками.