Барбара Эвинг - Розетта

Она много лет не вспоминала о словах, о письме, об иероглифах. Роза почти забыла, как любила слова, любила их больше всего на свете. Снова вспомнились прогулки с матерью в детстве, как они читали объявления, которые, бывало, висели у церкви на Ганновер-стрит, или большие вывески в витринах на Бонд-стрит, или названия книг в книжных лавках, которые она с трудом могла выговорить. Как, например, «Британская энциклопедия». Почему люди так легко принимают дар чтения как должное? Что заставляет наш мозг работать? Внезапно она снова вспомнила о герцогине Торренс, сидевшей сегодня вечером за столом и крошившей сыр. Она светилась радостной, искренней и пустой улыбкой хозяйки. Роза Фэллон снова поежилась. Какая ужасная судьба: сидеть за собственным обеденным столом с безумной улыбкой на лице.

Роза быстро поднялась, положила сигару в специальную баночку, которую держала для таких целей, и взяла в руки книгу отца. Там были нарисованы иероглифы: различные птицы и жуки, пчела, лежащий лев. Все они были прекрасны, как ее звезда, которой она изображала мать. Она смотрела и смотрела, как делала это раньше, словно пристальный взгляд мог помочь понять. Сотни лет назад греческий ученый писал о них. Отец, бывало, читал ей переведенный отрывок. Она снова перечитала его, слегка наклонив книгу возле свечи, чтобы было лучше видно.

«Желая изобразить бога, или высоту, или низ, или превосходство, или кровь, или победу, рисуют сокола. Бога изображают в виде сокола потому, что это животное плодовито и долго живет; а поскольку к тому же оно, по-видимому, является символом солнца и отличается от прочих пернатых остротой зрения (так что врачи для лечения зрения пользуются соколиной травой), то солнце как владыку зрения рисуют в образе сокола. Высоту же обозначает оно потому, что другие птицы, задумав взлететь ввысь, носятся кругами, не способные лететь прямо, и лишь только сокол взлетает ввысь напрямик. Низ он обозначает потому, что прочие птицы не могут спускаться вертикально и тоже вынуждены кружиться, а сокол пикирует прямо, вертикально. Превосходство — поскольку отличается от остальных птиц. Кровь — потому что, как говорят, он пьет не воду, а кровь. Победу — потому что, кажется, он может победить всякую птицу, ибо когда какая-то более сильная особь нападает на него, сокол в воздухе опрокидывается так, что когти оказываются вверху, а крылья и спина — внизу, и так вступает в схватку; а его противник, не способный поступить так же, терпит поражение».

Но в конце концов ученому не удалось перевести знаки. Они с отцом согласились, что, возможно, он ошибался, ведь когда один значок — сокол — имеет столько значений, неизбежно возникают сложности. Возможно, разные человеческие расы мыслят по-разному? Они смотрели и смотрели на значок птицы, не в силах отвести глаз.

Однако Роза снова напомнила родителям, что понимает иероглифы: к звезде, обозначавшей мать, и розе, обозначавшей ее саму, она добавила дерево, обозначавшее отца.

— Я понимаю, как они думали, — беззаботно воскликнула она, когда ей было тринадцать лет, — они пишут картинками.

Потом она стала более искусной. Так как отец Фанни постоянно смеялся, она изобразила его посредством одного простого значка — улыбки.

И надо же, теперь, в начале нового столетия, загадочные иероглифы путешествуют по морю — прямо сейчас . Магические символы, которые заговорят с Англией спустя тысячи лет и раскроют секреты древнего мира (например, что означает сокол). А у них с камнем одно и то же имя. Она представляла Розеттский камень: прекрасный обломок гранита, плывущий в Англию на корабле, борющемся со штормами.

Какими окажутся их секреты? Роза размышляла над этим вопросом, глядя на загадочные значки, на птиц, на фигурки. Возможно, тайны сотворения мира? Будет ли доказано существование Бога? (Это было бы очень приятно для Фанни.) Сможет ли она поверить, что ее родители до сих пор где-то существуют, если нечто подобное там написано? А может, — она наконец закрыла книгу — будут открыты тайны человеческого сердца?

Она еще посидела какое-то время возле камина, пока умирало пламя, думая о Гарри. Гарри Фэллон, обаятельный, красивый, слабый Гарри Фэллон, причинил ей очень много боли. Когда она оплакивала его смерть — а она плакала при мысли, что ее мужа убили в сражении в чужой стране, — она страдала на самом деле от сознания того, какой вред может один человек нанести другому.

Она знала, свет ждет, что она очень скоро покинет Уимпоул-стрит. У нее были такие неоднозначные чувства к этому дому. С ним были связаны ее самые счастливые и самые горькие воспоминания. Она оглядела голубую гостиную — посмотрела на дельцов и аристократов, взиравших на нее со стен, на виконтессу Гокрогер, на ее изящные пальцы, лежащие на клавесине, наконец, на портрет героя Гарри. Она посмотрела на часы, неровно отбивающие время, как бы говоря, что время не совсем такое, каким мы его считаем. Она бы, конечно, взяла с собой любимые старые итальянские часы. Судя по не очень теплому разговору с Джорджем, который состоялся сегодня вечером до обеда, следующая часть плана Фэллонов состояла в том, чтобы она вернулась на Грейт-Смит-стрит и составила компанию свекрови.

— Конечно же, нет! — громко сказала Роза Фэллон, взяв свечу, чтобы подняться наверх. К тому времени как Джордж и вдовствующая виконтесса начнут претворять в жизнь свой план, она должна будет подготовить свой. После сегодняшнего замечания Джорджа Роза не сомневалась в их намерениях. Роза провела рукой по полированным перилам лестницы. У нее появилось ощущение, словно ее голова наполнилась туманом, который не давал ей принять настоящее решение. Повернувшись к окну, она смотрела, как медленно падает снег.

Однако она все еще не ложилась в постель, поскольку именно там ее ждали демоны. Вместо этого она уселась в своей комнате за старый стол красного дерева, принадлежавший матери. Впервые за много месяцев она разложила его: сначала как большой стол, потом как карточный, потом как письменный с секретным отделением. Из секретного отделения она проворно выудила записную книжку и уставилась на нее, словно видела в первый раз. Очень медленно и аккуратно она начала писать, как часто это делала прежде: «Сегодня вечером, — написала она, — могут открыться секреты иероглифов из города Розетты, где мой папа видел, как мелют кофе, где женщины прячут лица, куда мы с папой могли отправиться в один прекрасный день, если бы мечты сбывались». Больше она не добавила ни слова. Затем Роза отправила записную книжку назад в потайное отделение.

Спустя некоторое время она положила перед собой чистый лист бумаги.

«Дорогая Фанни», — вывела она.