Уинстон Грэм - Незнакомец из-за моря

Сэра Джорджа Джереми видел и того меньше. Они искоса поглядывали друг на друга. Джорджа раздражало присутствие на подобном приеме этого нескладного юноши, представителя следующего поколения надоедливых Полдарков, он чуял в этом подвох. Джереми не обладал очарованием Клоуэнс, и потому не способен был смягчить сердце Джорджа. Что касается Джереми — он посчитал Уорлеггана старым и нездорово располневшим. Джереми был достаточно взрослым, чтобы слышать и принимать участие в родительских беседах о Уорлегганах, а следовательно, имел стойкую антипатию к этой семье. Теперь он видел в Джордже хозяина желанной шахты, препятствие, которое нужно устранить или преодолеть, прежде чем Уил-Лежер снова заработает.

Вечер продолжался, и раздражение Джорджа только росло. Он убедился, что однажды уже видел этого молодого человека, но никак не мог вспомнить с кем. Джордж гордился своей памятью на лица, но на этот раз связь от него ускользала.

Джереми же недоумевал по поводу леди Уитворт. Конечно, он никогда не видел её раньше, но имя казалось знакомым. Очень старая и неимоверно толстая, она носила завитой каштановый парик, у нее были глаза цвета жареных каштанов, обвисшие щеки, так густо напудренные, что, казалось, стоит ей тряхнуть головой — и все платье покроется пудрой. Она обладала сильным и зычным голосом. Последнее стало причиной некоторых трудностей, ибо ее пение так заглушало музыку, что Джону-Ивлину Боскауэну, совершенно сбившемуся с ритма, пришлось просить леди Уитворт остановиться. Исходи эта просьба не от брата виконта, трудно представить, каким мог оказаться ответ. Но в данных обстоятельствах дама неохотно отдала «дирижерскую палочку».

Что до её внука — он выглядел крупным для своего возраста. Толстогубый, неуклюжий и невероятно высокопарный. Его коротко стриженные темно-каштановые волосы напоминали мышиную шерсть. И без того маленькие карие глазки казались еще меньше из-за жира вокруг них. Все лицо юноши, бледное и одутловатое, как будто только что вылепили из теста и еще не поместили в печку. На протяжении всего вечера он грыз ногти, быть может потому, что под рукой не нашлось ничего более съедобного.

Но Джереми воспринимал происходящее рассеянно. Кое-что тревожило его куда больше. Мало того, что молодой Боскауэн аккомпанировал поющей Кьюби, он составил ей компанию, когда подали прохладительные напитки, и занял места на кушетке в нише окна, где третьему места на нашлось. Было понятно, что он не находит их близость неприятной. Что до Кьюби, сегодня она была в простом бледно-голубом муслиновом платье с изумрудно-зеленой лентой на плечах, а в темных волосах сверкала небольшая бриллиантовая заколка. На ногах — зеленые бархатные туфли. Обычно лицо Кьюби заставляло ожидать от нее высокомерия или надменности, но становилось сияющим, стоило ей только улыбнуться. Это было похоже на чудо, какой-то фокус. Все в ней светилось и искрилось. Пару раз, столкнувшись со встревоженным взглядом Джереми, она весело изгибала бровь. Но было ли вызвано её веселье вниманием молодого Боскауэна или его собственной явной озабоченностью, Джереми сказать не мог.

К Джереми подошел Валентин. В одной руке он держал пирожное, а в другой — бокал мадеры.

— Что ж, Джереми. Еще не бьешь французов?

— Нет... Как и прежде, предоставляю это Джеффри Чарльзу.

— Думаю, он сейчас в Португалии. Или где-то еще. Очень глупо. Никто не поблагодарит его, когда все закончится.

— Не уверен, что он желает благодарности... Разве ты не должен быть в Итоне?

— Да, но меня временно отчислили. Заделал ребенка любимой горничной моего наставника. Уверен, все могло сложиться не так плохо, если бы она столь явно не оказывала предпочтение мне, а не ему.

— Когда ты едешь в Кембридж?

— В следующем году. В колледж Святого Иоанна. Надеюсь, горничные там не хуже.

— Они в основном мужчины.

— Упаси Господь. Кстати, эта девочка, Кьюби, весьма приятна и цветом лица и формами. Я бы с удовольствием испробовал ее после прохладительных напитков.

— Вряд ли это возможно.

Валентин покосился на кузена.

— Маленькое увлечение? Хочешь приберечь её для себя, да?

Джереми поднял бокал и отпил.

— Посмотри, как она дышит, — сказал Валентин. — Как тут не разыграться воображению? Просто потянуть за ленту...

Кьюби с сияющей улыбкой отвечала на какие-то слова Джона-Ивлина.

— Изучал историю? — спросил Валентин.

— А что?

— Когда принц или принцесса входят в брачный возраст — а часто и раньше — король пытается соединить своего сына или дочь с чьим-то отпрыском, дабы скрепить союз, получить земли или собственность, закончить вражду и всё в таком роде. Что ж, мой отец — вот он там — полагает, раз его сыну уже семнадцать и он готов к завоеванию женщин, то можно уже делать расчеты, кого этот сын получит в жены, исходя из подобных побуждений. Как жаль, что у сына на этот счет другие мысли!

— И какие же?

Валентин покрутил бокал.

— Я еще несколько лет не желаю оказываться в этой ловушке. Пусть золотое кольцо и супружеское ложе — это лишь договоренность, и ее легко можно отбросить, но осознание того, что дома меня будет дожидаться маленькая миссис Уорлегган с кислой миной, следящая за мной из другой комнаты, душит лучшие порывы. А кроме того, приличная девушка, а некоторые из них привлекательны, несмотря на приличия, не будет столь расположена к любовному увлечению, узнай она, что кавалер женат. Ты не согласен?

— Согласен, — сказал Джереми. — Это действительно важный шаг.

— Расскажи о себе, кузен. У тебя есть девушка, или, может быть, у твоего отца есть для тебя хорошая партия? Ты симпатичный парень, и мне кажется, большинство девушек Сола и Меллина готовы завалиться перед тобой на спину.

— Для этих целей лучше время жатвы, — ответил Джереми. — Падать помягче.

— Ты не находишь, что у местных девушек ноги коротковаты и слишком толстые? Я нахожу. Ладно, полагаю, ты кормишься в другом месте. В этом отношении Полдарки всегда скрытничали. О Боже. Музыка вот-вот опять заиграет. Интересно, смогу ли я найти место рядом с мисс Кьюби.

Джереми уехал на следующий день. Он посетил церковь, но не оставался на обед. Незадолго до отъезда Кьюби показала ему остальную часть дома и примыкающие территории. Строительные работы в западном крыле еще не закончились, и изысканный, величественный фасад замка резко контрастировал с задней его частью, где море из грязи, камней и древесины заполняли раскиданные повсюду телеги, тачки, корыта и груды сланца. В воскресенье, разумеется, не следовало ожидать здесь рабочих, однако место выглядело заброшенным. Ничто не указывало, что тут недавно копали или укладывали камень, а кое-какой железный инструмент заржавел.