Марина Одинец - Блуждающий огонек

Нарядный экипаж с почтовым колокольчиком под дугой, ехал вдоль берега, направляясь в их сторону, за ним следовала тяжело нагруженная бричка с откидным верхом. Катя невольно забеспокоилась, видя решимость, с которой Драгомир встал на дороге. Она понимала, что он хочет сделать, но мысль о том, что им предстоит сейчас так неожиданно проститься, вдруг болезненно резанула ее.

Увидев незнакомца, преградившего путь, ямщик натянул поводья и обрушился на цыгана с градом бранных слов:

— Эй, чего надо, прощелыга? Милостыню, что ли, просишь? А ну, пошел прочь!

Едущая следом бричка тоже остановилась, и двое здоровенных гайдуков, спрыгнув наземь, с угрожающим видом направились в сторону Драгомира. Но цыган недвусмысленным жестом раскрутил над головой кнут и произнес:

— Назад, парни.

Гайдуки попятились. Нарядная и смазливая, как субретка, горничная, сидевшая в бричке, испуганно ойкнула.

— Что случилось? Почему мы стоим? — из кареты высунулась кокетливо одетая дама средних лет, с недоумением и некоторой опаской посмотрела на возмутителя спокойствия. За ее плечом показалось еще одно заинтригованное женское лицо.

Драгомир, поклонившись очень почтительно, проговорил:

— Сударыня, выслушайте, прошу вас. Здесь барышня в беду попала. Может быть, не откажетесь помочь ей?

— Что за барышня? — осведомилась дама.

— Да не верьте вы ему, барыня, — не сводя с цыгана настороженного взгляда, вмешался ямщик. — Видно же, что мазурик, в засаду какую-то заманивает…

Дама, повелительным жестом прервав ямщика, снова обратилась к Драгомиру:

— Ну же, рассказывай.

— Здесь мост обрушился, видели? — начал Драгомир. — И карета в реку упала. У барышни этой и слуги, и воспитательница погибли, она одна выплыть сумела.

Выслушав его, дама заметила:

— Ну хорошо, может быть, так оно и было. А что же в полицию не обратилась за помощью барышня твоя? Хотя бы волостной пристав где-нибудь поблизости должен быть.

— У нее ни одежды, ни документов нет, — негромко сказал Драгомир. — Кто ей поверит?..

Дама чуть заметно усмехнулась.

— А ты какое отношение имеешь к этой барышне?

— Я — никакого. Просто веревку ей кинул и на берег вытащил. А теперь ей как-то до Москвы добраться надо, где родители ее живут. Может быть, вы возьмете на себя труд до Москвы ее довезти? Или хотя бы до ближайшей станции почтовой. Ей хотя бы отлежаться в тепле надо, чтоб не простыла.

Дама кивнула:

— Ну хорошо, показывай, где твоя барышня. Посмотрим на нее.

Один из гайдуков втихомолку ворча, опустил подножку и помог барыне выбраться из кареты. Ее спутница, высокая, рыжеволосая девушка с очень серьезным веснушчатым личиком, пожелала присоединиться к ней. Следуя за Драгомиром, дамы сошли с дороги и двинулись к костру, возле которого сидела Катя. Шествие завершал подозрительно озирающийся гайдук.

При виде незнакомых женщин, Катя, которая не все поняла из разговора, напряглась и до самого подбородка закуталась в одеяло.

— Барышня, говоришь? — не без иронии произнесла старшая из дам, разглядывая ее.

В самом деле, без элегантного платья и модной прически, Катю нелегко было бы принять за девицу дворянского происхождения. А вот за цыганку, как уже было сказано, — очень легко. Поэтому она прекрасно уловила подтекст в словах незнакомки и, вздернув подбородок, надменно проговорила по-французски:

— Вы сомневаетесь в моем происхождении, мадам? Это ваше право. Но ваша помощь, несомненно, будет достойно вознаграждена моими родителями.

— Довольно, мадемуазель, — прервала ее незнакомка. — Я верю вам. Буду рада оказать вам помощь, и не стоит обижать меня разговорами о какой-то плате. Это совершенно излишне между людьми одного круга.

— Благодарю вас, — улыбнулась Катя и неловко поднялась, стараясь, чтобы кафтан надежно прикрывал ее тело.

Дама пристально осмотрела ее с ног до головы:

— Что же, у вас и вправду нет никакой своей одежды?

— Увы, она вся пришла в негодность, ее пришлось разрезать, — Катя ощутила, как вспыхнули щеки.

— Ну что ж, подберем что-нибудь. Дойдем до кареты, а потом отдадите вашему спасителю его одеяние. Он должно быть изрядно замерз, — дама с добродушной усмешкой бросила взгляд на Драгомира. — Кстати, мадемуазель, я еще не знаю самого главного. Ваше имя?

— Княжна Шехонская Екатерина Юрьевна, к вашим услугам.

— О, какой громкий титул! — сказала дама. — Впрочем, он идет вам куда больше, чем маркиза де Карабас, хотя это первое, о чем я подумала, услышав рассказ вашего спасителя. Если вы, конечно, понимаете, о чем я…

— Я понимаю, мадам, — сухо заметила Катя. — Уверяю вас, мой титул подлинный, я не дочка мельника, а мой спутник — не кот в сапогах.

Дама сдержанно улыбнулась:

— Тем лучше для вас обоих. Мое же имя — баронесса Канижай. А это моя дочь, — она обняла за плечи свою молодую спутницу, которая внимательно и без особой радости разглядывала Катю, — мадемуазель Оршола Есенская. Мы родом из Трансильвании, но уже много лет живем в России, — сочла нужным пояснить она.

— Рада знакомству, — не без удивления отозвалась Катя.

Она никак не ожидала, что новая знакомая окажется иностранкой, по-русски та разговаривала почти безупречно.

Баронесса кивнула:

— Идемте же, мы еще успеем познакомиться ближе, когда вы окажетесь в тепле.

Оглядываясь на цыгана и чувствуя неловкость из-за того, что не может поблагодарить его на прощание, княжна неохотно пошла вслед за доброй самаритянкой. Гайдук распахнул перед ними дверцу кареты, и Катя забралась в салон. Нежный запах розового масла, стоявший в карете, показался ей одуряюще неприятным после лесной свежести.

— Разоблачайтесь без стеснения, милочка, — сказала баронесса Канижай, прикрывая дверцу, — и наденьте пока капот, что лежит с вами рядом. А мы подождем снаружи.

Вздрагивая от невольного чувства унижения и едва сдерживая желание убежать из этой уютной кареты, Катя принялась торопливо переодеваться. Накинув предложенный капот из мягкого малинового кашемира, она выбралась наружу. Драгомир приблизился к ней, чтобы взять свою одежду. Катя подняла на него глаза, и он ответил ей сдержанной улыбкой, но прежде чем их руки успели соприкоснуться, сзади на Драгомира с криком прыгнул ямщик:

— Ах ты, паскуда! Чудом узнал тебя, конокрад проклятый!

Катя обомлела. В глазах Драгомира, все еще обращенных к ней, полыхнула жгучая, неистовая ярость.

— Ополоумел, дурак? — цыган попытался сбросить нежданного противника, но тот был слишком тяжел, да и настроен очень решительно.

— Поговори еще мне тут! Забыл, как пару рысаков свел с почтовой станции в Торжке? Вспомнишь, ворюга! Эй, ребята, подсобите, веревку тащите! — крикнул ямщик гайдукам.