Шарлотта Физерстоун - Гордость и страсть

— Лиззи, ты стала действовать как прочие светские дамы. Слишком много говоришь.

Лиззи улыбнулась, а он отвел взгляд в сторону, несмотря на то что она не могла видеть ни его, ни эмоций, которые отражались в его глазах.

— Любовь не выбирает легких путей. Это чья-то цитата, не так ли?

— Шекспир сам не знал, о чем он говорит, когда писал эти слова.

— В самом деле? Откуда тебе знать, прав поэт или не прав?

Со стоном он откинул голову на подушки кареты:

— Из всех женщин ты одна способна свести меня с ума.

— Неужели? Какой удивительный комплимент. Приятно узнать, что у меня талант вызывать эмоции.

— Это вовсе не комплимент.

— А я вовсе не тупица. Ты не меня считаешь невыносимой, а эту тему и то, как холодно относится к тебе Люси.

К счастью, карета повернула за угол и стала замедлять ход.

— Мы прибыли. Подожди минутку.

Лиззи вытянула перед собою руку, останавливая его.

— Люси нужно время, Адриан. И… — Элизабет залилась краской, он с удивлением уставился на сестру. — Возможно, мягкое убеждение. Знаешь, не стоит быть все время герцогом, брат. Иногда для дамы гораздо предпочтительнее видеть рядом с собой всего лишь мужчину.

Закрыв глаза, Адриан думал о том, как часто эти же слова приходили ему в голову в течение вечера. Всего лишь мужчиной. Если бы он только мог, но тяжесть титула и репутация не позволяли этого допустить, впрочем, как и тайна, которую он хранил.

— Смотрите, пришла сама Ледяная Принцесса. Старая дева, сестра Сассекса.

— Ей сейчас, вероятно, никак не меньше тридцати. Слишком поздно, чтобы надеяться на замужество.

— Слишком высокомерна, не так ли? Вы только взгляните, как она держится, словно выше любой из нас. Все превозносят ее как ангела, но ангелам не к лицу такое высокомерие.

— Она же совершенно слепа, где ей увидеть собственные недостатки, — раздался чей-то сдавленный смешок позади.

Они пробыли в музыкальном салоне Самнерсов меньше пяти минут, а Люси уже услышала так много язвительных замечаний, сгущающихся вокруг подобно ядовитому облаку. Она думала, что со стороны Сассекса весьма предусмотрительно оставить их у самого входа в зал. Она не сразу оценила, что, перед тем как отойти, он поставил их так, чтобы они могли наблюдать, оставаясь снаружи, не позволяя светской черни сомкнуться вокруг. В эту минуту ей уже хотелось, чтобы он вернулся и своим твердым, холодным взглядом, как ледяным кинжалом, пронзил гарпию, хихикающую у них за спиной.

— Какая вульгарная полнота, — подхватил шепотом противный, скрежещущий голос другой дамы. — Не так уж она и хороша, как себе воображает. Почти потеряла красоту, если она у нее была. А ее глаза… просто жутко становится, когда подумаешь, что они широко открыты и с виду обыкновенные, а ведь она не видит ими ничегошеньки!

Люси украдкой взглянула на высокую и гордую красавицу, стоящую рядом с ней. Элизабет выглядела совершенно безмятежно, даже малейший намек на румянец не портил фарфоровой бледности щек, в то время как лицо Люси покраснело от негодования. Это потому, что она обладала общим свойством рыжеволосых, хотя и старалась держать себя в руках, но кожа мгновенно теряла прозрачность, стоило ей только выйти из себя.

— Держит себя так, словно в ней течет королевская кровь, — снова завел скрипучий голос. — Ее мать ведет свой род от какого-то разорившегося французского аристократа, в ней недостаточно хорошей английской крови.

— Могу поспорить, ей пришлось не раз пожалеть о том дне, когда она отказала молодому виконту. Вы посмотрите, толстая и слепая, к тому же старая дева. А он счастливо женился, у него прелестная жена и много красивых детей.

— Считала, что слишком хороша для него, скромного виконта. Поделом ей, досталось за снобизм. Посмотрите, как здорово она села на мель. Никому не захочется взять ее в жены, сделать матерью своих детей.

Подбородок Лиззи приподнялся немного выше — единственное движение, которое удалось рассмотреть Люси. Не в силах больше терпеть, она развернулась, чтобы язвительно осадить склочниц, но ее остановило пожатие затянутой в перчатку руки.

— Стоит ли обращать на них внимание? — шепнула Лиззи. — Это всего лишь ничтожные и отвратительные слова пустоголовых женщин.

— Как ты можешь это стерпеть? — выпалила Люси. — Я вся побагровела от того, что они позволяют себе говорить.

— Я могу все это перенести, поскольку лучше, чем они. В отличие от них я никогда не опускаюсь до унижения других. Не стоит опускаться до их уровня, Люси. Давай доведем их до кипения тем, что не станем реагировать на замечания. В самом деле, они слишком громко разговаривают. Вполне можно представить зачем. Единственное, чем их можно извести, — полностью игнорировать. Действуй так, словно их слова, как и они сами, настолько мизерны, что просто не заслуживают внимания, мы их просто не замечаем.

— Лиззи…

Подруга слегка похлопала ее по руке.

— Мне жаль их, они тратят свое время на то, чтобы найти повод выплеснуть свою мстительность и ненависть. Представь, как пуста их жизнь. Они несчастливы. Живут, получая удовольствие от своей жестокости.

Сжав руку Элизабет, Люси пыталась подавить прилив злости, которая рвалась наружу. Как только смеют все эти тупицы говорить такое об Элизабет, которая была для нее образцом доброты и совершенства!

— Ты вся вибрируешь как камертон, — тихо заметила подруга. — Умоляю, оставь их, Люси.

— Не могу. Если бы ты только видела самодовольное выражение на лицах. Это… это просто приводит меня в ярость.

Лиззи, улыбаясь, продолжала смотреть невидящими глазами прямо перед собой.

— Это, наверное, самое приятное, что ты могла сделать для меня. Я благодарна за твое отношение ко мне. Однако у меня очень толстая кожа, и их насмешки не жалят. Хочу прояснить одну вещь… Тот виконт, о котором они вспоминали, Ньюбери, я ему действительно отказала. Но не потому, что он всего лишь виконт, а потому, что между нами не было чувства. Счастье отвернулось от него, и он хотел поправить свои дела, женившись на состоянии. Он уже готов был бежать на континент, лишь бы избавиться от кредиторов. Думаю, он рассчитывал, что слепая сестра герцога станет для него легкой добычей.

— А натолкнулся на нечто другое?

— Да. Ему пришлось узнать, как опасна может быть слепая женщина и как взбешен ее брат. Сассекс вышвырнул его прочь, заехав напоследок в нос.

— Сассекс? — ахнула Люси. Она не могла представить себе благородного герцога дерущимся. Ведь это так недостойно!

— Ты, кажется, поражена, Люси. Уверяю тебя, временами Сассекс позволяет себе некоторые вольности. Несмотря на титул, он всего лишь мужчина.

Всего лишь мужчина. Люси не могла допустить подобной мысли. Герцог всегда и во всем так безупречен, но стоило бы допустить, что у него могут, скажем, оказаться стороны, о которых она раньше не имела представления.