Шарлотта Физерстоун - Гордость и страсть

— Принести теплой воды для умывания, ваша светлость, или, может быть, чаю?

Эта бедная девушка так замерзла, но должна обслуживать женщину, одетую в теплый бархат и шерсть, в дюжине нижних юбок и теплых меховых сапожках.

— Нет, постойте. Отогрейтесь у огня.

Глаза девушки округлились, она бросила быстрый взгляд через приоткрытую дверь в холл, откуда раздавались неистовые вопли ребенка.

— Я не могу остаться, — смущаясь, сказала она. — Гостиница сейчас переполнена, мне нужно спешить на кухню готовить обед.

— Абигайль, — загремел где-то внизу голос. — Где же эта девчонка?

Служанка нервно взглянула на Люси и сделала реверанс:

— Если это все, что желает ваша светлость?..

— Абби, да уйми же ты, наконец, этого чертова ребенка и отправляйся на кухню!

Служанка бросилась мимо нее, но Люси, протянув руку, приостановила Абигайль:

— Это ваш ребенок?

Вздрогнув, девушка кивнула.

— Мне бы лучше успокоить ее, она хочет, чтобы ее все время держали на руках, потому что режутся зубки. Я перенесу ее в другую часть гостиницы, она не побеспокоит господ.

— Абби! — снова заорал хозяин, заставив ее броситься к двери.

— Принесите ребенка ко мне, — предложила Люси. — Я пригляжу, пока вы будете выполнять свою работу.

— Ваша милость, о, я не могу…

— Вы будете заниматься готовкой, скоро придут изголодавшиеся мужчины. Включая моего мужа.

До чего же странно звучит «мой муж»!

— Идите и принесите ребенка.

Звук тяжелых шагов поднимающегося по лестнице человека живо заставил горничную действовать. Через несколько секунд она уже вернулась с краснощеким и заплаканным малышом, завернутым в старое одеяльце.

— Мои родители держат эту гостиницу. Как только я немножко справлюсь с основными делами, сразу же вернусь за ней. Я всего на минутку, — произнесла она, стараясь успокоить дитя. — О, ваша светлость, она грызет ваши чудные жемчужины.

Глянув на толстощекого малыша, который устроился у нее на руках, Люси не смогла сдержать улыбки:

— Так, значит, это у нас девочка? И как же ее имя?

— Фиона, ваша светлость.

— Ну, Фиона, — сказала она, покачивая девочку на руках. — Давай-ка мы посмотрим на бурю. Ты когда-нибудь видела такой снег? — тихо проговорила она, обращаясь к ребенку и подходя к окну. — Нет, думаю, тебе еще не приходилось. Ведь тебе еще, наверное, полгодика, правда?

Люси обнимала ребенка, чувствуя, как он успокаивается. Потом они вместе постояли у огня, и вскоре маленькая Фиона уснула. Люси все смотрела на нее. Ей тоже хотелось бы ребенка, но не из долга, а по любви. Хотелось, чтобы отец любил дитя, независимо от того, девочка это будет или мальчик. Такой смысл она вкладывала в понятие семьи, дома и сердечности.

Она могла бы найти это с Сассексом. Ей нужно только выбрать правильную дорогу.

Адриан замер, войдя в комнату и увидев спящую Люси, нежно обхватившую руками малыша. Что за чертовщина?

Он оглядел комнату, но больше никого не обнаружил. Ребенок зашевелился. Адриан приблизился к кровати, вглядываясь в лицо жены, прижимающей к груди дитя. Какое зрелище. То, что он хотел бы видеть больше всего на свете, когда у них родится свой ребенок.

— Люси, любимая, — шепотом позвал он, и она сразу же проснулась, не переставая бережно прижимать к себе девочку.

— Ты промок до костей, — прошептала она. — У тебя лед в волосах.

— Да. Я посижу у огня, а вы поспите. Что это ты такое здесь нашла? — с улыбкой спросил он, глядя на потягивающуюся малышку.

— Это Фиона, и у нее режутся зубки. Она очень капризничала, и я забрала ее у матери, которая понадобилась внизу.

— А, понятно. Может, мне ее взять, пока ты поспишь?

— О нет, конечно же нет. Я чувствую себя намного лучше. Вот, помоги мне встать, чтобы я смогла приготовить сухую одежду. Думаю, твой камердинер разместился в другой гостинице по ту сторону дороги.

— Да, но, Люси… — возразил он, пытаясь успокоить. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я могу позаботиться о себе сам.

Так было все время, сколько он себя помнил.

Их прервал стук в дверь.

— Войдите, — позвала Люси и увидела Абигайль.

— О, ваша светлость, извините. Вот только позвольте мне…

— Не за что извиняться, Абигайль. Ребенок чувствует себя хорошо, а мы, как молодожены, любовались на нее, гадая, когда наступит наша очередь получить такое же прелестное дитя.

Их взгляды встретились, Люси, покраснев, отвела глаза. Как бы ей хотелось носить ребенка.

— Ну, они просто очаровательные, но только не тогда, когда начинают резаться зубки.

Девочка забеспокоилась, но мать быстро утешила ее.

— Думаю, я бы сейчас помылся. Внизу есть ванная комната. Жена хозяина собиралась распорядиться, чтобы ее приготовили для меня, — сказал Адриан.

— А я займусь вещами, — пробормотала Люси.

Он хотел поцеловать ее, упасть вместе с ней в кровать, но не мог. Одна ночь, так сказала она. Он должен заставить ее подождать.

— Эта комната, я думаю, вполне подойдет для того, чтобы переждать еще несколько дней?

От неожиданности Люси охнула и подскочила на месте.

— Извини, мне совсем не хотелось напугать тебя.

Ее муж, — боже правый, сможет ли она когда-нибудь к этому привыкнуть, — стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, свежий и повеселевший после купания. Ярко-красное яблоко пламенело у него в руке. Он поднес его ко рту и с хрустом откусил большой кусок. Этот звук прорезал тишину комнаты. Они женаты уже два дня, но при виде его она все так же вздрагивала и подскакивала. До сих пор он даже не прикоснулся к ней, не затащил в постель. Всего лишь один быстрый поцелуй на ночь, который заставлял ее напрягаться и нервничать.

— Я тебе мешаю?

— Вовсе нет, я перебираю некоторые вещи.

Склонив голову набок, он стоял и рассматривал ее.

— Можно мне остаться?

Нервная дрожь пробежала по ее спине, пальцы затрепетали, неловко перебирая льняное полотно, в которое был завернут предмет в ее руках. «Что за удовольствие, — думала она, — стоять в дверях и наблюдать за тем, как распаковывают вещи?» Он всегда следит за ней загадочными и понимающими глазами, опушенными длинными черными ресницами, за которыми так легко прятались собственные мысли.

— Я только начала распаковывать, милорд. Вряд ли это увлекательно.

— Для того чтобы меня увлечь, нужно не так уж много, — пробормотал он, снова откусывая от яблока. — Должен извиниться за комнату. Если бы я знал, что придется ехать в такую погоду, никогда бы не уехал из Лондона.

— На самом деле все прекрасно. Мне даже нравится. И комнаты чистые, белье свежее. Просто удивительно, что в этой гостинице такие условия.

— Ты не возражаешь против того, что у нас смежные комнаты?

Она даже не взглянула на него, продолжая доставать что-то из кожаного кофра.