Кинли Макгрегор - Воин

Бракен сдержанно кашлянул:

— Удивлен, что ты не стал расспрашивать меня о моих владениях и титулах.

Горец смущенно посмотрел на него:

— Я подумал, что лучше не трогать тему, которая для тебя слишком болезненна.

— Да, это так, — кивнул англичанин. — Можешь ли представить себе, каково это — потерять все в мгновение ока?

Локлан кинул взгляд через плечо на Брайса и Джулию. По его мнению, этот английский дворянин лишился не всего — кое-что все-таки у него осталось. А вслух Мак-Аллистер произнес:

— Могу. Я потерял одного из братьев.

Бракен осенил себя крестным знамением и сказал:

— Тогда ты знаешь, о чем я. Приношу мои глубочайшие соболезнования.

— Прими и мое искреннее сочувствие по поводу смерти твоего отца.

Бракен в ответ почтительно кивнул и придержал свою лошадь, чтобы продолжить путь рядом с братом и сестрой.

Локлан опустил взгляд на Катарину. Одну руку она неловко подогнула под себя, и та прижималась к его паху. Другую руку девушка устроила на своих коленях. Ее безукоризненно очерченный рот приоткрылся во сне. Если бы они сейчас были наедине, Локлан не поручился бы за то, что сдержался бы и не отведал вкус этих губ.

Но они были не одни. Это останется лишь его фантазией. Боже милосердный, эта девушка выглядела такой красавицей в его объятиях.

Их маленький отряд скакал в полном молчании весь остаток ночи. Лишь на рассвете они заметили впереди небольшую ферму.

Бракен снова поравнялся с Локланом и обратился к нему:

— У тебя еще остались деньги?

— Да.

— Тогда давай узнаем, не согласится ли фермер пустить нас ненадолго в свой хлев. Что скажешь?

Мак-Аллистер подавил зевок:

— Ничуть не возражаю. Сон сейчас — самое то.

Он вручил Бракену несколько монет. Тот поскакал вперед, а его спутники остались дожидаться посланца, чтобы не испугать хозяина или его семью.

Как правило, появление стольких дворян возле домика французского крестьянина не сулило тому ничего хорошего, да и сами путешественники были начеку, ожидая любого подвоха.

Спустя несколько минут англичанин вернулся, привезя с собой засоленную баранью ногу, кувшин с питным медом и две ковриги хлеба.

— Нам разрешили спать в хлеву, если мы не потревожим их животных.

Локлан фыркнул:

— Я собираюсь потревожить только ту охапку сена, на которую лягу.

— Я тебя понимаю, — поддакнул Бракен, отдавая привезенную еду своим родичам.

Джулия собралась было отломить себе хлеба, но остановилась и протянула весь каравай шотландцу:

— Вы не желаете немного перекусить, лорд Локлан?

— Зовите меня просто Локлан, миледи. Нет, спасибо. Лучше сами поешьте вдоволь.

В глазах девушки мелькнула благодарность. Она оторвала половину ковриги, а вторую половину вернула старшему брату.

Лэрд наблюдал за тем, как Бракен отошел в сторону, чтобы поесть. От взора горца не ускользнуло, что англичанин накинулся на хлеб, словно умирающий от голода нищий, и умял свою порцию так торопливо, что оставалось только гадать, не сжевал ли он при этом и свои пальцы.

Мак-Аллистер ощутил, как его охватывает симпатия к этим трем скитальцам. Никто не заслуживает тех невзгод, что выпали на их долю. Эти англичане казались вполне порядочными людьми. Им нужен был только шанс, чтобы вернуться к нормальной жизни.

— Знаешь, — обратился Локлан к Бракену, когда тот снова подошел к нему. Среди моих людей еще один обученный рыцарь никогда не будет лишним.

Вскочив в седло и указывая дорогу к конюшне, опальный дворянин усмехнулся:

— У меня нет ни меча, ни доспехов. И этот конь есть лишь потому, что я украл его у королевских солдат. Какая от меня будет польза?

— Я не считаю преступлением, если человек забирает назад то, что у него отняли. Мое предложение по-прежнему в силе. А доспехи и меч можно купить.

Бракен глянул на собеседника с подозрением:

— С чего бы тебе так поступать?

Шотландец твердо встретил его взгляд и ответил, стараясь, чтобы голос и глаза не выдали его боль:

— Потому что сын не должен отвечать за поступки своего отца или быть по ним судимым людьми.

Бракен пристально смотрел на Мак-Аллистера. Англичанин прекрасно понял, что горец имел в виду не только его отца, но и своего — Локлан был в этом уверен.

— А как насчет моих брата и сестры?

— Тебе ведь понадобится оруженосец. Брайс, вроде, подходит для этого по возрасту. А моя мать будет очень рада юной леди, которую она могла бы воспитывать и обожать.

Старший брат бросил взгляд на сестру, и в глазах его явственно отразились любовь и облегчение. Было очевидно, что его очень заботило благополучие девушки во время их странствий. И все же упрямец не собирался принимать милостыню.

— Мы расплатимся, чем сможем.

— В этом я не сомневаюсь, — подтвердил Локлан.

Бракен протянул ему руку:

— Раз так, теперь я твой вассал.

Стараясь не потревожить прижавшуюся к его груди Катарину, горец пожал руку англичанину и кивнул ему:

— Добро пожаловать в клан Мак-Аллистеров.

В глазах Джулии блеснули слезы:

— У нас снова есть дом? Правда?

— Да, милая, — сказал Бракен прерывающимся голосом. — Кажется, это так.

Девушка подбежала к Брайсу, обняла его и и радостно завопила:

— Ты слышал это, братец? У нас есть дом!

— Слышал, пока ты не заорала мне прямо в ухо. Теперь, боюсь, я навсегда оглох.

Джулия игриво толкнула его.

— Помолчите, лорд Ворчун. На самом-то деле вы так же рады, как и я.

Истинность ее слов подтвердила легкая улыбка, мелькнувшая на угрюмом лице юноши, прежде чем он что-то пробурчал себе под нос и пошел прочь.

Бракен придержал коня Локлана, чтобы лэрд соскользнул на землю с Катариной в руках, которая даже не пошевелилась.

— Клянусь, эту женщину и пушкой не разбудишь, — пошутил Мак-Аллистер.

— Да уж. Она была бы идеальной парой для любителя похрапеть во сне.

Горец рассмеялся:

— Похоже на то.

Он внес спутницу в конюшню. Джулия быстро соорудила из соломы импровизированное ложе. Уложив на него Кэт, Мак-Аллистер укрыл ее своим плащом. Щеки принцессы порозовели от сна, а волосы легли кольцами вокруг лица, и это ей очень шло. Проклятье, она показалась Локлану самой красивой девушкой, какую только он встречал в жизни! Особенно теперь, когда она молчала и не изводила его.

Рядом с ним остановился Бракен:

— Если будешь и дальше смотреть на нее таким взглядом, я решу, что ты влюбился в нее без памяти.

Горец усмехнулся в ответ:

— Я слишком стар для таких дел.

— Влюбиться никогда не поздно.

Нет, Локлан так не думал. Он уже в зрелом возрасте и скоро женится на другой… Если благополучно вернется и сделает ей предложение. А влюбленность — это для малолеток и глупых женщин, а не для мужчин.