Жюльетта Бенцони - Сделка с дьяволом

— Я не ревную, — запротестовал Дюшан. И с горечью добавил:

— Да и нет у меня такого права.

— И не думаю, что оно у вас когда-нибудь будет, — тихо сказала Фелисия. — Гортензия любит другого, и мне кажется, что это серьезно. Вам не следует бояться, что она упадет в объятия одного из наших поклонников.

Вошедший мужчина заставил их прекратить разговор. Дюшан тут же преобразился. В фехтовальном зале был мэтр Грюнфельд, произнесший с эльзасским акцентом:

— Господин маршал! Какая приятная неожиданность! Я не ждал вас сегодня утром…

Маршал был уже не молод, ему было около шестидесяти, но это все еще был великолепный мужчина: высокий, худощавый, с прекрасными тонкими чертами лица. Нос у него был прямой, рот хорошо очерчен, большие карие глаза прятались под густыми черными бровями, черные волосы лишь на висках слегка тронула седина. Он бросил на Фелисию взгляд, выдавший в нем любителя женщин.

— Я вам не помешал? — спросил он глубоким голосом, придававшим ему дополнительное очарование.

— Это час моего урока, но если этому господину нужно сказать вам что-то важное, я могу подождать… минуту. Конечно, если мне его представят, — заявила Фелисия.

— Я как раз хотел попросить об этом Грюнфельда, — сказал маршал с чуть насмешливой улыбкой.

Лжеэльзасец поспешил выполнить это обоюдное желание:

— Позвольте, ваша светлость, представить вам его светлость герцога де Раг…

— Мне больше нравится, когда меня представляют как маршала Мармона! — резко оборвал тот. — Мне не очень нравится мой герцогский титул.

— Вам не нравится имя или титул? — невинным тоном спросила Фелисия. — Может быть, с тех пор, как французы образовали от вашего имени глагол? .

— Может быть. Не так-то приятно быть у всех на устах, сударыня.

— Продолжайте ваш церемониал, Грюнфельд!

Глаза Дюшана блестели от радости, но внешне он выглядел как человек, не знающий, куда себя деть.

— Ее светлость княгиня Орсини, одна из моих лучших учениц.

— Правда? Или вы говорите это затем, чтобы мне захотелось сразиться с ней? Я хотел вас просить, Грюнфельд, поупражняться со мной немного. Мне кажется, что я заржавел. Это, наверное, от недостатка практики…

— Если вы хотите сразиться со мной, я думаю, меня это позабавит, — с насмешливой улыбкой сказала Фелисия.

Мармон взглядом оценил высокую, стройную фигуру, которую не скрывали черная юбка, довольно короткая, чтобы не стеснять движений, и мужская рубашка, чуть распахнутая на высокой груди.

— Почему бы и нет? Это и впрямь может быть забавным.

Еще продолжая говорить, он сбросил свой плащ с меховым воротником и сюртук цвета сливы с серебряными пуговицами и привычным движением взял из рук Дюшана маску и пластроны. Лицо Фелисии уже скрылось под маской. Она спокойно ждала, опустив к земле кончик шпаги, пока маршал выберет себе оружие.

Схватка была молниеносной. Казалось, демон оружия вселился в молодую женщину этим утром. Чуть привыкнув к манере своего противника, она обрушилась на него, как на неприятельский редут. Ее клинок казался продолжением руки, она трижды поразила маршала, и ему пришлось признать свое поражение.

— Думаю, нам надо на этом остановиться, — сказал он, снимая маску. Его лицо блестело от пота. — Если я буду упорствовать, то буду выглядеть смешным.

Примите мои комплименты, сударыня: вы отменный бретер.

— Не знаю, сможет ли ее светлость выдержать длительную дуэль в таком ритме, — прокомментировал Дюшан. — И все-таки, как я вам сказал, она моя лучшая ученица. Но вы меня удивили, господин маршал. Я думал, что вы в лучшей форме.

Мармон пожал плечами, вытирая лицо поданным ему полотенцем.

— Вы же знаете, Грюнфельд, я три недели не тренировался, с тех пор как стал преподавать историю герцогу Рейхштадтскому. Мне и минуты не остается свободной, я должен готовиться к нашим беседам.

Фелисия и Дюшан обменялись многозначительными взглядами.

— Я слышал, что на балу у английского посланника герцог, после того как вас ему представили, пригласил вас поговорить с ним. Так это правда?

— Это больше, чем правда. Я старый соратник его отца, и он знает об этом. Вы не можете себе представить, как он хочет обо всем узнать от начала до конца. Начиная с того момента, когда два безработных, Бонапарт и я, делили черствый хлеб в маленькой гостинице на Монмартре. Он засыпает меня вопросами, стоя перед огромной картой Европы, расстеленной у него на столе. Иногда я ощущаю себя лимоном, из которого он выжимает сок своими нервными пальцами. Но как я могу ему отказать? В нем столько обаяния… И он так счастлив в эти минуты.

Фелисии вдруг показалось, что Мармон забыл об их существовании и говорит сам с собой, весь во власти охватившего его волнения. Она негромко проговорила:

— Я его никогда не видела. Каков он?

— Высокий, худой… Даже слишком худой. Блондин. Похож на отца. И главное, у принца его взгляд…

Повисло тяжелое молчание. Оно стало бы невыносимым, если бы Дюшан не решился нарушить его.

— Говорят, он сейчас болен?

— Да. Простудился после прогулки и все еще кашляет. Боюсь, что он не самого крепкого здоровья. Да принц о нем и не думает. И напрасно. Он либо изнуряет себя верховой ездой, либо проводит ночи напролет за рабочим столом при свечах. И никто не может ему помешать…

— Разве мать о нем не заботится?

На минуту лицо Мармона превратилось в маску гнева и презрения.

— Его мать живет в Парме и предпочитает заниматься ублюдками, произведенными на свет от Нейпперга. После его смерти она все реже бывает в Вене.

Тому уже два года. Король Рима заслужил другую мать.

— Он все еще был бы им, если бы некоторые из вас, маршалов, не бросили императора, — сказала Фелисия. — И если теперь он всего лишь герцог Рейхштадтский, чья это вина?

— Не обвиняйте нас, сударыня! Это судьба. А теперь позвольте мне откланяться. Я вижу, что мешаю вам…

Вдруг стало видно, что это старый, уставший человек, и Фелисии стало его жалко. Она улыбнулась ему:

— Вы мне не помешали… Простите меня за мои слова. Я бы хотела снова вас увидеть…

— Я не осмеливался просить вас об этом.

— Я живу вместе с подругой в левом крыле дворца Пальм на Шенкенштрассе. Приходите навестить нас.

У нас обеих будет к вам много вопросов.

— Чего вы, собственно, от него хотите? — спросил Дюшан, когда герцог Рагузский вышел.

— Если честно, то я и сама пока не знаю. Но я подумала, что лучше стать друзьями с человеком, который видит принца два раза в неделю. Мне показалось, что вы со мной согласны.

— Это так, и все-таки будьте осторожны. Я не думаю, что он может предать, поражение при Эссоне он тяжело переживает. Но удача Мармона осталась с Бонапартом. С тех пор он все время терпит неудачи. Вспомните защиту Тюильри в прошлом году! Но если взяться за дело с умом…