Жюльетта Бенцони - Флорентийка

— Банку Фуггеров? Конечно, нет. Твой отец умер, и состояние находится под контролем…

— Под твоим контролем и без всякого на то права! — бросила Фьора обвинение в лицо Лоренцо.

— Это был единственный способ не дать им попасть в руки семьи Пацци, а твое удочерение подмочено ложным документом! Что касается Фуггеров, тем хуже для них! Они будут договариваться с герцогом Бургундским…

— Итак, — медленно произнесла Фьора, — моего отца считают не только отверженным и лгуном, но и бесчестным человеком, его, чье слово никогда не подвергалось сомнениям?

Это было мое приданое!

— Твое приданое?

— Неподалеку, в соседнем монастыре, я была обвенчана с посланником из Бургундии в ночь перед его отъездом. Он знал правду о моем рождении и потребовал заключить этот брак, потому что ты отказался помочь его хозяину. Теперь я графиня де Селонже.

— Доказательства! Есть ли у тебя доказательства? — воскликнул Лоренцо, лицо которого из смертельно бледного стало багровым.

Фьора уже была готова сказать, что она не знает, где теперь находятся бумаги, как вдруг раздался голос.

— Вот они, сеньор! — спокойно сказала Леонарда и приблизилась, держа в руках пергаментный свиток, перевязанный зеленой лентой. — Ты найдешь здесь акт об удочерении донны Фьоры, ее свадебный контракт, подписанный и подтвержденный печатью ее супруга, копию векселя и даже аттестацию с подписью и печатью падре Антонио, приора монастыря. Мессир Франческо Бельтрами накануне смерти, зная о том, что его преследуют враги, передал все это мне…

Лоренцо Великолепный взял свиток, протянул его Полициано. Внезапно отяжелевшим шагом Лоренцо прошел и сел в высокое кресло Деметриоса.

— Читай! — произнес он.

Поэт развязал ленту и пробежал бумаги взглядом, затем снова их свернул:

— Все в порядке, сеньор!

— Есть еще и другое доказательство, — сказала Леонарда и, достав из-за корсажа золотое кольцо с гербом Селонже, показала его Лоренцо, затем с торжественным видом надела его на палец Фьоры, которая тут же сжала руку, не сумев скрыть дрожь, охватившую ее.

— Итак, ты супруга одного из первых лиц Бургундии? — Лоренцо невесело засмеялся и продолжал:

— Так почему же твой супруг не явился вовремя, чтобы во всеуслышание защитить тебя перед теми, кто тебя обвинял? Почему не вызвал он на дуэль за невольно нанесенное оскорбление его имени?

— Потому что в данный момент я, очевидно, уже вдова, — Фьоре не удалось скрыть своей горечи. — Мессир де Селонже готов был умереть, чтобы наказать себя за то, что своей женитьбой на мне он запятнал свое имя… Он продал себя, чтобы помочь Карлу Смелому!

Лоренцо встал, сделал несколько шагов, чтобы успокоиться, затем остановился перед Фьорой. По ее застывшему лицу текли слезы.

— Бедное дитя! — произнес он с бесконечной нежностью. — Сможешь ли ты когда-нибудь поверить в любовь мужчины?

Будучи не в силах произнести ни слова и почувствовав вдруг себя бесконечно усталой, Фьора отрицательно покачала головой.

— Во всяком случае, — продолжал Лоренцо, — если твой муж и умер, то это должно было произойти совсем недавно, так как его видели в тот день, когда грабили твой дворец!

Кровь прилила к щекам Фьоры.

— Этого не может быть, — произнесла она угасшим голосом.

— Нет, — сказал Полициано, — это правда. Я видел его, но узнал не сразу, так как он был одет очень скромно. Селонже стоял в толпе и смотрел. Я увидел, как он с кем-то разговаривал. Возможно, Селонже спрашивал, что все это значило. Я не знал, по какой причине он находился здесь, и не сразу подошел к нему. Когда я решился, то не смог пробраться через толпу, и потом он бесследно исчез…

— Я думаю, он шпионил, — предположил Лоренцо. — Я приказал обыскать все постоялые дворы, все таверны, — но никто его не видел, никто не мог сказать, что с ним стало…Фьора, казалось, не понимала, что он говорит. Она слушала Лоренцо с сияющими глазами, как будто раздавалось пение ангелов.

— Он вернулся! — вздохнула она. — Он вернулся, хотя поклялся больше никогда меня не видеть…

— Прости мне, Фьора, — сказал Лоренцо, — но ты уверена, что он хотел тебя видеть?

— Кого же еще? — воскликнула молодая женщина с неожиданным возмущением.

— Твоего отца. Город Нейс по-прежнему оказывает сопротивление Бургундии, и позавчера, первого мая, кончился срок перемирия, подписанного три года назад между Францией и Бургундией.

— Ты осмеливаешься намекнуть, что он еще раз приходил за деньгами? — вспыхнула гневная Фьора.

— За чем же еще? Селонже должен был знать, что произошло с тобой, раз он разговаривал на улице с горожанами, но он уехал и не искал тебя…

Деметриос, увидев, что Фьора сникла, предложил ей опереться на его руку:

— Может быть, стоит оставить ей возможность сомневаться? Разве она должна уехать в полном отчаянии? Хочу напомнить, что ты пришел сюда с тем, чтобы мы как можно быстрее покинули город. Слишком много произнесено слов, и поскольку нас выгоняют…

— Я вас не выгоняю, — устало ответил Лоренцо, — я пытаюсь вас спасти, потому что, даже если вы отказываетесь верить в это, вы оба мне очень дороги. Вот тому доказательство!

Он протянул Деметриосу письмо, на котором была печать с его гербом.

— Это письмо для короля Франции Людовика, к которому я тебя посылаю. Он с радостью примет умелого врача, каким ты являешься, так как он страдает от геморроя. Кроме того, я сообщил ему, что ты — мой друг.

— Благодарю тебя. А… она? — Деметриос кивнул головой в сторону Фьоры, вокруг которой хлопотала Леонарда.

— Я подумал, что ты мог бы сопроводить ее до Парижа, где у Бельтрами был кузен. Она ни в чем не будет нуждаться, так как Донати, который сейчас управляет делами ее отца, состоятельный человек. Но то, что я сегодня узнал, многое меняет. Дай мне чем писать, пока вы будете готовиться к отъезду…

— Что касается меня, то все уже готово, — сказал Деметриос.

— Мы тоже готовы! — произнесла Леонарда.

Грек поставил на стол все необходимое для письма, и Лоренцо взял в руки перо, но Фьора остановила его:

— Что ты хочешь написать?

— Рекомендовать тебя королю Людовику, чтобы…

— Жена Филиппа де Селонже служила тебе заложницей?

Ты только что сказал, что я ничего не значу для человека, с которым меня соединила судьба.

— Нет, — возразил Лоренцо. — Я собираюсь написать ему, что направляю к нему несчастную дочь Франческо Бельтрами, моего друга, которого я потерял. При дворе его имя известно.

Лоренцо собрался писать, но Фьора схватила еще чистый лист и разорвала его.

— Позволь мне самой распорядиться моей судьбой! Пока меня не признают невиновной и не восстановят в моих правах все… и ты в том числе, я не могу воспользоваться твоими рекомендациями.