Жюльетта Бенцони - Изгнанник (L'Exilé)

Тремэн достаточно долго жил в Индии, чтобы его могла взволновать роскошь. Но на этот раз он вынужден был признать, что обстановка произвела на него сильное впечатление. Гости пересекали парадный двор, настолько тесно заставленный каретами и колясками, что приходилось ждать своей очереди, чтобы подняться на крыльцо. Потом они попадали на широкую лестницу, освещенную бронзовыми канделябрами. Последние утопали в цветах, создавая иллюзию триумфальной аллеи в каком-нибудь сказочном саду. Наверху, в сиянии сверкающих хрустальных люстр, открывались галереи с колоннами и гостиные, украшенные крупными позолоченными листьями и полные приглашенных. В помещениях витал аромат амбры. Среди гостей были мужчины в вышитых камзолах с орденами и женщины в платьях из атласа, крепа, муслина или бархата, чаще всего белого цвета. Были и пожилые дамы в черных кружевах, но каждую из них украшало множество бриллиантов. Среди этой толпы ловко сновали лакеи в малиновых ливреях с большими подносами, уставленными бокалами с шампанским.

— Сколько народа! — разочарованно проворчал Тремэн. — Вы уверены, что правильно выбрали день для этой встречи? Хозяин дома не обратит ни малейшего внимания на такого провинциала, как я.

— Он всегда уделяет внимание тем, кого приглашает, а вы входите в их число. Запомните, что такие ассамблеи происходят два раза в неделю, и перед вами лишь ограниченный круг. Несколько посланников, члены семьи министра, его подружки, которые принадлежат к старой аристократии и высшей знати. Ничего необычного! Если бы вы видели праздник, который Талейран устроил для госпожи Бонапарт после подписания Кампоформийского мира [10] Кампоформийский мир 1797 года завершил победоносную для Французской республики войну с Австрией. , вы бы лучше представляли роскошь этого дома. Я в жизни не видел ничего подобного. Гостиные были полностью украшены золотисто-зелеными лавровыми ветвями. Но мы приближаемся к хозяину дома. Последняя рекомендация: не забудьте галантно проиграть несколько золотых, если он пригласит вас сыграть с ним в вист!

— Можете на меня рассчитывать! Как у любого хорошего игрока, у меня это отлично получается.

Их имена объявил выездной лакей гигантского роста, и двое друзей вошли в просторную комнату, где министр и его супруга принимали приглашенных. Тремэн увидел перед собой необыкновенного человека, облаченного в пурпурный бархат, щедро расшитый золотом. На груди сверкали усыпанные бриллиантами вставки. Хозяин дома был похож на какого-нибудь императора без короны. Шелковистые белокурые волосы средней длины с легкой сединой были умело завиты и уложены. Они обрамляли бледное лицо, кожа которого была так стянута, что давала идеальное представление о том, как человек будет выглядеть в гробу. Талейран был очень высокого роста и обладал естественной элегантностью. У него был волевой подбородок, отвислая нижняя губа придавала лицу презрительное и высокомерное выражение. Высокие скулы, прямой, немного вздернутый нос, чувственный рот и глаза цвета сапфира, которые казались сонными под тяжелыми веками, завершали впечатление. В целом он выглядел внушительно и необычайно соблазнительно, особенно когда улыбался. Улыбнулся он и на этот раз, когда увидел, что к нему подходят банкир со своим протеже.

— Добрый вечер, дорогой дю Моле! — произнес Талейран, извиняющимся жестом прося пожилого человека, с которым он разговаривал, остаться. — Итак, вы привели с собой вашего друга, которого вы мне так хвалили, э?

У Талейрана была привычка заканчивать предложения этим восклицанием. Это был не столько вопрос, сколько манера, приобретенная за время его дипломатической карьеры. Преимущество этого восклицания заключалось в том, что оно вызывало невольное согласие у его собеседников, хотя они сами об этом и не подозревали. Голос звучал тягуче, был глубоким и достаточно монотонным. Чувствовалось, что он никогда не выходит за рамки определенного регистра. Голос доказывал, что его обладатель великолепно владеет собой. В нем появились еще более любезные нотки, когда Талейран обратился к Гийому.

— Добро пожаловать, господин Тремэн! Я счастлив принимать в вашем лице одного из тех людей, кто способствует процветанию нашей страны. Более того, ваше имя мне знакомо. У вас есть родственник в Англии, не так ли?

— Совершенно верно, господин министр, — с некоторым удивлением подтвердил Гийом. — Племянники...

— Так случается: канадская семья, разлучившаяся после падения Квебека. Вы вернулись во Францию, тогда как ваш брат выбрал английский лагерь, э?

— Вы абсолютно правы, но я чувствую себя одновременно польщенным и очень удивленным тем, что обо мне так хорошо известно одному из самых важных лиц в государстве!

Талейран рассмеялся.

— Я никогда не забываю хорошенькую женщину, особенно если она так красива, как достопочтенная Лорна Тримейн. Она была совсем еще молоденькой, когда я познакомился с ней у леди Шелберн во время моей эмиграции в Англию. И я был очень рад принимать ее прошлой осенью. Она намеревалась посетить вас в вашем поместье в Котантене, а потом вернуться в Англию и выйти замуж за герцога Ленстерского, э?

Разговор о Лорне не доставлял Тремэну никакого удовольствия. Но если та, которую он считал своей личной Немезидой [11] В греческой мифологии богиня возмездия. , могла хотя бы раз чем-то быть ему полезной в поисках Элизабет, не стоило упускать такую возможность. Он ответил, что Лорна побывала с визитом в поместье «Тринадцать ветров» на Рождество. Визит несколько затянулся, к несчастью, потому что молодая женщина очень плохо себя чувствовала, чтобы преодолеть Ла-Манш до того, как возобновилась война с Англией.

— Это меня тревожит, — добавил он, ни капельки не солгав. — Мне очень жаль, что бракосочетание моей племянницы откладывается на неопределенный срок. И, разумеется, она почувствовала на себе действие недавних декретов, которые касаются англичан, живущих во Франции.

— Об этом вам не стоит беспокоиться! Я сам этим займусь. О ее возвращении домой мы еще поговорим, мой дорогой друг, когда вы придете к нам на ужин в более тесном кругу. У меня есть кое-какое влияние, — добавил он с улыбкой, которая наполовину предназначалась подходящей к нему паре. — Только что сэр Кроуфорд, старый парижанин, позвольте так выразиться, вернулся к нам из изгнания в провинции.

— Благодаря вам, мой дорогой министр, только благодаря вам. Вы меня спасли. Мне плохо дышится вдали от Парижа.

С трудом верилось, что этому старику, сложением напоминавшему медведя, а лысиной — Бенджамина Франклина, где-то трудно дышалось, особенно если учитывать ширину его грудной клетки. Его голос был груб, к тому же с сильным шотландским акцентом. Вместе с женой они представляли собой довольно забавную пару. Она была итальянкой, оставшейся очень красивой, несмотря на полноту, благодаря прекрасным черным глазам, тонким чертам лица и его цвету, напоминающему камелию. Жизнь этой дамы вполне годилась для романа. Анна-Леонора Франки родилась в Люке и поначалу танцевала в балетной труппе. В пятнадцать лет она вышла замуж за премьера. Путешествия уже упомянутой труппы привели ее сначала в постель герцога Вюртембергского, от которого она родила то ли двоих, то ли троих детей, потом в постель австрийского императора Иосифа II и, наконец, в постель французского дипломата шевалье д’Эгремона. Овдовев, она вышла замуж за ирландца Салливана, который увез ее в Индию. Именно там она встретила Кроуфорда, нажившего огромное состояние благодаря службе в Индийской компании. Когда в 1780 году шотландец решил вернуться во Францию, итальянка бросила своего ирландца и последовала за своим любовником сначала в Англию, потом в Голландию, затем в Германию и, наконец, в Париж, где пара в конце концов и обосновалась. Леонору и Квентина быстро приняли в свете. Им оказали честь, приблизив к королеве. И помог в этом лорд Стратэйвон, но особенно знаменитый швед, граф Акселю де Ферзен, которого так любила Мария-Антуанетта. Правда, это не помешало ему быть любовником Леоноры.