Джудит Макнот - Благословение небес

Леди Элоиза и леди Мортанд в унисон застонали, сэр Уильям захлебнулся вином, а сэр Фрэнсис в ужасе ловил ртом воздух. Однако это был еще не конец. Основной удар Элизабет приберегла к концу ужина. Когда все начали подниматься со своих мест, она заставила их сесть обратно и произнести благодарственную молитву Господу. Воздев руки к небу, Элизабет с безыскусным изяществом произнесла небольшую обличительную тираду о плотских грехах и невоздержанности, но затем вдруг решила развить эту тему и грозным голосом стала призывать силы небесные предать всех идущих путем греха страшным адским мучениям, живописуя их с ужасающими подробностями, почерпнутыми ею из мифологии, поверхностного просматривания религиозных книг и ее собственного буйного воображения. В конце представления она потупила глаза и уже совершенно искренне помолилась про себя, чтобы этот спектакль помог ей избежать несчастного замужества. Если даже такая великолепная сцена не произвела нужного эффекта, подумала Элизабет, то вряд ли она сможет сделать что-то большее — сегодня вечером она выложилась целиком.

Но этого оказалось достаточно. После ужина сэр Фрэнсис проводил ее до спальни и одновременно с пожеланием доброй ночи высказал предположение, что они вряд ли подойдут друг другу. Скорее, совсем не подойдут.

Элизабет и Берта отбыли на рассвете, за час до того, как встали слуги сэра Фрэнсиса. Завернувшись в теплый халат, сэр Фрэнсис наблюдал из окна спальни, как кучер подсаживает Элизабет в карету. Он уже хотел отвернуться, как вдруг порыв ветра взметнул юбки Элизабет, явив взору сэра Фрэнсиса длинную, безупречной формы ногу. Карета стала разворачиваться, и в ее открытом окне он увидел, как Элизабет со смехом вытащила из волос шпильки и тряхнула головой. Ветер взметнул золотые пряди, не дав сэру Фрэнсису как следует рассмотреть ее лицо, через несколько секунд карета скрылась из виду. Сэр Фрэнсис остался стоять у окна, задумчиво кусая губы.

Загородное поместье лорда Джона Марчмэна, графа Кэнфордского, настолько поразило Элизабет своей вольной естественной красотой, не изуродованной никакими планировками и «улучшениями», что она на какое-то время забыла о цели своего визита и бездумно любовалась окрестностями из окна кареты. Дом в размашистом стиле эпохи Тюдоров, наполовину деревянный поражал воображение, но еще больше Элизабет была очарована окружающими его землями. Через раскинувшийся перед домом парк пробегал быстрый ручей, в котором полоскали свои ветви плакучие ивы, дальше начинались заросли цветущей одичавшей сирени, бледные кисти которой переплетались с голубым водосбором и дикими лилиями.

Еще прежде чем карета окончательно остановилась у порога, парадная дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышел высокий плотный мужчина.

— Похоже, здесь нас ожидают с большим нетерпением, чем на предыдущей стоянке, — решительным тоном сказала Элизабет и натянула перчатки, приготовившись храбро встретить следующее препятствие на пути к своему счастью и независимости и устранить его.

Дверь кареты открылась с такой силой, будто ее хотели сорвать с петель, и мужественного вида человек заглянул внутрь.

— Леди Элизабет! — расплылся в улыбке лорд Марчмэн. Элизабет засомневалась, следует ли отнести его яркий румянец на свой счет или на счет обильной выпивки. — Какой долгожданный Сюрприз! — и затем, видимо, осознав нелепость этого слова, поспешно поправился. — Долгожданное удовольствие, конечно же! А сюрприз — это ваш ранний приезд.

Элизабет безжалостно подавила в себе желание вывести его из замешательства, а вместе с ним и мысль, что он, возможно, не так уж неприемлем в качестве мужа.

— Надеюсь, мы не причинили вам этим слишком много неудобств, — сказала она.

— Нет, не слишком. То есть, — опять поправился он, глядя в ее огромные глаза и чувствуя, что утопает в них, — совсем никаких неудобств.

Элизабет улыбнулась.

— Тетя Берта, — представила она свою спутницу и позволила радушному хозяину проводить их в дом, слыша за собой удовлетворенный шепот Берты: «По — моему, он волнуется не меньше меня».

Внутреннее убранство дома было неинтересным и после улицы казалось довольно мрачным. Проходя по комнатам, Элизабет отметила, что почти вся мебель обтянута кожей, когда-то, должно быть, имевшей бордовый и коричневый цвет. Лорд Марчмэн, с надеждой приглядывавшийся к ней, проследил за ее взглядом и вдруг тоже увидел свой дом как будто со стороны. Он попытался объяснить ей необычность меблировки, но сделал это довольно неуклюже.

— Этому дому требуется женская рука. Я ведь старый холостяк, знаете ли, как и мой отец.

— Ну и ну! — воскликнула Берта, пораженная столь явным признанием, что он является незаконнорожденным ребенком.

— Нет, я не хотел сказать, что мой отец никогда не был женат, — заторопился внести ясность лорд Марчмэн. — Просто я хотел сказать… — он начал нервно теребить свой шейный платок, словно тот душил его, — …моя мать умерла, когда я был еще совсем маленьким, и с тех пор отец уже больше не женился. Мы жили с ним здесь вдвоем.

На стыке двух залов и лестницы лорд Марчмэн остановился и повернулся к Берте и Элизабет:

— Может быть, вы хотите перекусить? Или предпочитаете сначала отдохнуть?

Элизабет хотелось отдохнуть, к тому же она собиралась как можно меньше времени проводить в обществе этого человека.

— Сначала мы отдохнем, если не возражаете.

— Ну в таком случае, — он сделал приглашающий жест в сторону лестницы, — идемте.

Берта сочла это приглашение свидетельством того, что он ничуть не лучше сэра Фрэнсиса, и пришла в страшное негодование.

— А теперь извольте выслушать меня, милорд! Я сама укладываю ее в постель вот уже двадцать с лишним лет и не нуждаюсь в помощи вам подобных! — После этого великолепного выпада Берта вдруг вспомнила о своем действительном положении и испортила весь эффект дурацким приседанием и почтительным шепотом:

— Если не возражаете, милорд.

— Возражаю? Да нет, я… — до Джона Марчмэна наконец дошло, что она имеет в виду, и он покраснел до корней волос. — Я только хотел показать вам, как… — начал он, потом откинул голову и на мгновение закрыл глаза, проклиная свой язык, — как найти дорогу в ваши комнаты, — закончил он наконец с глубоким вздохом облегчения.

Элизабет в душе была тронута его сердечным приемом и неловкостью, и будь ее положение не столь угрожающим, непременно отступила бы от своего плана и постаралась его успокоить.

С трудом открыв глаза, Элизабет перекатилась на спину. Солнечные лучи затопили всю комнату, и слабая улыбка тронула кончики ее губ, когда она сладко потянулась и вспомнила вчерашний вечер. За ужином лорд Марчмэн был все таким же внимательным и неловким, как и по приезде, и так же сильно старался понравиться.