Сара Маклейн - Манящая тайна

— Если не будешь осторожным, зашита может потребоваться тебе!

Тут дверь открылась, и на порог ступила Мара. Она закуталась в огромный черный плащ, капюшон же надвинула на лоб. Но Темпл все равно узнал ее мгновенно.

Высокая и чудесно сложенная — сплошь мягкие изгибы и нежная плоть, — она была той женщиной, к которой его обязательно потянуло бы, не будь она воплощением дьявола. А ее губы… Они казались необыкновенно чувственными. Ох, не следовало пробовать их на вкус. Ведь теперь он жаждал большего…

Она откинула капюшон, открыв лицо, и ее огромные глазищи тотчас же отыскали Темпла. Он отметил промелькнувшую у нее в глазах неуверенность и мгновенно вскипел, увидев, как она перевела взгляд на Борна, сидевшего в нескольких футах от него.

И почему-то Темплу вдруг захотелось ударить Борна. Причем очень сильно.

Но не в Маре же было дело? Ему плевать, на кого она смотрит. И плевать, кто смотрит на нее. Собственно, его план и был построен на том, что на нее станет смотреть весь Лондон.

Борн не встал, и это нарочитое проявление неуважения еще больше взбесило Темпла.

— Я…

— Я знаю, кто вы такой, — перебила Мара маркиза, явно не оказывая ему должного уважения. — Ведь весь Лондон знает, кто вы такой. — Она повернулась к Темплу. — Что все это значит? Вы попросили меня прийти сюда и посмотреть, как вы будете избивать очередного беднягу?

Неудачное высказывание. Она, конечно, крепка как сталь, но тут он на своей территории, поэтому знает, что под бравадой она скрывала смущение. Эта тактика ему хорошо известна. Он и сам ее неоднократно использовал.

— А я-то надеялся, что вы подарите мне талисман, чтобы я надевал его перед сражениями.

Она прищурилась.

— Мне нужно было сломать вашу саблю.

Темпл вскинул бровь.

— Порча сабель? Так вот чем вы занимаетесь в «Доме Макинтайр для мальчиков»?

Борн хохотнул. Мара бросила на него взгляд:

— Вы маркиз, правильно?

— Совершенно верно.

— Скажите, вы всегда ведете себя подобным образом? Я спрашиваю, потому что ваш друг изо всех сил старается вести себя как герцог. Но мне казалось, что незрелость заразна. Вроде инфлюэнцы.

Во взгляде Борна вспыхнуло восхищение. Он обернулся к Темплу:

— Очаровательна!..

— И вооружена опием.

Борн кивнул:

— В таком случае я не буду ничего пить из ее рук.

— И еще ножом, — заметила Мара.

Маркиз приподнял бровь.

— Тогда постараюсь проявлять бдительность.

— Весьма разумно, — согласился Темпл.

Мара хмыкнула и, взглянув на герцога, спросила:

— Вы собираетесь избить человека до полусмерти и еще шутите перед этим?

— Довольно интересно, что она так высоко ставит нравственные принципы. Ты не находишь? — произнес Борн.

Мара повернулась к маркизу:

— Вам лучше уйти, милорд.

Бровь Борна взлетела вверх.

— Я бы посоветовал вам поосторожнее использовать подобный тон, милая.

Глаза Мары сверкнули гневом.

— Может, мне еще извиниться?

Борн встал и расправил свой безупречный сюртук. Кивнув в сторону Темпла, заявил:

— Извиняйтесь перед ним. Хотя он не очень-то склонен прощать. — Вытащив из кармана часы, маркиз посмотрел на них и обернулся к другу: — Десять минут. Тебе еще что-нибудь нужно перед боем?

Темпл не ответил. И не отвел взгляда от Мары.

— В таком случае увидимся позже.

Темпл кивнул:

— Да, увидимся.

Маркиз вышел, закрыв за собой дверь. Мара пристально посмотрела на Темпла:

— Он не пожелал вам удачи?..

— Тут это не принято. — Он подошел к столу, открыл шкатулку красного дерева и вытащил из нее комок воска.

— Почему не принято?

Темпл оторвал два больших куска и положил их на стол, притворяясь, что вовсе не ощущает так остро присутствие Мары. Он был ужасно рад ее видеть, но не признавался в этом даже самому себе.

— Желать удачи — к неудаче, — пробурчал он.

— Но это нелепо…

— Такова традиция.

Молча пожав плечами, Мара скрестила на груди руки. Немного помедлив спросила:

— Зачем я здесь?

Темпл взял со стола длинную полоску ткани, положил один конец себе на ладонь и начал бинтовать руку, следя за тем, чтобы ткань не скручивалась и не перекрещивалась. Такой ежевечерний ритуал предназначался не только для того, чтобы защитить мышцы и кости, хотя, разумеется, сломанные в запале боя пальцы потом очень беспокоили. И все же главное было в том, что эти равномерные движения успокаивали его перед боем и помогали сосредоточиться.

Но о каком спокойствии можно говорить, если рядом с тобой Мара Лоув?! Темпл посмотрел на нее, наслаждаясь тем, как она разглядывала его руку.

— Подойдите ко мне, — сказал он.

Она посмотрела ему в глаза:

— Зачем?

Он кивнул на свою руку:

— Сколько возьмете за то, чтобы перебинтовать?

Она проследила за его взглядом:

— Двадцать фунтов.

Темпл помотал головой:

— Попытайтесь еще раз.

— Пять.

Он хотел, чтобы она подошла поближе, хотя и понимал, что не должен желать ничего подобного.

— Хорошо, договорились.

Мара подошла к нему и скинула плащ, под которым оказалось то самое розовато-лиловое платье от мадам Эбер. Она была в нем настоящей красавицей, с кожей, похожей на фарфор.

Сердце ее колотилось, как бешеное, когда она подошла к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки, и вытащила ту самую черную записную книжку, которую везде таскала с собой.

— Итак, пять, — повторила Мара, делая пометку в блокноте. — И еще десять — за вечер. Как всегда.

Спрятав книжку, она потянулась к его руке. И как всегда, была без перчаток.

«Что ж, я за это плачу, — подумал Темпл. — Плачу за то, что чувствую, когда она прикасается ко мне».

Мара тем временем приступила к выполнению его ритуала, осторожно бинтуя ткань вокруг запястья и большого пальца, плотно и ровно прижимая ее к коже.

— Вы очень хорошо это делаете, — заметил Темпл, не узнавая собственного голоса.

Это все она. Из-за нее он сам для себя стал незнакомцем.

— Мне доводилось бинтовать сломанные кости. Принцип один и тот же.

Еще кое-что о Маре — новые сведения о ней. У Темпла тут же возникло множество новых вопросов, на которые она, конечно, не ответит. Поэтому он произнес лишь одно слово:

— Верно.

Ее пальцы мягко и уверенно прикасались к его руке, и Темплу мучительно хотелось ощутить ее прикосновения в других местах. Мара же, бинтуя руку, склонила над ней голову. А он смотрел на ее золотистые кудри, и пальцы его зудели — ужасно хотелось их потрогать. «А как будут выглядеть эти волосы, разметавшись волнами по подушке и по ее обнаженной груди?» — внезапно подумал Темпл.

Взгляд его переместился на ее плечи, чуть приподнимавшиеся и опускавшиеся в такт дыханию, слишком уж тяжелому. И Темпл узнал это дыхание, потому что и сам дышал точно так же.