Бертрис Смолл - Снова любить

Слишком многое надо было осознать. Магистру Порцию никогда не нравился Квинт Друзас, но он сдерживал свои чувства, так как и Секстус Сципио тоже не нравился ему. Он решил, что, как любящий отец, он из-за ревности недолюбливает мужей Антонии. Теперь он понял, что, может быть, был прав и его дочь не способна выбрать хорошего человека. Сейчас Кейлин обвинила своего кузена в убийстве не только ее семьи, но и двух его маленьких внуков. Это ужасно, но в глубине души он верил, что это правда. Квинт холодный, тяжелый человек. Однако Антоний Порций — начальник магистрата. И все, что он делает, должно соответствовать букве закона. Он глубоко вздохнул:

— Я могу, конечно, возвратить тебе земли, Кейлин Друзас.

Они, несомненно, твои по праву наследования, и у тебя есть муж, чтобы обрабатывать и охранять их. Что касается твоих обвинений в адрес Квинта Друзаса, какие доказательства ты можешь представить мне, кроме того, что рассказала тебе бабушка? Кейлин мрачно посмотрела на него и ответила:

— Однажды моя мать рассказала мне, что еще до того, как она вышла замуж за моего отца, в то время, когда она жила со своими родителями в Кориниуме, вы были влюблены в нее. Однако она любила моего отца и отказала вам, сделав это очень мягко, потому что уважала вас. Неужели в вашем сердце, Антоний Порций, не осталось жалости, чтобы помочь мне отомстить за ее смерть? Знаете, что галлы моего кузена сделали с ней? Они изнасиловали и избили ее, перед тем как убить. Моя бабушка увидела окровавленное, избитое лицо и тело дочери. Когда-то она была очень красивой женщиной. Этот убийца, за которого ваша дочь вышла замуж, даже не соизволил похоронить останки членов моей семьи. Они лежат там, где были убиты, в то время как Квинт Друзас возделывает наши поля с помощью наших рабов. И это есть римское право наших предков?

Магистр, казалось, вот-вот заплачет. Она говорила правду. Сердцем и душой, той частью, которая была кельтской, он верил этому, но не мог помочь Кейлин.

— Закон, Кейлин Друзас, требует доказательств. У тебя нет доказательств, кроме слов умершей старой женщины. Этого недостаточно. Я хотел бы помочь тебе, если бы мог, но я не могу. Нет доказательств.

Кейлин разразилась слезами.

— Я столько пережила и пришла к вам за справедливостью, а получаю отказ! Могу ли я жить дальше, зная, что Квинт Друзас продолжает беспечно существовать, а моя семья истреблена? — Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, минута слабости прошла. Она посмотрела на своего кузена. — Ты это сделал, Квинт Друзас! Не думай, что избежишь наказания. Заруби себе на носу: теперь ты не сомкнешь глаз. Я хочу увидеть, как ты будешь наказан, даже если это станет концом моей жизни, убийца!

— Ты сошла с ума, от горя твой разум помутился, Кейлин, дорогая, — сказал Квинт скучающим высокомерным тоном. Он не мог допустить потери земель своего дяди после всего того, что пришлось сделать. Он найдет выход. Ему нужно только время; пока его тесть считает, что из-за недостатка улик его не могут преследовать в судебном порядке, у него есть время.

— Ну, раз все уладилось, могу я предложить вам вина? — Антония весело улыбнулась, как будто ничего не поняла из того, что здесь было сказано.

— Ничего не уладится до тех пор, пока твой муж не заплатит за свое преступление, — холодно сказала Кейлин. — Ради богов, Антония, неужели ты не понимаешь, что сделал Квинт? Не только мне, но и тебе тоже!

— Квинт хороший муж, Кейлин, — ответила Антония натянуто.

— Квинт — бессердечный ублюдок! — резко перебила Кейлин. — Прежде чем расправиться с моей семьей, он заставил галлов убить сыновей, которых ты родила от Секстуса Сципио. Невинных детей!

— Мои сыновья утонули в бассейне в атрии из-за нерадивости распущенных нянек, — ответила Антония, но ее голос задрожал от тайных сомнений, которые она всегда скрывала.

— Галлы по приказу твоего мужа задушили детей в постели, а потом бросили их безжизненные тела в бассейн атрия, — заявила Кейлин прямо и жестоко.

— Это не правда! — Антония начала всхлипывать.

— Правда! — ответила Кейлин резко, — Тебе больно сознавать, что сделал Квинт? Может быть, тогда, Антония, ты лучше поймешь, что чувствую я.

— Квинт! Скажи мне, это так? — плакала Антония. — Скажи мне!

— Да, кузен, — произнесла Кейлин с издевкой. — Расскажи ей правду, если, конечно, умеешь это делать. Говорил ли ты хоть раз в своей жизни правду? Расскажи жене, матери твоего единственного сына, что ты не собирался устранять ее сыновей от первого брака, а потом расскажи ей, что ты не приказывал тем же галлам умертвить мою семью, чтобы наследовать земли моего отца. Расскажи ей, Квинт! Расскажи ей правду, если осмелишься, но ты не посмеешь, не так ли? Ты трус!

Лицо Квинта Друзаса исказилось от страшной ярости.

— А ты сука, Кейлин Друзас! — прошипел он. — Кто из богов так ненавидит меня? Кто спас тебя от смерти в ту ночь, когда я предпринял все, чтобы незаметно покончить со всеми?

Кейлин бросилась на своего кузена и вцепилась ногтями в его красивое лицо.

— Я сама убью тебя! — закричала она, оскалив зубы.

Квинт Друзас замахнулся, чтобы ударить ее, но неожиданно кто-то схватил его и связал ему руки за спиной. Его охватила паника, когда он увидел огромного саксонского воина, решительно заслонившего Кейлин. Квинт Друзас понял по выражению его лица, что ему грозит смерть.

— Нет!.. — завыл он, безуспешно пытаясь освободиться от железных тисков, удерживающих его.

Вульф Айронфист вытащил меч из ножен. Это было обоюдоострое лезвие тридцати трех дюймов длиной, сделанное из прекрасной кованой стали. Твердо держа оружие за рукоятку, саксонец нанес удар прямо в сердце Квинту Друзасу, слегка повернув лезвие. Его голубые глаза не отрываясь смотрели в глаза своей перепуганной жертве. Взгляд Вульфа был безжалостен. В ответ он увидел нескрываемый ужас, который был лишь малой платой за все страдания и душевные муки, причиненные Квинтом Друзасом всем окружающим, и особенно Кейлин. Когда жизнь угасла в глазах римлянина, Вульф вытащил лезвие из его груди и вытер его о тогу Квинта. Корио отпустил тело, и оно рухнуло на пол.

Саксонец вызывающе посмотрел на магистра, но Антоний Порций спокойно сказал:

— Он приговорил себя своими собственными словами. — Он обнял дочь за плечи. — Подождите здесь, — сказал он мужчинам и вывел Антонию из атрия.

— Реалистичный человек, — сухо заметил Корио.

— Он всегда был практичным, — сказала Кейлин. — Мой отец говорил о нем, что Антоний Порций легче пуха, потому что летит по ветру в любом направлении, как гусиное перо. — Она взглянула на безжизненное тело кузена. — Я рада, что он мертв. Об одном только сожалею — он не страдал так, как моя мать.