Бертрис Смолл - Рабыня страсти

— Когда в последний раз вы были близки?

— Три дня тому назад…

— Твоя девственность ровным счетом ничего не значит для меня, Хатиба, — сказал Карим. — Но если ты беременна от этого человека, мне ничего не останется, как отправить тебя домой к отцу, покрытую несмываемым позором.

— Если.., если я беременна, то могу сказать, что от тебя… — возразила она. — Никто ничего не докажет, мой господин!

— Я не лягу с тобою, Хатиба, по меньшей мере два месяца, — объявил он. — Сейчас я позову служанок, и ты проведешь ночь в их обществе. Какая жалость, что ты сглупила и поспешила, Хатиба! Я открыл бы тебе мир чувственных наслаждений…

Он покинул ее, безутешно рыдающую на руках рабынь, и вернулся к себе.

— Передай Мустафе, чтобы он тотчас же явился! — бросил он привратнику. Явился Мустафа, и хозяин объявил ему:

— Я должен тотчас же вернуться в Алькасабу Малику и переговорить с отцом. Следи за тем, чтобы ни моя жена, ни одна из ее служанок не покидали своей половины. Помни — никто, Мустафа!

— Да, мой господин! — лицо Мустафы оставалось невозмутимым. — Приказать оседлать для вас коня?

Карим кивнул — и несколько минут спустя уже скакал по темной дороге, ведущей в город. Войдя в дом, он убедился, что тут все спокойно, и у него отлегло от сердца.

— Карим?! — отец менее всего ожидал увидеть сына здесь в этот час.

— Что случилось? — спросила мать. На ее прекрасное лицо легла тень. — Ведь ты должен сейчас быть с Хатибой! Почему…

Карим в подробностях передал им разговор, состоявшийся в спальне новобрачной. Хабиб-ибн-Малик пришел в неописуемую ярость. — Ты должен немедленно развестись с нею! — , бушевал он. — Я найду для тебя порядочную девушку!

— Нет, — спокойно сказал Карим. — Во всем, что случилось, виноват отец девушки, но что сделано, то сделано. Я расстанусь с нею, только если она имела глупость забеременеть. Я не могу признать сына другого своим наследником. Нынче же вечером, отец, пошли своего врача осмотреть невесту — я хочу убедиться, что она не солгала мне. Потом я пошлю нарочного к ее отцу, он непременно должен узнать обо всем. Если девушку предстоит вернуть отцу, то старик должен знать причину и возвратить мне выкуп за невесту до последнего динара! Берберийский разбойник не должен нажиться на нашем позоре!

Хабиб-ибн-Малик тотчас же послал за врачом — тот явился, был введен в курс дела и немедленно направился на виллу Карима освидетельствовать невесту. Двумя часами позже он воротился и объявил:

— Невеста не девственна, мой господин Хабиб. Она не солгала.

— Никому об этом ни слова! — сказал Хабиб-ибн-Малик. Возможно, позднее потребуется твое официальное заявление в присутствии кади, но до тех пор молчи, доктор Сулейман! И благодарю тебя.

Врач поклонился и вышел. А Хабиб-ибн-Малик подозвал раба:

— Тотчас же отправляйся к Гуссейну-ибн-Гуссейну и его жене! Они в комнатах для гостей. Скажи, что мне нужно видеть их как можно скорее! Проводи их сюда.

Гуссейн-ибн-Гуссейн со своей супругой Кабиной не замедлили явиться и выглядели изрядно перепуганными. Хабиб-ибн-Малик не стал тратить время попусту.

— Ваша дочь утратила девственность до свадьбы! — ледяным тоном объявил он. — Она призналась в этом моему сыну, а доктор Сулейман засвидетельствовал ее позор. Мне известно также, что дочь ваша прежде была помолвлена с другим.

— У вас нет доказательств! — вскинулся Гуссейн.

— Да, понимаю — ведь, на ваше счастье, кади, бывший в курсе этого дела, внезапно скончался, — сухо ответил Хабиб. — И тем не менее девушка опозорена.

Гуссейн злобно накинулся на свою любимую жену Кабину:

— Она твоя дочь! Почему ты не уследила?

— Да она же влюблена в Али Хассана с десятилетнего возраста! — страстно заговорила Кабина. — Они должны были пожениться еще три года тому назад, но ты огорошил жениха, потребовав от него огромный выкуп! Оба они молоды и горячи. Они не сомневались, что в один прекрасный день поженятся. Не могла же я три года держать ее взаперти! Не вини меня! Она и твоя дочь тоже, и куда больше похожа на отца, нежели на мать!

— — Муж разведется с нею! Я должен буду вернуть три тысячи динаров, а деньги уже потрачены! — зашипел на жену Гуссейн, словно в комнате никого кроме них не было.

— Если Хатиба не зачала, — вмешался Карим, — я возьму ее в жены, Гуссейн-ибн-Гуссейн. Но если семя ее любовника прорастет, я вынужден буду возвратить вам дочь. Я не виню девушку в ее несчастье — во всем виновен ты! Понял ли ты меня, Гуссейн-ибн-Гуссейн? — Черты Карима исказились от злости.

— О господин! — Кабина горой стояла за дочь. — Хатиба хорошая девочка! Правда, она горяча и своенравна. А уж когда отец запретил ей и думать об Али Хассане, она стала сама на себя непохожа!

«…Как дочь походит на мать, — думал Карим, глядя на женщину, — только серые глаза Кабины кроткие и ласковые, а вот у Хатибы они холодны и неприветливы…»

— Ты проведешь со своей дочкой два месяца, — сказал Карим теще. — Надеюсь, хотя бы теперь ты станешь следить за ее поведением, а заодно втолкуешь ей, что входит в обязанности доброй жены. Если к концу этого срока я буду абсолютно уверен, что она не ждет ребенка от другого, то вернусь домой и начну с нею семейную жизнь. А ты уедешь к мужу.

Гуссейн-ибн-Гуссейн открыл было рот, чтобы возразить, но злобный взор жены остановил его. Челюсти его щелкнули.

— Ты более чем благороден, господин! — выговорил он, но в голосе его не слышалось благодарности.

— А тебе бы следовало воспользоваться отсрочкой, чтобы собрать три тысячи динаров, которые ты столь поспешно истратил. — Карим был неумолим. — Это золото — собственность Хатибы. Помни об этом, Гуссейн-ибн-Гуссейн! Эти деньги спасут ее от нищеты, если когда-нибудь она лишится мужа. Я лично прослежу за тем, чтобы в течение двух месяцев все было возвращено либо мне, либо моей супруге.

Тесть смущенно отвел глаза.

— Да, господин. — Он уже лихорадочно обдумывал, каким непостижимым образом удастся ему выкроить такую сумму…А вдруг его зятю не посчастливится и звезда его угаснет? Тогда молодая вдова воротится в отчий дом, приданое и выкуп останутся при ней, и можно будет подумать о новой свадьбе…

Карим наблюдал за тестем: глаза старика сузились и потемнели. Он что-то замышляет… Карим от души надеялся, что ему не придется отсылать жену отцу. Деле было вовсе не в каком-нибудь неожиданно возникшем чувстве — нет, просто, узнав тестя поближе. Карим ощутил сострадание к девушке. Он повернулся к отцу;

— Ты проследишь за тем, чтобы госпожу Кабину препроводили к дочери?

— Тотчас же, — отвечал Хабиб.

И Кабина переселилась на время в дом зятя… Дочь мрачно сверкнула глазами на мать: она явно разозлилась, увидев ее. Кабина отвесила ей пощечину: