Бертрис Смолл - Память любви

Серые глаза горячо сверкнули, и Ронуин, не сводившая взгляда с мужа, кивнула:

— Да, Эдвард, верю.

— Прекрасно, — отозвался он. — И довольно об этом.

Глинн ап-Ллуэлин оказался в совершенно новом мире.

Ему отвели комнату и обращались с большим почтением, поскольку он был сыном принца. В Ситроле он ничем не отличался от остальных и был более известен как младший брат Ронуин, и только. Здесь же его прежде всего окрестили, и крестным отцом стал зять. Его примеру последовали и оба валлийца, отнюдь не уверенные в том, что когда-то получили крещение.

— В моем доме язычникам не место, — твердо заявил хозяин. — Вы наверняка не были христианами, иначе научили бы детей ап-Граффида основам веры.

— А тебя крестили, сестра? — спросил Глинн.

— В аббатстве. Тетя Гуинллиан стала моей крестной матерью.

Ап-Граффид пожелал, чтобы От и Дьюи остались в замке вместе с Глинном. Эдвард де Боло не стал возражать.

— Сын принца должен иметь собственную свиту, пусть и небольшую, — заметил он, хотя разгадал истинные намерения старого лиса. В случае начала войны сторожевым псам вменялось переправить через границу сына валлийского принца без ведома Ронуин и Эдварда.

— Вы тоже должны выучить норманнский, — приказал Эдвард воинам. — Так вы будете мне более полезны. Но необязательно, чтобы чужие знали об этом. — Он многозначительно подмигнул им.

— Но мы связаны клятвой верности нашему принцу, господин, — чистосердечно заявил От. — Мы валлийцы, а не англичане.

— Если когда-нибудь война между нашими народами разразится снова, — пояснил Эдвард, — вы должны исчезнуть.

Я знаю, кому вы служите, но уважайте и мою преданность королю. Но пока вы должны честно служить мне и Глинну ап-Ллуэлину, согласны?

— Госпожа… — начал От.

— Она моя жена и, если спросите, ответит, что мои интересы для нее превыше всего. Парнишка же волен сделать свой собственный выбор. Постарайтесь, чтобы он не забыл родной язык.

— Вы более чем справедливы, господин, — с поклоном ответил От.

Теперь жизнь Глинна обрела новый смысл, и он наслаждался каждой минутой. От него требовали посещения заутрени вместе с Ронуин. После завтрака парнишка несколько часов изучал различные науки с отцом Джоном. Только к середине дня он освобождался, чтобы проехаться верхом или немного отдохнуть. Какой радостью стало для него умение читать и писать! Теперь он мог записывать слова песен на пергаменте. Зять позаботился о том, чтобы манеры мальчика стали утонченными и элегантными, а хорошая еда сразу сказалась на его внешности. Он даже вырос немного.

Как-то, когда Глинн с Ронуин въехали на вершину холма, она заметила:

— По-моему, ты наконец счастлив, Глинн, впервые в своей жизни.

— Да, сестрица, — немного подумав, ответил мальчик. — Больше я ничего не боюсь, а в Ситроле всего страшился, особенно после твоего отъезда. А ты, Ронуин? Ты счастлива?

Эдвард, похоже, человек добрый, но вы словно чужие.

— Постепенно мы узнаем друг друга, — уклончиво пробормотала Ронуин. — Мне объяснили, что брак — это нечто вроде соглашения. Наш же скрепляет договор между двумя воюющими сторонами. Англия обвенчалась с Уэльсом. Эдвард и я едва знакомы друг с другом. Но довольно об этом, у меня почти не осталось времени до ужина попрактиковаться на мечах с Отом. Вперед, младший братец! Посмотрим, кто кого обгонит!

Пришпорив коня, она помчалась галопом к замку. Эдвард, стоя на стене, наблюдал за тем, как жена распугивает овец на лугах, и усмехался. Ронуин сильно изменилась после приезда младшего брата. Он даже ревновал немного, пока не понял, что Ронуин испытывает к Глинну почти материнскую любовь. Всю свою жизнь она заботилась о нем, но, нужно сказать, и мальчик не доставлял особых неприятностей. Он так и впитывал знания и оказался способным учеником. Ронуин была права, утверждая, что эта нежная душа не подходит для ратных подвигов. Он теперь писал стихи на норманнском, которые потом перекладывал на музыку.

Ронуин и Глинн въехали в ворота и спешились. Вперед выступил От со стеганой курткой, которую он помог надеть Ронуин. Эдвард был не в состоянии отвести зачарованного взгляда от жены, ловко орудовавшей мечом под присмотром валлийца. До де Бола донеслись строгие наставления:

— Совсем потеряла сноровку, леди! Думай! Думай! И следуй своим инстинктам, если не хочешь принять смерть из-за собственной беспечности! — приговаривал От, отражая ее удары. — Вот так, госпожа, вот так. А вот этого ты не ожидала! — Он отбил нападение, но тут же, едва увернувшись, громко выругался.

— А этого не ожидал ты! — рассмеялась Ронуин, опуская оружие. — Я тебя не задела? Прости, От, я не хотела…

— Вот теперь ты начинаешь вспоминать! — буркнул он с улыбкой. — Ладно, начнем снова.

И на глазах господина Хейвн-Касла его прелестная жена опять превратилась в воина. Такого он не предполагал увидеть, и ее новый облик безумно его волновал, хотя… он не был уверен, что одобряет подобные занятия. А что, если эти упражнения, больше подобающие мужчине, скажутся на ее способности вынашивать и рожать детей?! Но пока он предпочитал оставаться наблюдателем. Слишком уж многоликое создание его Ронуин, и он действительно хотел узнать ее лучше, хотя обнаружил, что это не так легко. Они сосуществовали мирно, но не более того. С помощью Альфреда она училась вести хозяйство; следуя наставлениям отца Джона, помогала бедным. Челядь и все окружающие любили ее, и только он оставался для этой женщины чужим и посторонним. Прошло уже пять месяцев, а он так и не переступил порога ее спальни.

Он хотел иметь детей. Ронуин, зная, что обязанность жены — дать мужу наследников, все же при каждом его прикосновении с ужасом сжималась. Так больше не могло продолжаться. Если она не желает сделать первый шаг, значит, предоставила это ему. Только нужно тщательно выбрать момент, чтобы не испугать ее еще больше. А для этого следует хотя бы ненадолго избавиться от ее брата и его телохранителей.

Но тут вмешалась судьба в образе отца Джона.

— Я хотел бы взять Глинна в Шрусбери, — объявил он как-то за ужином. — Он никогда не был в городе, а этот — один из самых больших и красивых. Видите ли, госпожа, там есть мужской монастырь и много церквей и лавок. Северн — река судоходная, и из Бристоля туда заходят торговые суда. От и Дьюи, разумеется, отправятся с нами.

Туда приезжает много валлийцев, поэтому сын принца и его свита не будут выделяться в толпе.

— Что ты об этом думаешь, Ронуин? — осведомился Эдвард. — А ты, Глинн? Хочешь отправиться в путешествие?

— Очень, Эдвард! — воскликнул юноша. — Ронуин, пожалуйста, позволь мне поехать!

— Может, стоило бы и мне отправиться с вами, — задумчиво ответила Ронуин. — Я тоже никогда не видела города, братец.