Бертрис Смолл - Чертовка

Рольфа потрясла исповедь Алетты. Он знал, что многие мужчины грубы со своими женами, но ни он сам, ни Хью никогда не были жестоки с прекрасным полом. Лишить девушку невинности, прижимая ее к лошадиной холке, — это ужасно. Рольф хотел получить возможность доказать Алетте, что не все мужчины так грубы, что страсть может быть сладостной.

— Даже если король прикажет, я никогда больше не выйду замуж, — с угрюмой решимостью произнесла Алетта. — Лучше умереть, чем снова стать собственностью мужчины.

— Но теперь хозяин Лэнгстона — Хью Фоконье, — напомнил ей Рольф. — Вы уже и так находитесь в его распоряжении, миледи Алетта.

— Он не станет огорчать меня, если я буду хорошо вести хозяйство, Рольф де Брияр. Он не станет заставлять меня служить его низменным желаниям. Это, увы, пришлось на долю моей бедной Изабеллы. — Внезапно Алетта снова заметила, как близко к ней находится Рольф. Она залилась нервным румянцем, и, увидев это, Рольф поднялся с колен.

— Хью никогда не выгонит вас из замка, миледи, — сказал ей Рольф, — но когда ваша дочь полностью примет на себя все обязанности, для вас не останется места в управлении хозяйством. Что вы будете делать? Вы еще молоды, вы гораздо красивее вашей дочери.

— Вам не следует говорить подобные вещи, Рольф де Брияр, — упрекнула его Алетта. — По-моему, вы чересчур дерзки.

— Нет, — ответил он с улыбкой. — Меня никогда не называли чересчур дерзким — скорее наоборот. Но я честно предупреждаю: я намерен ухаживать за вами. Милорд Хью не имеет никаких возражений на этот счет; я уже высказал ему свое восхищение вами. Я докажу вам, милая Алетта, что не все мужчины грубы и жестоки. Вы станете моей женой, И выше моей любви к вам будут стоять только преданность Хью Фоконье и королю Генриху. Что вы на это скажете? — Взгляд Рольфа был теплым, голос — твердым и решительным.

— Я скажу, что вы сошли с ума, Рольф де Брияр, — ответила Алетта. — Я уже сказала, что ни за что не лягу В постель с мужчиной. Не хочу зависеть от вашей милости, как прежде зависела от милости Роберта де Манвиля!

— По-моему, миледи Изабелла пошла не в отца, а в мать, — поддразнил Рольф Алетту. — У вас самые соблазнительные на свете губки, моя милая.

Изумленная Алетта вспыхнула, резко вскочила и выбежала из зала в свою относительно безопасную спальню.

Что бы там ни говорил о себе Рольф де Брияр, он все же чересчур дерзок. Однако его слова почему-то тронули ее.

Еще ни один мужчина не говорил с ней подобным образом. Не говорил, само собой, и покойный муж. Может быть, это и есть то, что ее кузины называли «ухаживанием»? Ее разговоры с Робертом были по преимуществу односторонними. Роберт говорил, чего от нее хочет. Алетта повиновалась.

Роберт осуждал ее за какой-либо проступок, настоящий или вымышленный. Алетта приниженно просила прощения за все, чем он был недоволен.

Ни разу за все годы супружеской жизни Роберт де Манвиль не сказал, что любит ее, что ценит, что она доставила ему удовольствие. Когда родилась Изабелла, Роберт пришел в ярость из-за того, что Алетта родила ему дочку, а не еще одного сына. Он даже не возблагодарил Господа и Пресвятую Богоматерь за то, что Алетта благополучно миновала опасности родов, или за то, что девочка родилась здоровой и крепкой.

Сыновья Роберта были немногим лучше своего отца. Старший, Уильям, казалось, считал Алетту каким-то образом ответственной за смерть его матери, хотя до свадьбы Алетта не была знакома с де Манвилями. Уильяму было восемь лет, когда его мать умерла от трудных родов, третий сын Роберта, родившийся мертвым и похороненный вместе с матерью, стал постоянной темой упреков, которыми Роберт осыпал Алетту. Сибилла знала свои обязанности; Уильям был любимцем своей покойной матери; Алетта понимала, что не сможет заменить Сибиллу в сердце ее сына, но надеялась по крайней мере стать для него доброй мачехой. Но Уильям не допускал этого, а ужасная старуха, нянька Уильяма, а до того — его матери, поощряла в мальчике грубость, дурное поведение и открытую вражду к Алетте.

С Ричардом, младшим пасынком, дела обстояли лишь ненамного легче. Он был вторым сыном Сибиллы, и ему прежде уделяли гораздо меньше внимания, чем Уильяму.

Ричарду нравились заботы Алетты: в пятилетнем возрасте дети еще нуждаются в материнской ласке. Но несчастный ребенок буквально разрывался между добросердечной мачехой и своим старшим братом, которому он все время старался угодить. В результате он стал вести себя почти так же, как Уильям. В четырнадцать лет Уильям вернулся в Нормандию, чтобы присматривать за поместьем, которое в конце концов должно было перейти в его руки. Ричард, естественно, был уверен, что Лэнгстон со временем будет принадлежать ему. И его разочарование, когда через несколько лет он узнал, что Лэнгстон достанется не ему, а Изабелле, было не очень-то приятно.

— Неужели вы не могли замолвить за меня словечко? — яростно накинулся он на свою мачеху. — Разве Изабелле не было бы достаточно большого приданого?

Девица с толстым кошельком — прекрасная пара для любого землевладельца.»Вы обхитрили отца и допустили, чтобы он оставил меня без земли! Уильям предупреждал меня!

Он сказал, что вы любите эту рыжую девицу, которую произвели на свет, куда больше, чем меня. Меня обманули. Я этого вам никогда не прощу.

Потом он вернулся в Нормандию, к своему брату в Манвиль. С тех пор Алетта больше никогда его не видела и была этому только рада. Вот и весь ее опыт общения с мужчинами.

И теперь появился Рольф де Брияр, ласково шепчущий на ухо нежные слова, заставляя сердце биться быстрее, что ее совершенно смущало! Ведь она знала, что мужчинам нельзя доверять. Разве жизнь не научила ее хотя бы этому? И все же она не могла отрицать, что Изабелла вовсе не Выглядела расстроенной. Вообще она напоминала Алетте большую рыжую кошку, которой досталось ведро сметаны. За всю свою жизнь Алетте редко приходилось удивляться, но этот случай был на самом деле удивительным. Что же смогло превратить ее дикую, своевольную дочку в довольную улыбающуюся женщину? Неужели ее зять до такой степени смог запугать Изабеллу? Но Алетта не слышала никаких криков, хотя полночи просидела в зале прислушиваясь, до тех пор, пока не пришла Ида и не заставила ее прилечь.

В последующие дни Алетта внимательно приглядывалась, но не видела никаких признаков того, что Изабелла несчастлива. Напротив, ее дочь теперь стала особенно интересоваться домашними обязанностями. Она постоянно расспрашивала о том, как хранить продукты, варить мыло и о подобных делах, имеющих отношение к хозяйству.

Кроме того, всякий раз после ужина она торопилась уйти из-за стола вместе со своим мужем. Несколько раз они даже не садились за общий стол, а забирали с собой в спальню хлеб, мясо, сыр и вино и крепко запирали за собой двери.