Бертрис Смолл - Чертовка

Боль оказалась неожиданной и острой, но она исчезла почти мгновенно, предоставив Изабелле гадать, была ли она на самом деле. А потом началось это невероятное блаженство, когда их тела стали двигаться в согласном ритме. Изабелла плыла. Изабелла летела. Это было чудесно! А потом в одно мгновение все ее тело словно вспыхнуло и растаяло, и когда все кончилось, она простонала:

— Еще, милорд!

С довольным смехом Хью обнял ее, и поцеловал в самую макушку рыжеволосой головы.

— Да, дорогая, будет и еще, но сначала надо немного отдохнуть, чтобы собраться с силами.

— Теперь я по-настоящему стала твоей женой, Хью Фоконье, — прошептала Изабелла.

— Да, ты — моя настоящая жена, — согласился он. — Когда окончится метель, я пошлю моего оруженосца к королю сообщить об этом. Отец Бернард хочет остаться в Лэнгстоне. Нам для этого понадобится разрешение короля. Ты хочешь, чтобы у нас был священник?

— О да, милорд. Что толку в церкви без священника? — Белли свернулась клубочком у него под боком, впервые в жизни ощущая настоящее удовлетворение. — Он научит меня читать и писать, чтобы я могла лучше управлять поместьем.

Он будет крестить детей.

— Ты любишь детей? — спросил Хью.

— Не знаю, милорд, — со сдержанным смешком ответила Белли. — У меня их не было. Но если они будут похожи на моих братьев, думаю, они мне совсем не понравятся.

— Они будут похожи на нас, красавица моя, — ласково сказал Хью. — Когда-нибудь мы отправимся в путешествие на запад, и ты познакомишься с моими дедом и бабкой.

Они расскажут тебе, каким я был в детстве. Но сначала я съезжу туда один и привезу своих птиц. Лэнгстон прекрасно подойдет для моих ястребов. Ты умеешь охотиться с ястребом?

— У нас никогда не было ловчих птиц, — ответила Белли. — Ты подаришь мне кречета, милорд? Научишь меня охотиться с ним?

— Обещаю, дорогая. Ты получишь свою птицу, — сказал Хью.

— Верю, милорд, — отозвалась Белли. — До сих пор ты сдерживал все обещания, которые давал. Мне кажется, ты даже начинаешь мне нравиться.

Рассмеявшись, Хью сжал жену в объятиях и принялся покрывать ее страстными поцелуями.

— Ты тоже начинаешь нравиться мне, чертовка, — ответил он.

Снег продолжал идти всю ночь и на следующий день.

Изабелла и Хью появились из спальни только к обеду. Рольф со сдержанным смешком подметил, что молодая жена игриво поглядывала по сторонам, а муж казался вполне довольным собой. Ели они с большим аппетитом, говорили мало. После обеда, взявшись за руки, оба снова исчезли за дверьми спальни. Зал опустел: все приступили к дневным обязанностям. Алетта сидела за прялкой; Рольф, положив свой меч на колени, начищал лезвие.

Внезапно Алетта громко разрыдалась, закрыв лицо руками.

— О-о-о, бедное мое дитя, — простонала она. — Бедное дитя.

Рольф отложил меч и поспешил к ней.

— Миледи, что вас встревожило? Не плачьте, умоляю! — Он опустился рядом с ней на колени, пытаясь вытереть ей слезы своей огромной ладонью.

Но Алетта заплакала еще сильнее.

Не зная, что делать, Рольф обнял ее и принялся утешать, ласково поглаживая по голове.

— Не плачьте, дорогая моя, — умолял он. — Я не в силах видеть вас такой несчастной. Скажите, что вас расстроило? Я постараюсь все исправить, Алетта. — Он нежно сжал ее в объятиях.

— Они не выходили из спальни до самого обеда, — сквозь слезы проговорила Алетта. — А после еды он снова потащил ее в постель. Бедная моя дочь! Он издевается над ней! Никогда бы не подумала, что Хью Фоконье окажется таким… И я ничем не могу помочь моей девочке! Ох, Изабелла! Я должна была предупредить тебя! Почему я не сделала этого! — Алетта подняла взгляд на Рольфа, и его сердце едва не разорвалось при ее словах:

— Она никогда не простит меня! Никогда!

Рольф и раньше знал, что покойный муж Алетты не отличался особой добротой; но теперь он убедился, что Роберт де Манвиль был настоящим зверем, терзавшим свою жену. Но Хью ведь совсем другой человек!

— Миледи, — как можно нежнее произнес Рольф, — ваша дочь — просто счастливица, клянусь вам! Разве, вы не видели ее, когда они с милордом вышли к обеду? Она вся сияла от счастья. Хью — добрый человек. Он никогда не заставит женщину страдать. Вы заблуждаетесь в своих догадках.

— Да? — Рольф заметил муку в голубых глазах Алетты. — А почему они не встали с рассветом и не приступили к обычным делам? Зачем еще он мог потащить ее обратно в спальню, как не на муку? — Алетта вздрогнула от отвращения и только сейчас обнаружила, что Рольф обнимает ее.

— Леди Изабелла вовсе не выглядела оскорбленной или несчастной, — тихо сказал Рольф, заметив ее смущение и разжав объятия. — Я знаю Хью с детства. У нас была одна первая женщина, мы вместе испытали множество приключений. Хью — нежный любовник. Он всегда доставлял женщинам удовольствие. Уверен, что ваша дочь не исключение, . леди Алетта. — Рольф продолжал стоять рядом с ней на коленях и глядеть ей в глаза.

Алетта недоверчиво посмотрела на него.

— Какое удовольствие?! — прошептала она. — Какое удовольствие может получить порядочная женщина от мужского желания?

— Может, если тоже испытывает желание, — ответил Рольф. — Неужели вы никогда не желали мужчину, миледи Алетта? Ни разу в жизни?

— Мне было четырнадцать лет, — откровенно сказала Алетта, — когда меня выдали замуж за Роберта де Манвиля. Поскольку я очень рано осталась сиротой, до десяти лет меня воспитывали дядя и тетушка. Потом меня с моими кузинами отдали в местный монастырь, где мы должны были оставаться, пока нам не подыщут подходящую брачную партию. В монастыре не было мужчин, кроме престарелого священника, который исповедовал нас и вел службу.

В детстве я лишь несколько раз видела мельком Роберта де Манвиля: он жил с нами по соседству. Он никогда не ухаживал за мной. Когда я вышла за него, мы совершенно не знали друг друга. Стыдно сказать, но я никогда не испытывала к нему ничего, кроме, пожалуй, страха и отвращения.

— Он был жесток с вами, — прошептал Рольф. Это было утверждение, а не вопрос.

Алетта подняла на него затуманенные слезами глаза. А потом, к его удивлению, стала рассказывать дальше, поведав о всех тех ужасах, которые ей довелось пережить в первую брачную ночь и в другие ночи, последовавшие за ней, до тех пор, пока наконец беременность не избавила ее от супружеских обязанностей. А потом, когда милосердие Господа лишило Роберта де Манвиля мужской силы, он обвинял ее в своей неспособности. Алетта рассказала Рольфу о жестокости мужа, о побоях, которые она претерпела. Наконец, полностью опустошенная, Алетта снова умолкла. После долгого молчания Рольф сказал ей:

— Если бы вы были моей женой, Алетта, я уважал бы вас и обращался бы с вами нежно. Я научил бы ваше тело петь от радости при моем прикосновении. Вы бы никогда не боялись мужчину, если бы стали моей.