Бертрис Смолл - Чертовка

— Ты очень красива, — произнесла Вивиана Бретонская, и в ее голосе почудилось легкое неодобрение. Никогда еще ей не приходилось сидеть в своем замке за одним столом с женщиной, которая могла бы не уступить ей в красоте. Обычно любовницы Гая были всего лишь миловидными, не более того.

— Вы тоже очень красивы, — отозвалась Изабелла, решив, что в данной ситуации лучше всего ей поможет определенная доля дерзости.

Какое-то мгновение Вивиана казалась удивленной, но потом рассмеялась:

— Мой брат сказал, что ты смела, и я вижу, что он не солгал. — Она повернулась к своему любовнику:

— Хью, любовь моя, познакомься с наложницей Гая. Разве она не мила?

Никогда бы не подумала, что ее мать была крестьянкой.

Изабелла перевела взгляд на Хью. Его чудесные голубые глаза равнодушно изучали се. Эти глаза, когда-то светившиеся при взгляде на нее теплом и любовью, теперь были холодны и безучастны. Хью не улыбнулся.

— Она недурна, Виви, — произнес он, — но я предпочитаю черноволосых бретонских чаровниц. — Он отвернулся от Белли и поцеловал Вивиану.

— Иди сюда, Белли, и садись, — сказал Гай, подводя ее к стулу. Изабелла слышала его голос и повиновалась ему, но все ее существо никак не могло оправиться от потрясения. Этот человек звался Хью Фоконье и выглядел, как Хью Фоконье. Она даже могла расслышать отголоски настоящего голоса Хью в резких интонациях этого мужчины, но этот Хью не был ее милым Хью. Сможет ли она вернуть его? То, что начиналось как захватывающее приключение, теперь превращалось в бесконечный, беспросветный кошмар.

В меню были в основном блюда, известные своим свойством разжигать страсть: холодные сырые устрицы, выловленные в море под Ла-Ситадель, поданные на стол прямо в раковинах, разделенных на половинки; жареный перепел и жаркое из кролика с луком; лук-порей и имбирь; длинные стебли бледно-зеленой спаржи; салат из тушеных овощей под названием» Brassica eruca»— род кабачков, прославленный своей способностью усиливать любовное влечение.

Ели они с золотых тарелок, пили вино, смешанное с корнем горечавки, из резных кубков розового кварца. Горечавка тоже должна была распалить в них желание. Перед Изабеллой стояли самые изысканные блюда, но она не спешила набрасываться на кусочки, которые Гай протягивал ей своими изящными пальцами. Встревожившись, он прошептал ей на ухо:

— Ты в порядке, Белли?

Белли немедленно взяла себя в руки. Они не должны узнать, кто она такая и зачем приехала в Ла-Ситадель. Повернув голову, она выдавила из себя улыбку:

— Я привыкла к тому, что ваши покои стали для меня всем миром. Вы позволите мне выпить глоток вина, чтобы разжечь аппетит? И возможно, немного перепелки, милорд, и вон того чудного винограда.

Гай поднес кубок к ее губам, подождав, пока она напьется, и вино, казалось, оживило ее. Потом Гай накормил ее перепелкой, улыбаясь, пока она вылизывала его пальцы быстрым розовым язычком.

— Как насчет хлеба с сыром? — предложил он, и Белли съела бутерброд. Потом он накормил ее виноградом, и пока Белли слизывала сладкий сок с его пальцев, он взял другой рукой еще одну небольшую кисть винограда со словами:

«На потом!» Оба дружно рассмеялись. На мгновение Белли показалось, что они остались вдвоем с Гаем в своем собственном маленьком мирке и ей не надо думать о тех ужасных вещах, которые сделали с ее мужем.

Она увидела, что за низким столом сидят сокольничие с двумя охотниками. Белли кивнула им, и блеск в глазах Алана дал ей понять, что ее узнали. Она задумалась: позволит ли ей Гай навестить соколиные клетки и увидеться с Купе? Если бы она смогла побеседовать с Аланом, то узнала бы, в какое время Хью обычно заходит посмотреть на птиц. Быть может, ей удастся прорваться сквозь чары Вивианы Бретонской, если она и Хью окажутся вдвоем в привычном окружении. Но на все это понадобится время; больше времени, чем она предполагала. И даже если она сможет помочь Хью, то как ей самой вырваться из паутины, которую сплел вокруг нее Гай Бретонский?

Теперь Гай стал выводить ее на прогулки по узкой тропинке в скалах под замком. Обычно здесь бывало пасмурно и сыро, но однажды, в начале зимы, выглянуло солнце, и Белли смогла различить на море, где-то вдалеке, темную полоску суши.

— Что это там, вдали? — спросила она Гая.

— Англия, — ответил он, прогуливаясь с ней рука об руку вдоль песчаного пляжа, любуясь парящими в небе и ныряющими морскими чайками. В воздухе чувствовался соленый привкус моря, прохладный воздух был свежим и пронзительным. Темно-синяя вода сверкала искрами в солнечном свете. — Ты скучаешь по Англии? — спросил он.

— У меня там ничего не осталось, чтобы скучать, — солгала Белли. — Мне куда лучше живется здесь, с вами, милорд.

Гай остановился и взглянул ей в лицо.

— Когда-то я сказал, что ты полюбишь меня, Белли, — произнес он. — Но теперь оказалось, что я сам влюбился в тебя. Для такого человека, как я, любовь — очень опасная вещь. Любовь — это слабость, она делает человека уязвимым. Я хоть что-то для тебя значу? — Темно-фиолетовые глаза его пристально смотрели в ее глаза.

— Думаю, да, — ответила Белли. Подняв руку, она погладила его по лицу. — Никогда не раскрывайте ни перед кем свое сердце, милорд. Иначе вы навлечете на себя беду.

Гай улыбнулся:

— Если бы я для тебя ничего не значил, ты бы не стала так говорить, Белли.

Они двинулись дальше, и Белли почувствовала легкий укол совести за эту ложь, которую она только что внушила Гаю. Но ведь если бы его сестра не украла у нее мужа и не отняла бы память у Хью, то Изабелла Лэнгстонская никогда бы не явилась сюда. И Гай Бретонский никогда бы не влюбился в нее.

Праздник зимнего солнцестояния отметили в Ла-Ситадель с большой пышностью. На стенах замка и близлежащих холмах разожгли огромные костры. Во время праздничных торжеств Белли могла без труда пообщаться со своими старыми приятелями, не возбуждая ни в ком подозрений. Она легко отыскала в зале Алана и Линда. Никто бы не стал упрекать ее в том, что она посидела рядом с ними пару минут.

Сокольничие обрадовались при виде ее.

— Значит, вас тоже околдовали? — спросил ее Алан.

— Да, — тихо ответила Белли. — Боюсь, что да. И все же в отличие от милорда Хью мне удалось сохранить рассудок.

— Наш господин пропал, — угрюмо сказал Алан. — Давайте убежим из Ла-Ситадель, пока не выпал снег. Если лорд Хью не сможет уйти с нами, госпожа, что ж — ему придется остаться. Неужели вы хотите, чтобы сын нашего хозяина вырос совсем без родителей?

— Я пока не готова сдаться, — спокойно возразила Изабелла. — Я еще не выяснила, каким именно волшебством Вивиана Бретонская удерживает Хью, и не открыла, как удалось Гаю Бретонскому наложить свои чары на меня.