Моника Маккарти - Созданы для любви

– Я хотел бы знать, что встречаюсь с женщиной, с которой буду венчаться, – проворчал Кеннет.

Мария невольно усмехнулась:

– Вы хотите слишком многого, милорд. Полагаю, что обычая просить у дамы руки никто не отменял. А уж потом – помолвка и все остальное.

Кеннет пожал плечами:

– Полагаю, что вчера я говорил с вами об этом.

Мария промолчала, и он добавил:

– И вы ответили мне «да, о да!», если я правильно запомнил.

Низкий голос Кеннета завораживал Марию и порождал у нее прилив необузданной страсти. Она задрожала – и тут же по хитроватой улыбке Кеннета поняла, что ему все стало ясно. Он провел рукой по ее спине и бедрам, затем, прижав ладонь к ее ягодицам, привлек к себе.

– Мне просить вас вновь? – проговорил он шепотом, чувствуя тепло ее губ на своих губах.

В этот предательский момент она едва не сказала «да», и ей ужасно захотелось впиться в его губы страстным поцелуем. Однако же…

Уступить ему сейчас – это означало бы забыть о той независимости, которой она с огромными усилиями добилась за последние несколько лет. Она просто утратила бы ее. Но Мария не хотела чувствовать себя слабой женщиной. И если она сейчас скажет «да»… Ведь потом она будет ругать себя за то, что он с такой легкостью заставил ее забыться в страсти.

Мария понимала: Кеннет Сазерленд обладал над ней почти магической властью, перед которой ее влечение к мужу просто меркло, хотя тогда, в юности, оно казалось ей совершенно безумным. Однако теперь Мария была зрелой женщиной и точно знала, чего хотела от жизни. Да, она желала Кеннета, но еще больше стремилась сохранить свою свободу и независимость. И она не могла позволить этому высокомерному воину управлять ею. Кроме того…

Ведь он говорил с ней о браке как о почти состоявшемся событии – не утруждал себя даже тем, чтобы просить ее руки. И вообще, зачем ему этот брак?

Мария пристально взглянула на Кеннета, затем решительно от него отстранилась.

– Отпустите меня, – проговорила она и тут же почувствовала, что он убрал свою руку. – Сэр, как вы смеете вести себя подобным образом?! Имейте в виду: никто не запугает меня и не заставит вступить в брак против моего желания. Я уже говорила вам, что не хочу снова выходить замуж. И ни один мужчина не станет моим мужем, тем более вы, милорд.

– Что вы хотите этим сказать? – холодно осведомился Кеннет.

– Я хочу сказать, что мой муж уж точно не будет встречаться с любовницами в конюшнях и сараях!

Лицо Кеннета хранило ледяное спокойствие, но Мария чувствовала, что воина переполняла ярость.

– Вы забыли еще кладовку… или библиотеку. Я точно не заметил в полумраке, – проговорил Кеннет.

Мария вспыхнула:

– Забудьте об этом. Мы не подходим друг другу.

– Напротив, мы словно рождены друг для друга, – ответил Кеннет.

Глядя ему в глаза, Мария понимала, как она не права. Даже сейчас, в пылу спора, между ними словно проскакивали искры, способные разжечь пожар страсти. Но увы, для брака этого было недостаточно.

– Как вы изволили признаться вчера в пылу страсти, – ядовито заметила Мария, – женитьба вовсе не входит в ваши планы.

Взгляд Кеннета обжигал ее, но Мария старалась не отводить взгляда.

Когда же Кеннет заговорил, голос его казался обманчиво спокойным.

– А вы ведь сами утверждали, что ни за что не стали бы моей женой… только любовницей.

Мария покачала головой:

– Нет, я не стану ни женой, ни любовницей. Я возвращаюсь в Англию, и закончим на этом.

Она отвернулась, успев заметить, как Кеннет стиснул зубы. Должно быть, он сдерживался из последних сил, чтобы не взорваться. Видимо, женщины уже очень давно не отказывали ему. Однако она знала, что Кеннет по натуре боец и не преминет напасть – стоит только повернуться к нему слабой стороной.

– А как же король Брюс? – спросил он неожиданно. – Вы уже сообщили ему о своих намерениях?

– Роберт понимает мое положение, – ответила Мария. – Он знает, что я не собираюсь снова выходить замуж – ни за англичанина, ни за шотландца. Даже если он и узнает о том, что случилось, то едва ли будет удивлен, – поспешила добавить Мария, заметив, что Кеннет готов вступить с нею в спор.

Кеннет молча скрипнул зубами.

Мария же взяла с кровати штору, словно раскинувшуюся какой-то неведомой птицей, и принялась аккуратно ее сворачивать.

– А теперь прошу прощения. Я должна закончить сборы, – проговорила она, поглядывая на Кеннета из-под длинных ресниц. Она видела, как играли его могучие мускулы, когда он то сжимал, то разжимал кулаки, сверля ее взглядом. Почувствовав, как бьется ее сердце, Мария поняла, что должна срочно избавиться от гостя.

– Странно, что вы не торопитесь, – проговорила она, выглядывая в окно. – У вас, верно, скоро должны начаться состязания.

На скамьях-трибунах действительно начали собираться зрители.

Кеннет шагнул к Марии, и та затаила дыхание. Но он всего лишь отстранил ее и посмотрел в окно. Когда Кеннет снова к ней повернулся, Мария подумала, что он сейчас скажет что-то язвительное. Но он с насмешливой улыбкой поклонился и проговорил на прощание:

– Всего доброго, миледи…

Хлопок двери – и Мария вновь осталась одна. Внутренний голос подсказывал ей, что сейчас придет облегчение, однако оно не приходило. Вместо него пришло чувство потери, бессмысленной и оттого ужасно глупой. Мария поняла, что только что совершила ошибку.

Кеннет попытался собраться с мыслями, но застилавшая глаза красная пелена все никак не спадала. А тут еще эта схватка, и не с одним… «Нет, нельзя расслабляться», – сказал он себе.

В ожидании атаки Кеннет сжал кулаки, но вместо удара поймал руку противника и ловко заломил ему за спину. Зрители ободряюще загудели, когда Кеннет повалил противника на землю. Не дожидаясь удара следующего нападавшего, он сбил его с ног и оседлал, хотя необходимости в этом не было – тот и не собирался подниматься.

Кеннет победно вскинул руки, и зрители в восторге зааплодировали. Это была уже третья победа за сегодня, но каким же долгим показалось ему это утро! Возможно, потому что среди зрителей сидела Мария. И она во все глаза смотрела на него. Смотрела? Или это ему так казалось?

Кеннет почувствовал, что его шлем раскалился под солнцем, и, сорвав его с головы, под приветствия толпы спешно покинул круг. Для человека, которого от звания чемпиона и заветного места в отряде Брюса отделял всего один бой, он чувствовал себя слишком уж скверно. И все время ему вспоминался утренний разговор с Марией. Вернее – с леди Марией, а еще вернее – с графиней, черт бы ее побрал!

Кровь пульсировала у него в висках, когда он вспоминал разговор в крохотной комнатке графини. Конечно, Кеннет понимал: размышлять об этом сейчас, когда надо бороться за победу, – смертельно опасно, однако ему пока что везло. Ни один из его соперников не отличался сообразительностью, и никто не доставлял ему особых хлопот. Однако приближался заключительный и самый трудный поединок, и Кеннет понимал, что должен взять себя в руки.