Моника Маккарти - Созданы для любви

– Просто я остановился у сэра Адама, а мальчик сам вызвался помогать мне. – Немного помолчав, он вдруг сказал: – Я мог бы спросить о том же вас, миледи.

Мария зарделась, понимая, к чему клонил Кеннет. Действительно, ей не стоило бы приходить в эти покои одной.

– Сэр Адам – старый друг моего мужа… и мой друг, – пробормотала она.

– Ну тогда у нас с Адамом также много общего, – заметил Кеннет. – Его отец участвовал в последнем крестовом походе вместе с моим дедушкой. Я познакомился с Адамом, когда был еще ребенком, поскольку дружил с его племянником.

Наконец он попытался просунуть перевязанную руку в рукав – и вздрогнул от прикосновения к повязке. Мария закусила губу, однако осталась сидеть на кровати.

– Ваша рука… она будет в порядке?

Кеннет усмехнулся и набросил сюрко на плечи.

– А я уже подумал, что вы ко мне равнодушны, леди Мария.

Она впилась в него взглядом. А он между тем продолжал:

– Конечно, несколько дней я не смогу держать меч, но в остальном у меня все в порядке. Вы ведь об этом беспокоитесь?

Мария вспыхнула, уже понимая, что он пытался смутить ее. Увы, этот мужчина смеялся над ней – с какой бы стороны границы ни находился.

– И мне казалось, – продолжал он, – что молодые английские вдовы и их прислуга отличаются весьма вольным поведением.

Мария понимала, что должна сейчас уйти, но что-то ее останавливало. Ей не давали покоя слова Дэвида – вернее, она не могла поверить в то, что Дэвид «благодаря сэру Кеннету» – ведь так он сказал?

Наконец она решилась спросить:

– Эта поездка в Этрик… была благодаря вам? Вы сказали англичанам, где появятся люди Брюса? Вы предали своих?

Кеннет старался сохранять невозмутимость, но Мария чувствовала, что он предельно напряжен.

– Вы слишком драматизируете все, миледи. Просто я знал кое-что и воспользовался этим. Война и предательство просто являются частью общей игры.

– А вам-то что с этой игры? Вы что, фигура на шахматной доске, которую кто-то перемещает? Или вы сами можете выбирать, быть вам из черного дерева или из слоновой кости?

Челюсть Кеннета дернулась, и Мария поняла, что ее укол достиг цели.

– Так что вам ближе – честь или благосклонность английского короля? – допытывалась она.

– Нам всегда приходится делать выбор, – ответил Кеннет со страдальческой улыбкой. – Вот вы, леди Мария, тоже из Шотландии – и вдруг здесь, в Англии. Так чем же вы лучше меня?

– Здесь я ближе к своему сыну, – ответила Мария, чувствуя, что заливается румянцем.

А Кеннет сверлил ее взглядом – словно пытался заглянуть в ее душу.

– Скажите, что вас беспокоит, леди Мария? Мне кажется, что одно мое появление повергает вас в жуткую панику. Или, может быть, вы скрывались?..

Мария почувствовала, как холодный страх сковал все ее члены. И она вдруг с особой остротой осознала тот факт, что сидит в комнате одна… вместе с ним .

– Ничего подобного. Я вовсе не скрывалась, – заявила Мария.

– Разве? Тогда, должно быть, вы изменили свое отношение к жизни. – Кеннет впился в нее пристальным взглядом. – Миледи, что же заставило вас так преобразиться? Ведь сейчас вы настоящая королева Мая. И вы вовсе не хороните себя под серым монашеским балахоном.

Сравнение с королевой Мая польстило Марии, но она тут же возненавидела себя за ту легкость, с которой была готова сдаться за красивое словцо. Неужели он и вправду думал, что она красива? Но даже если и так, – она не должна была воспринимать это с таким удовлетворением!

Смущенная своей слабостью, а также тем, как близко он подошел к истине, Мария пробурчала:

– Почему вы решили, что я думала о вас с момента отъезда из замка Данстафнейдж?

– Потому что я сам ни о чем ином думать не могу.

Это странное признание озадачило Марию. Она напряженно всматривалась в лицо Кеннета – не появится ли на нем лукавая усмешка? Однако усмешка не появилась. Кеннет смотрел на нее все так же пристально – словно спрашивал о чем-то очень важном.

Неужели это правда, неужели он действительно думал о ней?

Мария ощутила странное чувство, которое… Нет-нет, глупости все это! И вообще, что за игру он ведет?

Что ж, любовные интриги всегда были его стихией. Когда-то она отказалась от него, и теперь он, возможно, стремился завоевать ее.

Мария деланно рассмеялась:

– И вы думаете, что я поверю вам? Неужели не достаточно того, что поклонницы бросают вам цветы после каждой вашей победы? Вам что, нужна еще одна поклонница? Вы ждете цветов и от меня? Ну хорошо, я скажу вам, какой вы замечательный человек, а потом вы забудете меня с легким сердцем. Иначе зачем вам окружать себя этими ничего не понимающими молодыми девицами, которые не видят дальше эффектной внешности и внушительной мускулатуры? Хотя… Наверное, если бы они могли поддерживать интересные и умные разговоры, то, возможно, подольше бы удерживали ваше внимание.

Мария замолчала, поймав себя на мысли, что далеко зашла в своих обвинениях. Она украдкой оглянулась на дверь, прикидывая, успеет ли сбежать из комнаты. Но Кеннет заметил это и в три широких шага оказался у самой двери.

Для такого огромного мужчины он двигался несколько необычно – как кошка. Очень большая, очень сильная кошка.

И теперь они стояли лицом к лицу. Стояли почти вплотную – так близко, что Мария чувствовала тепло его тела. Внезапно ей представилось, как мерзко от него сейчас, наверное, пахло. Пахло потом сражения и кровью.

Мария осторожно втянула носом воздух – и почувствовала неожиданно приятный аромат. И тотчас же в ней проснулось давно забытое желание, и вспомнилось все, что было у них с Кеннетом.

– Тогда не было никакой победы, – проговорил он неожиданно.

– Что?.. Вы о чем? – пролепетала Мария.

– Когда вы уехали, у меня был последний заключительный поединок, и я его проиграл.

Что-то в его голосе поразило Марию.

– Но ведь это лишь один раз, а во многих других поединках вы побеждали, не так ли? – проговорила она. – Вас же объявили чемпионом Игр?

– Да, вроде бы… – Кеннет пожал плечами.

Мария решительно не понимала, почему это единственное поражение было столь значимо для него. Немного помолчав, она заметила:

– И ведь в любом случае все это – лишь игра, верно?

– Только не в моем случае, – ответил Кеннет, пристально глядя на нее.

– Так почему же эта победа была так важна для вас?

– Потому что я теперь знаю вкус поражения.

Марию не оставляло чувство, что Кеннет почему-то считал ее виноватой в этом своем проигрыше.

– Весьма сожалею, но ведь я не виновата в вашем поражении… – Она попыталась ускользнуть от Кеннета, но тот придержал ее здоровой рукой.

– Не вы? Но вы же уехали до того, как закончился поединок.

Мария почувствовала, как гулко бьется ее сердце. «Это всего лишь страх», – сказала она себе.