Кэтлин Уинзор - Роберт и Арабелла

– Мне едва исполнилось двенадцать. Она с изумлением посмотрела на меня, потому что я был единственным светловолосым мальчиком в таборе. Затем попросила, чтобы ей погадали. Она поговорила с отчимом обо мне и вернулась на следующий день. Отчим сказал, что будет лучше, если я поеду с ней. Эта благородная дама могла сделать меня своим пажом, телохранителем, а со временем своим рыцарем.

– И ты с радостью пошел с ней.

– Сначала я отказался. Я любил свою семью. Однако она приезжала снова и снова. Благородные дамы, как ты знаешь, обладают особой властью над людьми.

– Она была красива?

– Да. – Он запнулся. – Очень.

– Не рассказывай мне о ней Дольше ничего.

Арабелла прекратила этот разговор и целых два дня не возвращалась к нему. Но однажды ночью неожиданно спросила с самым невинным видом:

– А что сделала графиня, когда привезла тебе в дом своего мужа? После того как одела тебя в костюм пажа?

– Она послала за мной и прямо спросила, знаю ли я, чего она от меня хочет, – усмехнулся он. – Я ответил, что знаю. Год спустя я знал это гораздо лучше. Двумя годами позже – еще лучше.

– Как часто вы занимались любовью? Ты спал в ее постели ночью?

– Ты хочешь это знать?

– Да. Просто из любопытства.

– Это происходило три-четыре раза в день. Иногда ей нравилось наблюдать за тем, как я занимаюсь этим с ее фрейлинами. Но вскоре она влюбилась в меня и стала ужасно ревнивой. Да, я спал в ее постели.

– О! – Арабелла задохнулась от злости. – Все благородные дамы такие! Она, должно быть, учила тебя и другим вещам.

– Я занимался по двенадцать часов в день. Она наняла мне учителя, который обучал меня разговаривать так, как говорили в тех местах, писать и читать на их языке. Я освоил азы математики, латыни и мифологии. Мне также преподавали этикет, чтобы я мог свободно чувствовать себя в обществе. Я обучался верховой езде. Я научился драться на турнирах, что оказалось полезным, если иметь в виду недавние события. Она воспитывала меня, чтобы я со временем занял место ее мужа. Каждый день она ходила в церковь и молила Бога, чтобы он погиб в Иерусалиме.

Арабелла немного помолчала, а потом вымолвила медленно и отчетливо:

– Я надеюсь, что она умерла. Мне бы не хотелось, чтобы она помнила о том, что ты делал с ней.

– Порой ты бываешь, жестока, Арабелла.

– Ты тоже жесток, если мог жить с ней. Люди повинуются только собственным желаниям. Остальной мир для них безразличен.

Время от времени она задавала ему вопросы о графине, словно желая полностью исчерпать свое любопытство и выбросить из головы эту страницу его жизни.

Оказалось, что Роберт прожил у графини до шестнадцати лет. Тогда пришло известие о том, что через несколько недель муж возвращается. Графиня была беременна.

– Значит, у тебя был ребенок – сын или дочь.

– Она собиралась избавиться от ребенка, после того как расстанется со мной.

– И она нисколько не горевала по этому поводу?

– У нее не было выбора. Мы не таили наших отношений. Да ты и сама знаешь, что в замках невозможно ничего скрыть. А эта кибитка со всем ее содержимым – торговый запас, как я его называю, – ее прощальный подарок. Я принял его, потому что ей это ничего не стоило, а мне давало средства к существованию. Это остатки того добра, которое собрали в доме ее предки за две сотни лет крестовых походов. Они были свалены на чердаке и всеми позабыты. Никто никогда не стал бы их искать. Калифу тогда и года не было. Она дала мне его с собой.

– Сколько ей было лет? – спросила Арабелла в тайной надежде, что графиня была старухой – например, тридцатидвухлетней.

– Когда мы встретились, ей было пятнадцать.

– О! – задохнулась от возмущения она. – Пожалуйста, не говори мне о ней больше ничего. – Она на мгновение задумалась. – Четыре года. Нам понадобится много времени, чтобы переделать все то, что ты вытворял с ней.

– В любви не бывает повторений. Разве тот молодой оруженосец, которого я привел тебе, не доказал это? Кстати, вот еще одна причина, по которой я привел его.

Арабелла притихла. И вдруг спросила требовательным, властным тоном, от которого и следа не осталось за последние несколько недель, когда страсть к нему превратила ее в безвольное, пассивное существо:

– Ты любил ее?

– Любил? С двенадцати до шестнадцати лет? Какая может быть любовь?

– Для мужчины, наверное, нет. Но для женщины… Она ведь доставляла тебе удовольствие.

– Я тоже доставлял ей удовольствие.

– Прошу тебя, замолчи.

– Хорошо. Но этот разговор был нужен. И еще одна вещь… Я никогда не видел ее с тех пор и ни разу не приближался к границам владений ее мужа. Когда ты начала меня расспрашивать о ней, я ее почти забыл. – Он взглянул в ночное небо, усыпанное звездами, в котором за облаками пряталась луна. – Ну вот, ночь пролетела. Пора искать место для стоянки. Будет дождь, через день или два, – сильный дождь, настоящий ливень. Надо заранее найти надежное укрытие для кибитки и лошадей. Если дождь затянется надолго, как бывает в этих местах, лошади могут простудиться.

На следующий день, когда Роберт нашел убежище, ветер переменился и воздух стал более влажным, так что даже Арабелла это почувствовала. Она была рада, что им придется задержаться на несколько дней, пережидая непогоду в заброшенном амбаре. Роберт щедро заплатил хозяину за возможность остановиться здесь и оставаться столько, сколько им понадобится. Он объяснил крестьянину, что находится на службе у богатого торговца и перевозит груз шерстяных тканей – что вряд ли возбудило бы алчность хозяина – из Марселя в Кале.

Роберт врал легко и непринужденно. Арабелла была поражена, что он владеет искусством лжи ничуть не хуже, чем она сама.

Арабелла, которой цыган велел спрятаться, слышала, как они с крестьянином прохаживаются по амбару и о чем-то беседуют. Роберт уговаривал хозяина, призвав на помощь все свое красноречие. Затем они влезли на сеновал и вместе обследовали его. Арабелла догадалась, что Роберт хочет быть уверенным, что там никто не прячется. Они договорились также о том, каким образом Роберт будет получать свежую воду, еду, кто будет стирать ему белье. Он настаивал, чтобы его не беспокоили, потому что путешествие было утомительным и ему нужно как следует отдохнуть.

Он отказался от услуг сыновей крестьянина, которые предложили кормить лошадей и пса. Более того, он предупредил хозяина, что к собаке лучше не приближаться даже с самыми благими намерениями, поскольку она обучена не подпускать к себе незнакомых людей. Роберт настоял также на том, что повесит на двери свой собственный замок.

Когда договоренность была достигнута, Роберт заверил хозяина, что не поскупится и заплатит больше, если ненастье затянется или если ему понадобится что-нибудь сверх того, о чем они условились. А потом он вежливо, но настойчиво выставил крестьянина за дверь, поблагодарив за гостеприимство, и настоятельно попросил не возвращаться.