Анна Бартон - Секреты леди

– Я тоже считаю себя непростительно счастливой. – Дафна жалобно всхлипнула. – Ты спас от разрушительного скандала меня и, что намного важнее, моих родных. А потом купил картину и даже пожертвовал огромную сумму благотворительному заведению миссис Мидлтон. Ты ведь не сомневался, что я назову именно этот сиротский приют?

– Догадывался.

– Если бы я не знала правды, то решила бы, что ты неравнодушен к воспитанницам.

Граф насмешливо фыркнул.

– Не хочу обсуждать ни пожертвование, ни детский дом.

– Как скажешь. – Дафна забавно нахмурилась. – Что же в таком случае достойно обсуждения?

Бенджамин задумался. На свете существовало очень мало тем, на которые он мог говорить без насмешки. И главной среди них была вот эта:

– Наше будущее. Мы. Вместе. Вот чего я хочу… потому что… люблю тебя.

Он ждал ответа. Какого-нибудь.

Губы Дафны приоткрылись, а глаза увлажнились. А потом она сжала его лицо теплыми ладонями и поцеловала так, как будто тоже любила. Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы это было именно так.

Они целовались, как любовники, встретившиеся после долгой-долгой разлуки. Она сияла светом и добротой; он воплощал мрак и боль. И все же им было очень хорошо вместе, как бывает хорошо только дома, в окружении родных стен и с детства знакомых вещей.

Языки вели собственную тайную беседу, и Бенджамин еще жарче обнял любимую, стараясь продлить момент незабываемой близости.

– Ты не ответила, Дафна. Я знаю, что ты заслуживаешь человека в тысячу раз умнее и лучше меня. Но я люблю тебя, до конца дней буду любить всем своим черным сердцем. И сделаю все возможное, чтобы стать лучше. Прошу, скажи, что согласна навсегда стать моей, согласна выйти за меня замуж.

Дафна смахнула с глаз слезы, глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Конечно, согласна. Я люблю тебя, Бен. Люблю не за твою рану, не за то, что ты сделал для приюта и для меня, а просто так – потому что ты такой, какой есть. Рядом с тобой приходится взрослеть и умнеть, а еще ты учишь смеяться и чувствовать себя… необыкновенно. Не хочу, чтобы ты менялся.

Душа Бенджамина расцвела радостью.

– Поверь, я сумею принести тебе счастье.

– Очень на это рассчитываю, – обольстительно улыбнулась Дафна. – Только не забывай, что рядом с тобой дама с распутным прошлым.

– На это смелое заявление могу ответить лишь одно: твое будущее вряд ли окажется скромнее. Не откажешься ли ненадолго заехать ко мне домой? Хочу кое-что тебе показать.

Дафна игриво вскинула брови.

– Правда?

– Нет, не то, о чем ты подумала. А впрочем, и это тоже. – Граф постучал в крышу экипажа. – Сама увидишь.

Несколько минут спустя они остановились у подъезда богатого особняка. Бенджамин достал из-под сиденья плащ и старательно укутал, чтобы никто не узнал спутницу по пути от экипажа до двери, а, едва войдя в холл, тут же отпустил дворецкого и повел Дафну наверх, в свою спальню. К комнате Дафна подошла с пылающими щеками: всю дорогу возлюбленный шептал на ухо дерзкие признания.

В коридоре второго этажа Бенджамин осыпал ее страстными поцелуями и только после этого распахнул дверь и показал на стену напротив кровати.

– Вот для чего я тебя привез.

Дафна утратила дар речи. Перед ней, чуть выше уровня глаз, висел портрет – тот самый, в сапфировом шезлонге, для которого она позировала в продуваемом всеми ветрами здании заброшенной фабрики. Тот, который принес немного денег на оплату маминых лекарств и положил начало ее знакомству с Бенджамином.

– Картина по праву принадлежит тебе, – услышала она мягкий голос. – Помнишь, о чем мы договорились в самом начале знакомства? Если сможешь меня вылечить, получишь портрет.

– Но я ведь тебя еще не вылечила. – Дафна взглянула на него с сомнением. – Разве не так?

– Не окончательно. Что поделаешь, не исключено, что я останусь идиотом до конца жизни. Но хочется думать, что кое-какие шаги в верном направлении уже сделаны. Главное, что портрет находится в твоем полном и безраздельном владении. Больше никто и никогда не сможет распорядиться им против твоей воли и без твоего ведома. Даже если сочтешь нужным уничтожить, право останется за тобой. Решать только тебе.

Итак, отныне и впредь она – полновластная хозяйка картины. А ведь два месяца назад она была готова отдать все, лишь бы услышать эти слова. И тогда, не задумываясь, стерла бы с лица земли следы своего сомнительного прошлого. Теперь же… теперь она гордилась портретом.

– Не думаю, что имеет смысл его уничтожать, хотя я предпочла бы хранить его подальше от посторонних глаз.

– Здесь? – с надеждой в голосе уточнил Бенджамин.

– Если тебе приятно.

– Очень приятно. Как и все, что напоминает о тебе.

– В таком случае, что скажешь вот об этом? – Дафна стряхнула с плеч плащ, и он упал к ногам.

– О, великолепно!

Она медленно стянула с руки вторую перчатку, вынула из волос шпильки и подошла к кровати.

– Как мне тебя порадовать? – спросил Бенджамин, бережно укладывая любимую на атласное покрывало. Снял с ее ног бальные туфельки, согрел в ладонях миниатюрные ступни, поднялся к коленям, скользнул выше. Ответом стал трепет ожидания.

– Очень хорошее начало.

Дальше слова уже не понадобились.

Бенджамин снял с нее всю одежду, а потом она раздела его. Он целовал ее и позволял целовать себя. И вот, наконец, она прогнулась, обхватила его ногами, стремясь слиться воедино, и в мощном ритме он увлек ее на немыслимую вершину, где уже не было ничего, кроме блаженства и света.

Он изо всех сил прижимал любимую к груди, а она вдыхала терпкий аромат его кожи и медленно, плавно спускалась с небес на землю – усталая, умиротворенная, счастливая и… голодная.

Очень хотелось остаться рядом с ним до утра – конечно, если принесут поднос с едой. А скоро можно будет проводить так каждую ночь. Разве можно мечтать о большей радости?

– Совсем забыл, – прозвучал над ухом любимый голос. – На днях я получил письмо от лорда Чарлтона. Барон чувствует себя значительно лучше; благодарит тебя за помощь, заботу и травы. Уверяет, что память крепнет с каждым днем.

Дафна гордо улыбнулась – просто не смогла удержаться.

– А еще он считает, что мы с Английской красавицей составим грандиозную пару.

– Вынуждена согласиться.

– Знаешь, чего я хочу?

– Чего же?

– Написать твой портрет… сейчас же.

Только не это.

– Все, с портретами покончено.

Желудок требовательно заурчал; подчиняясь чувству голода, Дафна предложила:

– А что, если попробовать рисовать горячим шоколадом, клубникой и еще чем-нибудь съедобным?

Бенджамин с готовностью поддержал идею.

Честное слово, этот человек обещал стать самым сговорчивым и добрым мужем на свете.