Анна Рэндол - Грехи негодяя

– Это тебе знакомо?

Оливия покачала головой. Но граф не нахмурился с раздражением, как делал неоднократно в этот вечер, а лишь вскинул подбородок.

– Ты не знала, что Васин сделал копию?

– Копию – чего?

Физиономия Аршуна скривилась в злобной гримасе.

– Своих приказов. Указаний, как связаться с агентом, которого он внедрил.

– Вы не знаете, как связаться с вашим собственным агентом? – В голосе Оливии прозвучало искреннее удивление.

Слушая хвастливые монологи Аршуна за ужином, Оливия узнала, что через неделю царь и вся его семья будут убиты. Россия якобы возродится, а сам Аршун станет очень могущественным. Судя по всему, граф не сомневался в успехе.

Аршун бросил взгляд на стражников, внимательно изучавших пол у себя под ногами. Когда же он вновь заговорил, его слова прозвучали резко и отрывисто.

– Нам всего лишь надо знать, как отдать ему приказ продолжить работу. Старые дураки, которые смогли взломать шифр, были казнены или сосланы в Сибирь императором. Все считали, что план Васина безумен и сам собой потеряет силу после его смерти. Но я увидел в этом человеке искру гениальности, поэтому стал рыться на пепелище и мало-помалу возродил группу. Люди пойдут за мной.

– Но только в том случае, если вы сможете взломать шифр?

– Тайный агент – только одна часть моего плана. Я вовсе не глуп.

Оливия уже не раз задавалась вопросом: что подумали бы об Аршуне первые русские революционеры, мечтавшие о возрождении России.

– И вы считаете, что Малышка сумеет взломать шифр? – Она потянулась за листком, но Аршун уронил его в ящик.

– Ты это сделаешь. – Он взял ее за руку и прижался к ней губами. – Непременно сделаешь.

Оливия отдернула руку и вытерла ее о юбку. Ох, не следовало ей это делать. Потому что Аршун злобно зашипел и достал нож – богато украшенный кинжал – из ножен на поясе.

Оливия попыталась отступить, но страж, в мгновение ока очутившийся за ее спиной, преградил ей дорогу. Аршун же прижал лезвие к ее горлу и проговорил:

– Если один из прежних лидеров, за которыми я уже послал, прибудет раньше, чем ты взломаешь шифр, ты станешь для меня бесполезной. – И он провел кончиком ножа по ее шее, оставив короткий порез под подбородком.

Оливия вскрикнула и прижала пальцы к кровоточащей ранке. Теперь нож переместился на ее щеку.

– Порежь меня еще раз, и ты никогда не узнаешь, что там написано. – Она бы сказала что угодно, чтобы защититься, но именно этого все же говорить не следовало.

Время. Во что бы то ни стало ей необходимо выиграть время.

– Мне необходимо остаться одной, чтобы спокойно поработать над шифром, – сказала Оливия.

– Думаешь, что сумеешь сбежать?

– Из этой комнаты? – Оливия посмотрела по сторонам. – Такое вряд ли возможно. Но работа кропотливая. И мне нужно сосредоточиться. – Она старалась говорить спокойно, несмотря на подступившую к горлу тошноту. – Я ничего не смогу сделать, если меня будут отвлекать.

Аршун покосился на стражей и опустил нож. Потом достал из ящика бумагу и протянул ей.

– Ты сделаешь всю работу к утру. Если попытаешься меня обмануть, умрешь. Отведите ее в комнату.

Через несколько минут Оливия рухнула на узкую койку, прижимая листок к груди. Господи, что же она наделала? Оливия зажала одеялом ранку на горле, и вскоре кровь остановилась. Потом она как могла вытерла кровавые потеки на шее и на груди. До утра ей необходимо сделать невозможное. Значит, она всего лишь выторговала себе несколько лишних часов жизни.

Она знала о шифрах очень мало – только то, чему научилась, расшифровывая любовные записки Клейтона. Уже на второй неделе знакомства он отправил ей зашифрованное послание. В первый момент Оливия была совершенно сбита с толку и даже немного обиделась. И только через два дня поняла, что бессмысленная путаница букв – это на самом деле шифр. Еще через день она его прочитала.

Тогда она была юной и легкомысленной, и у нее закружилась голова от радости. Но у нее ни разу не кружилась голова от восторга после «смерти» Клейтона.

О нет, она не пребывала постоянно в депрессии, не стала вялой и апатичной, безразличной ко всему на свете. Она бывала иногда довольной. И гордой. Даже счастливой. Но у нее никогда не кружилась голова от радости.

Оливия глубоко вздохнула и принялась внимательно изучать символы на листке. Но прошло всего несколько минут, и свеча, которую ей оставили, зашипела и погасла. Надо было загородить ее от сквозняка из-под двери.

Увы, теперь уже слишком поздно. Комната погрузилась в темноту.

Завтра она, Оливия Свифт, умрет. Или, возможно, сначала ее подвергнут пыткам, а потом убьют.

Она невидящим взглядом уставилась в темноту. Может быть, ей еще раз поможет Блин? Он ждал у двери, когда ее привели сюда стражники, и явно побледнел, увидев кровь на ее руках и на шее. Он определенно не желал ей смерти. Конечно, нехорошо использовать его доброту против него же самого, но выбора у нее не было.

Оливия услышала голоса за дверью и дождалась, когда они стихнут. Потом позвала:

– Блин!

Ответа не последовало.

– Блин! – Лязгнул засов, и Оливия отскочила в сторону, уронив бумагу. Дверь распахнулась. – Блин, у меня погасла свеча, и я…

Даже в полной темноте было ясно, что мужчина в дверях не Блин. Оливия вздрогнула – и замерла. Она сразу узнала высокую широкоплечую тень, остановившуюся в дверном проеме.

– Клейтон… – пробормотала она, ошеломленная.

– Иди за мной, – проговорил он едва слышным шепотом.

Клейтон никак не мог ожидать, что Оливия замрет на месте, переступив порог.

– Что случилось с человеком, охранявшим мою дверь?

Она говорила очень тихо, но Клейтон все же прижал ее к стене, закрыв ей рот ладонью. И в тот же момент он вдруг вспомнил о том, как когда-то он зажимал ей рот, дабы заглушить ее хихиканье, когда они убегали с фабрики ее отца, чтобы поцеловаться.

Он убрал руку с ее рта, хотя ему нравилось слушать, как она хихикает даже сквозь его ладонь. Словно ничто не могло удержать рвущуюся наружу радость. Казалось, она вся была наполнена жизнью, энергией, счастьем. Схватив его за руку, она увлекла его за собой мимо полки с подсыхавшей бумагой.

– Мы выйдем на улицу, и никто не заметит…

Но только она не хотела ждать. Ее губы тотчас же нашли его губы. От нее пахло ягодами и чаем. И он прижался к ее губам поцелуем, чувствуя себя восхитительно живым только потому, что обнимал ее. Интересно, как она…

Но сегодня – никаких поцелуев. Им и выжить-то удастся, только если очень повезет.

Клейтон отвел взгляд от ее соблазнительных губ и вгляделся в знакомые глаза, выискивая признаки предательства. Но к счастью, не нашел.

– Я отправил его с поручением, – прошептал он прямо ей в ухо. – Если ты произнесешь еще хотя бы слово, я оставлю тебя здесь, ясно?