Павел Стеллиферовский - Чего изволите? или Похождения литературного негодяя

У нас в народе принято чтить культурное наследие и классику, хотя во все времена являлись «новаторы», ценившие только сиюминутное и искавшие ответы на вечные вопросы лишь в будущем. Особенно много их становилось в переломные эпохи народной жизни. Тогда с лихостью охаивалось все старое и до небес превозносилось все новое. Но беспокойный угар проходил, созидательное начало жизни брало верх, и классика, как всегда трудолюбиво и бескорыстно, продолжала служить современности, питая общество опытом предшествующих поколений. Да и как же иначе? Ведь она столетиями создавалась лучшими умами и сердцами народа, столетиями народом отбиралась и сохранялась для себя и грядущего. В ней кровь предков и дух истории…

Увы, и ныне кое у кого классика, похоже, не в почете. Далеко не каждый наш современник, «пройдя» ее в школе, потом вспомнит добрым словом. Обратится к ней, чтобы сверить свои мысли и чувства, не говоря уж о поступках. Или потянется к книге далекого автора, чтобы разобраться в сложностях дня сегодняшнего. К сожалению, немало среди нас людей, кто потребности в классике не испытывает, но живет — или считает, что живет? — при этом вполне безбедно. Среди них — и те, кто лишь вступает в жизнь, и те. кто одолел ее первые ступени, и те, кто давно уже в летах. Виноваты ли они в этом сами? Да, виноваты! Но виноваты и те, кто должен был научить — дома, в школе. Кто заставлял лишь «проходить» классику, зазубривать осколочные отрывки и разбирать «по образам», но не учил просто читать, слушать, смотреть — просто любить.

Наверное, не хватило кому-то хороших книг, альбомов, постановок, пластинок. Не попались просвещенные учителя. А те, что были, возможно, сами многое не понимали или не хотели себя утруждать. Потому и лишали классику жизни, представляли ее неким застывшим монументом, которому, хочешь или нет, а надо поклоняться и петь гимны. А почему петь, почему поклоняться — как раз и не объяснили.

Так кое для кого живой родник классики оказался замутнен, если не отравлен. А тут подоспели и суррогаты «массовой культуры», которая, как оказалось, помимо западного, не чурается и нашего образа жизни. И лишь сегодня, хотя «сигналы» шли и раньше, наше общество, решившись на революционную перестройку всех своих этажей, всерьез обеспокоилось бездуховностью и бескультурьем многих сограждан. Страна с огромным напряжением воли, сил, ума, чувств вступила в борьбу с собой вчерашней за настоящую, человеческую жизнь. В том числе и за жизнь духовную, вбирающую в себя все то культурное богатство, что создано и сбережено народом. В центральной и местной печати, с партийных и государственных, взрослых и молодежных трибун, с телеэкрана и театральных подмостков, в кинолентах и публицистических статьях все мощнее звучит тревога за судьбу общества, состояние его памяти, его души. Классика — одна из самых болевых точек…

Но не сгущаем ли мы краски? Может быть, и сгущаем. Произведения писателей прошлого на прилавках книжных магазинов не залеживаются; выставки старых мастеров (особенно — привезенные из-за границы) заполняются; концертные залы, где звучит классика, не пустуют; театры давних пьес не избегают; альбомы и пластинки расходятся. Но тиражи часто невелики, посетителями порой движет лишь любопытство, а то и престижность коллекции или исполнителя, постановки эпизодичны, красочные издания привлекают иногда только внешностью…

Одним словом, общая ситуация пока не улучшается, а по некоторым — наиболее чутким — прогнозам становится хуже. Истинные любители классику по-прежнему истинно любят, профессионалы без нее просто обойтись не могут. А остальные? С ними сложнее. У кого-то осталась семейная привычка, у кого-то — школьный навык, кто-то в случайную минуту открыл томик минувшего да так и не смог оторваться. Иные же по моде щеголяют классическими именами, толком даже не представляя, кто и что писал. Они, бедные, окончательно запутались в современной периодике, подбрасывающей в жадный читательский костер наряду с прекрасными творениями прошлых лет полулитературные поделки, которые, даже залежавшись в писательских столах, не приобрели художественных достоинств. Немало и тех, кто, сознательно или бессознательно, остается в безмятежно-сладостном плену «современных детективов».

И все же одна из самых ярких примет нашего времени — живой интерес к прошлому культуры, к истории. Разный интерес — и неподдельный. и праздный, — но интерес! А как там, что там было, что скрывали от нас, зачем? Конечно, хочется и надо знать! Но именно знать, изучать, разбираться, а не выхватывать из прошлого факты и фактики для модных разговоров, для пересудов.

Увы, как порой далек такой интерес от сердечной привычки с наслаждением перечитывать, казалось бы, давно знакомое. От «Евгения Онегина», к примеру, многие, пожалуй, просто отмахнутся: «Чего там искать — проходили!» Но откройте новейший комментарий к роману всезнающего Юрия Лотмана, впервые изданный в 1980 году. Сколько открытий ждет вас, разгадок, новых вопросов!

А ставшие вдруг знаменитыми надолго спрятанные от нас мастера-живописцы? Знакомство с ними, хоть и запоздалое, необходимо. Сколько неожиданного принесла, к примеру, первая в нашей стране столь полная выставка полотен Казимира Малевича, показанная в начале 1989 года! Черный квадрат, красный квадрат, черный крут, черный крест, супрематические модели… Так же ярко сверкнула чуть ранее фантастическая цветопись Аристарха Лентулова, Павла Филонова. Те открытия добавили гордости за свою культуру, но не отменили красочного, яркого Брюллова, грустного Левитана, «земного» Шишкина. Минутный восторг слабее многолетней привязанности.

Или взять мартовскую, 1989 года, выставку полотен Михаила Нестерова в Государственной Третьяковской галерее. Знаком ли нам этот художник? Да, скажут многие, еще как! Некоторые его картины, особенно острохарактерные портреты Корина, Павлова, Мухиной, Юдина, Васнецова, считаются классическими. Но многое из того, что было на сей раз показано широкой публике, долгие годы прозябало в музейных запасниках или трепетно и с надеждой хранилось в домашних собраниях. Низкий поклон сберегшим! Такого Нестерова неспециалисты, наверное, еще не знали. Мощное по духу эпическое полотно «На Руси» («Душа народа»), поражающие сосредоточенностью мысли «Философы» (П. А. Флоренский и С. Н. Булгаков), возвышенный цикл работ о Сергии Радонежском, сердечные портреты родных и близких людей, лики природы и обитателей русского Севера, итальянские и подмосковные этюды, эскизы и варианты известных созданий… Увиденное помогло свести воедино разрозненные черты образа великого отечественного живописца и укрепило представление о нем как об одном из самых раздумчивых и искренних созидателей нашей культуры.