Юлия Леонова - Звезда Любви

— Поистине роковая страсть, — проворчал Николай Матвеевич.

— Не страсть, но любовь! — улыбнулась Софья Андреевна. Любовь, дарованная Господом до гробовой доски. Вспомните, каким был наш сын раньше, и каким стал сейчас. Пять лет прошло, а он не забыл. Жаль, что с Долли так вышло, без малого два года помолвлена была, и вот….

— За mademoiselle Балашову можете не волноваться, — усмехнулся князь. — Граф Левашов сделал ей предложение.

— Сергей Александрович? — ахнула Софья Андреевна. — Подумать только, один из самых завидных женихов столицы! Странно, что я не заметила этой симпатии, ведь в последнее время мы много общались с Дашенькой.

— Предложение сие, как говорят, было сделано под давлением неких обстоятельств, — пожал плечами Николай Матвеевич. — Как оказалось, Дарья Степановна не такая уж скромница, какой казалась на первый взгляд.

— Полно злословить, Николя! — отмахнулась Софья Андреевна. — Долли благовоспитанная барышня, и я никогда не поверю в подобные глупости. Но, впрочем, я рада за нее: все же с этой помолвкой так некрасиво вышло!

— Ваше право, — отозвался Николай Матвеевич. — Завтра нас всех ожидает нелегкий день, и потому предлагаю подумать уже об отдыхе. Позвольте, я провожу Вас, — подал он жене руку.

Юленька готовилась ко сну, когда дверь, смежная с покоями ее супруга, тихо отворилась, и Павел показался на пороге.

— Не могу отпустить тебя, — улыбнулся он. — Все мне кажется, что стоит отвернуться, и ты исчезнешь. Или, того хуже, все это окажется сном.

Молча шагнув в раскрытые объятья, Жюли прижалась щекой к его груди, там, где под тонким полотном рубашки билось сердце.

— Мне Полину хочется увидеть, и Сержа, — прошептала она.

— Завтра, ma cherie, — отозвался Поль. — Завтра поедем к Горчаковым, а Сергея Львовича, насколько мне ведомо, в столице сейчас нет.

С самого утра Павел отправил Прохора в дом Горчаковых со строгим наказом передать его записку только самому князю Михаилу и обязательно дождаться ответа. Мишель прочитал коротенькое послание дважды, а затем отправился в гостиную Полин. Княгине до срока родов оставалось менее месяца, она вышивала что-то для младенца, устроившись в кресле, и с улыбкой подняла глаза на вошедшего в комнату мужа.

— Полин, душа моя, я пришел к Вам с радостным известием, — начал он, растерянно вертя в руках записку, — но, право, не знаю, как и сказать Вам. Я боюсь, потому, как и сам с трудом могу поверить тому, что мне сообщили.

— Ах, полно волноваться попусту, Мишель! Вы же сами сказали, что известие радостное, — ответила ему жена и протянула руку, — и можете ничего не говорить: позвольте, я сама прочту.

Не прошло и десяти минут, как Прохор уже мчался на Сергиевскую с известием о том, что чету Шеховских сегодня непременно ждут на Литейном.

Николай Матвеевич, как и собирался, наутро отправился в министерство внутренних дел. С Дмитрием Гавриловичем Бибиковым князь Шеховской близко знаком не был, и потому ему пришлось ждать в приемной, пока сей занятый делами достойный государственный муж соизволит принять его.

— Мое почтение, Дмитрий Гаврилович, — входя в просторный кабинет, улыбнулся Николай Матвеевич, старательно скрывая раздражение, вызванное долгим ожиданием.

— Николай Матвеевич, — встал навстречу вошедшему Бибиков, — мне сказали, что Вы хотели видеть меня по какому-то личному делу.

— Совершенно верно, Дмитрий Гаврилович. Дело у меня действительно личное и очень деликатное.

— Да Вы присаживайтесь, — указал на кресло Бибиков.

— Благодарю, — Николай Матвеевич опустился в кресло.

— Говорите же, я слушаю Вас, — обратился к нему хозяин, видя, что тот не решается начать разговор.

— Даже не знаю с чего начать…

— Тогда начните с начала, — усмехнулся Дмитрий Гаврилович, гадая, что могло привести к нему такого человека как Шеховской.

— Не знаю, помните Вы или нет, — заговорил князь, — но пять лет назад пропала супруга моего сына, княгиня Юлия Львовна Шеховская.

— Слышал об этом, — кивнул головой Бибиков, — вроде бы ее тело нашли год спустя в Финском заливе.

— В том-то все и дело, что женщина, которую я сам лично опознал как свою belle-soeur (невестка), как оказалась, была вовсе не княгиней Шеховской, а настоящая княгиня Шеховская жива и здорова и вчера вечером приехала с моим сыном в столицу.

Бибиков нахмурился:

— То есть Вы утверждаете, что Юлия Львовна, супруга Вашего сына, жива?

— Совершенно верно. Меня тогда ввело в заблуждение колье, которое было найдено при покойной. Тело почти год пролежало в воде, сами понимаете, там мало что осталось для опознания, а вот колье было весьма приметным.

Дмитрий Гаврилович задумался. Конечно, прошло уже пять лет, но дело это было довольно громким и в свое время наделало немало шуму. Однако что-то в словах князя Шеховского заставило его насторожиться.

— Если мне не изменяет память, супруга Вашего сына была похищена неким субъектом по фамилии Поплавский, и во время следствия он сознался в содеяном. — издалека начал Бибиков, не в силах сдержать своего любопытства после столь неожиданного сообщения. Кто бы мог подумать, что княгиня осталась жива? И где, интересно, она пропадала все эти годы? — Разве он был осужден не за убийство княгини Шеховской?

Однако Николай Матвеевич оказался достойным соперником.

— Не совсем так, — медленно заговорил он, видя старательно скрываемый интерес министра и решив сделать все возможное для того, чтобы репутация его сына не пострадала, — похищение Юлии Львовны было предпринято Поплавским с тем, чтобы скрыть правду об убийстве mademoiselle Ла Фонтейн. Во время этого похищения и было утеряно колье княгини, что обнаружили потом на той несчастной, чье тело нашли в Финском заливе. Следствие установило, что в действительности mademoiselle Ла Фонтейн убил Поплавский, хотя ранее, если помните, на основании показаний того же Поплавского в том пытались обвинить моего сына. А поскольку тело моей belle-soeur так и не было найдено, то осужден он был именно за убийство mademoiselle Ла Фонтейн.

— Да, да, припоминаю, — закивал головой Бибиков. — Но что же все-таки случилось с Вашей belle-soeur? — удивленно воскликнул Бибиков.

— Сие есть дела семейные! — развел руками Николай Матвеевич. — Я ведь уже говорил Вам, что дело весьма деликатное, и мне доподлинно неизвестно о том, что на самом деле произошло между Полем и его женой. Однако в свое время именно свидетельство будущей княгини спасло моего сына от обвинения в убийстве, а теперь он попросил меня посодействовать в восстановлении ее в правах так, чтобы по возможности избавить семью от досужего любопытства. С этим я и пришел к Вам, Ваше высокопревосходительство.

Продолжать расспросы после этих слов князя было невозможно, поскольку это было бы расценено как то самое досужее любопытство, которого так стремились избежать Шеховские, и после некоторого молчания Дмитрий Гаврилович заговорил самым официальным тоном: