Эмилия Остен - Страсть и расчёт

– Не хочешь же ты сама управлять компанией?

– О нет… не в полной мере. Для этого вокруг достаточно мужчин, и ты – один из них. Думаю, справедливо оставить все как есть, поэтому прошу тебя, занимайся пока делами «Грэхем и К о», как раньше.

Мортимер кивнул, успокоенный и удовлетворенный. Луизе непонятно было его волнение. Если отец хотел увеличить его долю в компании, значит, у него имелись на то причины. И если эти основания будут у Луизы – она примет то же решение, которое принял бы отец. Это разумно.

Ах, отец, отец… Как же ей его не хватало!..

– Прошу прощения, – вдруг заговорил Руперт. – Вы упомянули, что все заинтересованные лица находятся здесь, однако не сказали обо мне ни слова.

– Ах да, граф Рэйвенвуд, прошу меня простить, – извинился Кортни. – Как я понимаю, вы получили сумму, оговоренную при вашем вступлении в брак с мисс Грэхем. С этого момента у нее, как у владелицы всех средств, остается исключительное право ими распоряжаться. – Поверенный задумчиво потер подбородок. – Честно говоря, мистер Грэхем заводил со мной разговор о том, чтобы внести в завещание вас и отписать значительную сумму вам лично. Однако мы решили, что на изменение завещания потребуется некоторое время, а ваша свадьба состоялась всего несколько дней назад. Нас занимали более срочные дела. Мистер Грэхем… он не планировал умирать.

Но смерть не спрашивает, подумала Луиза. Она приходит и забирает того, кто ей по нраву. Чем ее очаровал отец?..

– Я понял, что вы имеете в виду, – проговорил Руперт. – Что ж, благодарю вас.

Когда поверенный распрощался и ушел, а тетя Ви поднялась к себе, Мортимер тоже начал собираться.

– Мне хотелось бы обсудить с вами дела, – обратился он к Луизе. – Когда вы меня принять сможете?

– Завтра утром, в девять.

– Но… – начал было Руперт, однако Луиза жестом остановила его и повторила:

– В девять, мистер Фланнаган.

– Я непременно буду. – Он поклонился и вышел. Граф встал, прошелся по гостиной, а затем, повернувшись к Луизе, сказал скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Значит, мы не едем в Лондон.

– Нам нечего делать там сейчас, – объяснила она ему, снова начиная испытывать то глухое раздражение, что уже одолевало ее вчера. – Мне нужно принять дела компании, Руперт.

– Разве этим не может заняться Фланнаган? Он, конечно, не нравится мне, однако не думаешь же ты сама управлять…

– Почему нет? – Луиза окончательно разозлилась и встала; траурные юбки колыхнулись. – Ты полагаешь, что я не смогу? Отец всему меня научил!

– Но это не женское дело. Это вообще не дело аристократов, – а ведь ты теперь аристократка.

– Ты невозможен, Руперт. Я в первую очередь дочь своего отца. Компания папы – моя компания. Я гораздо больше понимаю в этом, чем ты когда-нибудь даже захочешь понять.

Он поморщился, однако продолжил настаивать:

– Тебе нужно пережить скорбь по отцу, Луиза. Компания никуда не денется. Не сомневаюсь, что есть люди, которые смогут ею управлять, хотя бы и этот мистер Фланнаган… который, повторюсь, не вызывает у меня добрых чувств, однако твой отец, несомненно, доверял ему.

– И я доверяю, – отрезала Луиза. – Но при этом мне важно, чем будет жить компания дальше. Мне все известно о готовящейся сделке насчет железных дорог, и я хочу принять в этом участие. Это отличный шанс, и я не намерена его упускать. А ты… – Ей хотелось сказать Руперту что-нибудь обидное, чтобы он не смотрел на нее этим снисходительно-грустным взглядом. – Можешь продолжать заниматься привычными делами. То бишь читать газеты, ходить в клуб или выезжать на охоту. Мне все равно. Я намерена оправдать доверие отца.

– Луиза, ты ошибаешься…

Она не дала ему договорить:

– Это ты ошибаешься, если полагаешь, будто сможешь мне указывать. Да, ты мой муж, и я хотела выйти за тебя, но я не собираюсь превращаться в рабыню, ваша светлость. Я не желаю терять разум, сидя за вышиванием целые дни, испортить зрение и завести подруг, которые только и станут обсуждать узоры на полотне да танцы. Я с Севера, милорд, и у нас тут другие правила. Если ты не забыл, то женился на мне, чтобы получить деньги. Ты их получил, или тебе недостаточно? Поговорим позже.

Граф, ничего не ответив, развернулся и вышел из комнаты. Луиза пожала плечами. Если он хочет обижаться – пускай, у нее нет ни желания, ни времени заниматься такими глупостями. Луиза чувствовала, как что-то темное горит и ворочается в душе, и единственным способом затушить этот злой пожар было заняться делом. А потому она прямиком направилась в кабинет отца, чтобы начать разбирать бумаги.

Руперт злился. Он никак не мог повлиять на Луизу, которая находилась в своем доме и в своей стихии. Здесь все происходило так, как ею было заведено, а графа даже слуги почти не замечали. Том ворчал, что северяне суровы и негостеприимны. Видать, ни одна кухарка не ответила на его ухаживания. Конечно, здесь кормили отменно, а потому не было нужды использовать обаяние для добычи пропитания, однако Виггс полагал, что следует быть готовым ко всему, и переживал.

Впрочем, страдания слуги не шли ни в какое сравнение с мрачным настроением его хозяина. Граф понимал, что попал в ситуацию, где от него снова ничего не зависело. Он-то вообразил себе, что, когда женится на богатой наследнице, все проблемы будут решены одним махом. А оказалось, до их решения еще очень долгий путь.

К тому же наследница…

Руперт понимал, что выбрал Луизу не только из-за ее богатства, но и потому, что она ему нравилась. И с каждым днем это чувство становилось все больше. Только вот отношения, похоже, зашли в тупик. Когда в ночь после размолвки Руперт пришел к Луизе, дабы попытаться примириться старым добрым способом, Мойра вежливо сказала, что госпожа устала и просит передать свои извинения. Больше Руперт попыток не повторял. После ссоры Луиза стала проводить много времени с Мортимером, разбираясь в делах. Это совершенно не нравилось графу, но сказать ей об этом он не мог, поскольку молодая жена разговаривала с мужем мало.

Он не знал, чье поведение его больше выводит из себя – Луизы или Мортимера. Фланнаган ходил важный, словно объевшийся гусь, и вел себя, как хозяин дома. Руперт при всем желании не мог себе такого позволить. Этот дом ему не принадлежал. Он, конечно, не принадлежал и Фланнагану, только… это все было частью их с Луизой прежнего мира. Мира, в котором ни о каком Руперте знать не знали.

На третий день после похорон, за завтраком, граф сидел молча, так как Мортимер явился очень рано и, разумеется, был приглашен на кофе и омлет. Фланнаган уселся неподалеку от Луизы, занимавшей место хозяйки на другом конце стола, и Руперта радовало, что стол этот длиной не с железнодорожный вагон. Как выяснилось, в малой столовой семья Грэхемов любила трапезничать по-семейному. Поначалу граф полагал, что тетушка Ви также будет присоединяться к ним за завтраком, однако та поднималась гораздо позже и столь ранний прием пищи считала происками дьявола.