Кейт Ноубл - Если я полюблю

— Кому нужен этот парадный вид? — фыркнул Уигби. — Тем, кто отправит судно на свалку, это совершенно безразлично. Хотя, если повезет, его могут поставить на прикол или сделать из него плавучую тюрьму…

— «Амората» не годится для тюрьмы. Для этого она слишком мала, — нехотя возразил Джек.

— Что верно, то верно, — согласился Уигби. — Скорее всего нашу старушку отдадут на слом или продадут как хлам.

Джек вопросительно посмотрел на друга.

— С чего ты взял, что нашей старушке грозит такое будущее?

Он ласково погладил отполированные поручни судна. «Амората» была легким военным судном, предназначенным в основном для связи между отдельными частями эскадры или линейными кораблями. Судно было невелико, но обладало большой скоростью. «Амората» несла на себе 22 пушки, десять из которых были установлены во время войны. По количеству пушек «Амората» уступала линейным трехпалубным кораблям, в которых и заключалась основная огневая мощь королевского военного флота.

Хотя во флоте имелись корабли, вообще не снабженные пушками.

— Капитан Хили не допустит, чтобы «Аморату» отправили на свалку, — неслышно, себе под нос прошептал Джек. Его слова прозвучали почти как молитва.

Положение действительно было очень серьезное. Военные суда подобного класса уже давно постепенно выводились из боевого состава военно-морских сил. Можно сказать, что до сих пор «Аморате» просто везло, но теперь, похоже, фортуна отвернулась от устаревшего судна.

«Амората» была дорога Джеку, именно на этом судне начиналась его морская служба. Шестнадцатилетним выпускником военно-морского училища он вступил на палубу корабля. Это случилось давно, в 1814 году, свежеиспеченный мичман получил назначение на «Аморату». Глаза Джека затуманила дымка воспоминаний.

За годы службы он привязался к судну и полюбил его. Сразу по его прибытии в Портсмут, после короткого ремонта, судно отправили на усиление эскадры, которая курсировала в Атлантике и вдоль побережья североамериканских штатов, осуществляя военно-экономическую блокаду. С этого похода и началась его офицерская служба.

Время было нелегкое, но начало складывалось удачно. Сражения, призовые деньги за захваченные суда, жизнь, полная опасности и приключений. Но разве не об этом он мечтал все три года, обучаясь искусству кораблевождения? Впрочем, это была его давнишняя мечта. Ему стоило большого труда убедить своего отца, священника, что его призвание не церковь, а служба на флоте.

И вот всему — сражениям, приключениям, дальним плаваниям — наступал конец.

— Нет, без боя мы не сдадимся, — проворчал Джек.

— Истинная правда. Судя по всему, это будет последнее сражение, — улыбнулся Уигби.

— Пожалуй, вы правы, мистер Уигби. Как это ни горько, но следует признать справедливость ваших слов. И тут я прихожу к интересному выводу.

— К какому выводу? — переспросил удивленный Уигби.

— Для морского офицера нет ничего хуже мира. — Джек нежно погладил поручни. — И для их дам тоже.

В последние годы, после того как наступил мир, «Аморате» везло, ее не поставили на прикол, она продолжала бороздить морские просторы. Ее быстроходность очень пригодилась для защиты и конвоя торговых судов, плававших в Ост-Индию. В 1817 году Джеку присвоили звание лейтенанта, и он прекрасно понимал, как ему повезло. После окончания войны на военном флоте оказалось множество мичманов, чье продвижение по службе резко затормозилось. Будущее не сулило им ничего хорошего — слишком много офицеров, слишком мало кораблей.

В то время как более крупные, более быстроходные, с большим числом пушек корабли ставились на якорь, а команда списывалась на берег, «Амората» благодаря связям капитана Хили в адмиралтействе продолжала плавать, благополучно избежав пертурбаций. И вот теперь даже такому относительному благополучию наступал конец. Друзья капитана Хили постепенно выходили в отставку. Джек, остро чувствовавший шаткость своего положения, все чаще и чаще стал задавать себе мучившие его вопросы. Долго ли «Амората» будет ускользать от бдительных глаз военно-морского начальства? Сколько еще продлится его служба на судне? Что ждет их всех дальше? Не разделит ли он вскоре судьбу своих товарищей, списанных на берег?

Но тут все разрешилось само собой. Огибая мыс Доброй Надежды, их корабль столкнулся с извечной трудностью, которая рано или поздно возникает как перед людьми, так и перед вещами в нашем бренном мире.

Ветхость, как и старость, подкралась незаметно. Столько лет ускользавшая от пушечных ядер, «Амората» не смогла противостоять налетевшему шторму.

В Лондон было отправлено сообщение о тяжелом положении, в котором очутилось судно. Вскоре с родины пришло указание возвращаться домой.

Теперь они плыли в лондонский порт, где должна была определиться их дальнейшая судьба.

В самом слове «определиться» уже скрывалась некая угнетающая шаткость их настоящего состояния.

Джек опасался, и вполне обоснованно, что впереди их не ждет ничего хорошего.

Шторм в клочья порвал паруса. Конечно, команда старательно залатала их. Теперь на паруса было страшно смотреть, заплата на заплате. Но была и другая, более серьезная неприятность: треснула фок-мачта. Хотя ее укрепили канатами, как только было возможно, она держалась на честном слове.

К счастью, на протяжении всего обратного пути вдоль побережья Африки погода стояла тихая, и они благополучно добрались до родной Англии.

Подсознательно Джек понимал правоту Уигби. Судьба «Амораты» была предопределена. Военно-морским чиновникам совсем не требовался предлог для списания судна, но если бы понадобился предлог, достаточно было одного взгляда на корабль, и сразу все становилось ясно.

Пока оставалась надежда, Джек надеялся. Пока был хотя бы один шанс…

В конце концов, «Амората» была его родным домом. Вся его карьера военного моряка была неразрывно связана с этим судном.

Есть у него иной выход? Вряд ли.

Возникал вопрос: как быть дальше?

Добро бы еще, если капитан Хили в случае конца «Амораты» с помощью своих связей перейдет служить на другое судно. Тогда ему надо будет набирать другую команду, и он, конечно, возьмет к себе Джека, как свою правую руку. Но после последнего шторма Хили заметно сдал, начал часто вспоминать внука, которого еще ни разу не видел, и, по всей видимости, про себя подумывал о выходе в отставку.

Что при таком раскладе ждало в будущем Джека, было совсем неясно.

— В отличие от вас, мистер Флетчер, я не настолько привязан к судну, более того, я никогда не был влюблен в него, — равнодушно обронил Уигби.

Посторонний решил бы, что сентиментальность чужда Уигби, но Джек хорошо изучил сердце друга.