Киран Крамер - По велению сердца

— Но когда же?

— Не знаю. Может быть, через несколько лет. Может быть, я останусь здесь навсегда. Не впущу никого, кроме Кэрри. — Она понимала, что ведет себя ужасно грубо и нелогично.

— Ты впустишь меня сейчас же, — твердо велела мать. — Если будет нужно, я принесу ключи.

Марша с отчаянием вздохнула.

— Ладно, — сказала она, — я открою. — Она долго возилась, отпирая дверь, потому что руки дрожали.

Марша никогда не видела мать в таком состоянии: лицо бледнее обычного, заплаканные, покрасневшие глаза. Когда мать вошла в комнату, Марша поняла, что она в ярости. В ярости!

Марша испуганно попятилась.

Мать прошла мимо нее.

— Закрой дверь.

Пальцы все еще дрожали, и дверь просто так не закрылась, поэтому пришлось навалиться на дверь спиной, чтобы притворить ее поплотнее.

Они с матерью долго смотрели друг на друга и молчали.

А затем мать раскрыла объятия.

Марша посмотрела себе под ноги, посмотрела в сторону. Ее грудь вздымалась. Она словно задыхалась, даже пришлось хватать воздух ртом.

Мать хранила молчание.

Марша подняла голову.

— Иди ко мне, дорогая! — Мать ждала, протягивая к ней руки.

— Не нужно меня жалеть, — сказала Марша. Голос ее был похож сейчас на воронье карканье.

— Я тебя не жалею. Я тебя люблю. — В материнских глазах выступили слезы.

Марша медленно пошла к матери. И та шагнула ей навстречу. Когда они встретились, то стиснули друг друга в объятиях, крепко-крепко. Марша и не знала, что объятия матери могут быть такими крепкими.

— Мама, — прошептала она.

— Ты наша храбрая девочка! — воскликнула она. — Мы гордимся тем, какой ты стала!

Мать и дочь стояли, обнявшись, пока Марша не обнаружила, что больше не задыхается.

Они разомкнули объятия.

— Сядем, — сказала мать, взяв дочь за руку.

Марша села на кровать подле нее.

— Я знаю, что ты пыталась помочь Дженис, — сказала мать. — Но посмотри, что произошло в итоге. Все это очень несправедливо!

Гнев матери уже остыл. Теперь она смогла посмотреть на себя со стороны и увидела девушку, положение которой было не совсем обычным. Не ей первой было приказано выйти замуж, чтобы прикрыть грех и восстановить свое доброе имя.

— По крайней мере я уберегла Дженис от несчастья.

— Это так. И мы с отцом очень тебе благодарны.

Марша невесело улыбнулась.

— Странный способ меня отблагодарить.

Вздохнув, мать крепко сжала ее пальцы, холодные и безвольные.

— Папе было очень нелегко пойти на такой шаг. Но он глава нашей семьи и вынужден делать то, что считает правильным.

— Мама, ты могла бы его остановить. Ты же знаешь — он никогда не сделает ничего наперекор твоему желанию.

— Это так. — Мать потянула Маршу за руку, чтобы та смотрела ей в глаза. — Но я согласна с папой. Думаю, что лучшего решения просто не найти. Лорд Чедвик достойнейший человек. Разумеется, мне жаль Оук-Холл. Очень грустно думать, что твоя школа в беде.

Марша пожала плечами.

— Теперь ее наверняка закроют.

Мать задумчиво погладила свой изящный подбородок.

— Должен же быть какой-то выход. Может быть, отец выкупит школу у леди Эннис?

— Правда?

Однако матери эта затея была явно не по душе.

— Не знаю, дорогая. Нам следует хорошенько подумать. Уверена, это обошлось бы недешево.

— Я не хочу, чтобы вы с папой это сделали. Если только вам самим это будет в радость. Не могу я просить о такой огромной жертве ради меня.

Дверь спальни распахнулась настежь. На пороге стояла Дженис, с покрасневшим лицом, сжав руки в кулаки.

— Что ты наделала? — пронзительно закричала Дженис.

Марша с матерью вскочили одновременно.

— Дженис, — позвала мать, — входи.

Дженис стояла в дверях, тяжело дыша.

— Ты погубила мою жизнь, — сказала она Марше, глядя на нее с враждебностью и недоумением. — Я думала, что ты меня любишь.

— Я тебя люблю, — сказала Марша, делая шаг к сестре.

Дженис выставила вперед руку.

— Назад!

— Дженис, входи сейчас же, — строго повторила мать.

Дженис поджала губы, расправила плечи, захлопнула за собой дверь и встала посреди комнаты. Лицо ее было непроницаемо.

— Дженис, — обратилась к ней Марша, но сестра вдруг судорожно ахнула, словно Марша поразила ее стрелой из лука.

— Я знаю, что ты страдаешь, — сказала мать.

Дженис поморщилась.

Подойдя к дочери, мать обняла ее за талию.

— Пойди сядь рядом с сестрой.

— Я не могу, — безразличным тоном сказала Дженис.

Мать не стала дожидаться, пока она уступит. Взяв дочь за талию, буквально подтолкнула ее к кровати — шаг за шагом. Дженис робко села, не глядя на старшую сестру. Марша села рядом.

Мать встала перед ними, скрестив тонкие руки. Медленно прошлась взад и вперед, потом остановилась и в упор взглянула на Дженис.

— Твоя сестра спасла тебя от незавидной участи — стать женой негодяя.

Дженис ударила по постели кулаком.

— Он не…

— Он мерзавец, — заявила мать. — Знаю, сейчас ты страдаешь, но скоро станет легче. Разбитое сердце — это адские муки. Нас здесь трое, кто теперь знает это.

Дженис недоверчиво покачала головой, теребя пальцами покрывало.

— О чем ты говоришь? — спросила она мать, по-прежнему избегая смотреть на сестру.

Мать взглянула на Маршу, словно спрашивала у нее разрешения что-то рассказать.

У Марши потеплело на сердце. Этот союз показался ей чудесным. Она кивнула.

Мать ответила ей благодарным взглядом. Затем сплела пальцы и посмотрела вверх, в потолок, собираясь с духом. Наконец она сказала:

— Несколько лет назад Финниан Латтимор соблазнил твою сестру, когда она была совсем юной и доверчивой.

Дженис, ахнув, посмотрела на Маршу.

— Правда?

— Да, — едва слышно ответила Марша.

— О-о! — Дженис прижала ладонь к губам и уставилась в окно. Затем перевела взгляд на сестру. — Мне очень жаль. — И она разрыдалась.

Марша и мать понимали — она оплакивает и крушение своего романтического идеала, и беду сестры. Марша погладила Дженис по плечу и крепко обняла. Дженис не противилась, позволив сестре укачивать ее несколько долгих минут.

— Все хорошо, — приговаривала Марша. — Все у нас хорошо. И у меня, и у тебя.

Опустившись на колени, мать обняла обеих дочерей.

— Мы всегда будем поддерживать друг друга. Всегда!

Дженис всхлипнула еще раз-другой, затем слезы отступили. Она сидела, ссутулившись, как будто ослабла и смертельно устала. И такого печального лица Марша никогда у нее не видела.

Мать распорядилась подать чаю.

Марша с Дженис забрались под одеяло, подоткнув под себя подушки. Кэрри принесла поднос с намазанными маслом гренками и украдкой послала хозяйке любящий взгляд. Марша подмигнула девушке — пусть не беспокоится.

Мать разливала чай, бросив в чашки по лишнему кусочку сахара. Так она делала, когда они были еще крошками и плакали из-за расцарапанной коленки или случайно найденной мертвой птички. Присела к ним на кровать. Обняв ладонями чашки, сестры начали пить чай.