Киран Крамер - По велению сердца

Она видела, что ее ответ очень огорчил Эйслин, которая все-таки сдержалась и стала рассказывать, как Джо впервые начал ходить.

Дворецкий доставил почту. Другой слуга принес поднос с чаем.

— Простите. Одну минуту, — сказала Марша Эйслин, когда слуги вышли.

Писем было пять. От Синтии, от Дженис, от мамы. Еще письмо — о Господи! — из Дублина. И пятое — от герцога Бошана! Его печать Марша узнала сразу.

— Если не возражаете, Эйслин, я прочту пару писем. Налейте чаю для нас обеих, хорошо?

— Конечно, миледи, — чопорно сказала Эйслин.

— Спасибо. Мне один кусочек сахару и молоко, пожалуйста.

— Очень хорошо, миледи.

Пока Эйслин заботливо разливала чай, Марша прочитала письмо из Дублина. Прекрасная новость! Одна из школ приглашала ее на собеседование. Ей надлежало явиться туда в следующую пятницу, в два часа. Директриса писала, что всегда восхищалась маркизой Брэди, и ей польстило желание родной дочери леди Брэди занять должность учительницы в ее школе.

Разумеется, Марша не сможет отправиться на собеседование.

Как легко можно было бы сказать «да»! Забыть о Дункане. Остаться в Ирландии и самой строить свою жизнь. Со временем сделаться пожилой тетушкой, которая обожает навещать своих родственников, их супругов и детей.

Радоваться мирной, насыщенной трудами жизни.

Простоя, мирная жизнь? Марша может ее выбрать, но не выберет, если это будет означать, что она просто прячется от возможности счастья рядом с Дунканом.

С замиранием сердца она распечатала письмо герцога. Закончив читать, сложила письмо дрожащими пальцами и бросила его на чайный поднос.

Вот это удар.

— Вам нехорошо, миледи? — Эйслин протянула ей налитую до краев чашку чаю.

Марша осторожно приняла чашку на блюдце.

— Нет, — сказала она. Она резко отставила чашку, пролив на поднос. — Да, мне нехорошо.

— Миледи, чем я могу помочь? Принести вам нюхательные соли? — забеспокоилась Эйслин.

— Нет, благодарю, мне уже лучше. — На самом деле она была совершенно растеряна.

Эйслин улыбнулась ей ободряюще.

— Вас любит лорд Чедвик, и я сделаю все, что вы захотите. Если вам нужно выговориться, то я сочту за счастье вас выслушать, миледи.

Марша взглянула на свою странную наперсницу и решила, что вреда не будет, если она расскажет.

— Герцог Бошан предлагает мне стать директрисой в школе Оук-Холл, в Суррее. Он выкупил школу у леди Эннис и хочет, чтобы осенью я туда вернулась.

— Боже, — воскликнула Эйслин, — вот это новость!

— Да, потрясающая новость. — Марша встала и подошла к окну. Озерная гладь, все дышит спокойствием. А у нее в душе буря.

Эйслин подошла и встала рядом.

— Это ведь хорошая новость?

— Раньше казалось, это предел моих желаний, — сказала Марша. — Да что я говорю? Еще лучше — из герцога выйдет такой щедрый и добрый попечитель, что куда там леди Эннис! Он уже начал строить маленький театр позади основного здания, чтобы там можно было ставить спектакли. Такого у нас еще не было. — Она помолчала. — Почему жизнь так любит все усложнять? Почему так любит перемены? Почему мы не можем получить все? Все сразу?

— Не знаю, миледи, — тихо ответила Эйслин. — Но мне точно известно, что мы меняемся и всю жизнь говорим то «здравствуй», то «прощай» — людям, временам года, нашим домашним животным. А некоторые из нас — еще и работе, дому или деньгам. И конца этому нет.

— Вы правы, — согласилась Марша.

Они стояли у окна, и Марша, как зачарованная, смотрела на озеро.

— Отвлеките меня от тяжких мыслей. Прошу вас, расскажите еще что-нибудь про Джо.

Эйслин улыбнулась, вспоминая:

— Я никогда не забуду, как мы удивились, когда Джо сказал свое первое слово: «папа». Хотя лорда Чедвика как раз дома-то и не было. Вечером, когда граф вернулся домой, он очень расстроился, что пропустил такое событие. Но Джо сказал его еще раз, и еще, и граф обрадовался так, словно наступило Рождество. Он велел принести бутылку лучшего кларета, и мы все выпили. — Она вздохнула. — Ему всегда приходилось нелегко. Он так беспокоился.

Марша удивленно повернулась к Эйслин:

— Из-за чего?

— Он хотел быть хорошим отцом, — ответила та. — Делал все, что должен делать отец. Видите ли, он не хотел быть таким, как его собственный родитель. И очень не хотел, чтобы Джо вырос таким, как мистер Латтимор. — Она осеклась.

— Почему — как мистер Латтимор? — не поняла Марша.

Эйслин побледнела.

— Кажется, я хочу чаю. А вы, миледи? — Она бросилась к чайному подносу.

Марша смотрела, как она склонилась над подносом, как берет чашку дрожащими пальцами. Затем перевела взгляд на озеро: зачем Дункану бояться, что Джо вырастет похожим на Финна?

Порыв ветра поднял волну на озерной глади, и столь же внезапно пришло прозрение. Неожиданное открытие заставило ее пошатнуться, и Марша положила ладони на оконное стекло, прекрасно понимая, что Алиса будет ворчать из-за того, что она оставила отпечатки пальцев на чисто вымытом стекле. Вот это да! Как же она не догадалась об этом раньше?

Финн — вот кто настоящий отец Джо, а не Дункан!

Дункан был полупьян, но виду старался не подавать. В последнее время он стал привыкать к этому состоянию, которое приносило ему некоторое облегчение. Пробило четыре часа пополудни. Он сидел в игорном зале клуба «Уайтс». Вел неспешную беседу с лордом Уэстдейлом, кузеном Ричардом и друзьями по Оксфорду, которые заняли остальные места за карточным столом.

— Еще бренди! — крикнул он официанту.

— Бренди закончился, — неуверенно сообщил официант.

Скорчив гримасу, Дункан взглянул на Уэстдейла.

— Как это закончился?

Уэстдейл пожал плечами.

— Полагаю, такое случается.

— На французов полагаться нельзя, — высказал свое мнение кузен Ричард.

— Это невозможно, — сказал Дункан. Ему казалось, что он говорит четко и внятно, однако слова сбились в кучу, образовав одно, да еще потерялась пара слогов.

Несомненно, его лихорадило, уже давно, и лихорадку эту нельзя было исцелить ромовым пуншем, который он исправно принимал каждый вечер.

— У кого-нибудь есть известия о леди Марше? — громко, на всю комнату, спросил он.

— Да. — Уэстдейл кашлянул. — Разве вы не помните, что она отправила матери и отцу письмецо, где сообщала, что благополучно добралась в Бэллибрук? Я мог бы поклясться, что говорил вам, Чедвик. По меньшей мере раз десять. Не то чтобы я возражал, — он сильно ударил его в плечо, — но надоело повторяться.

— Чертова преисподняя! — рявкнул Дункан, потирая ушибленное место. — Теперь вспоминаю.

— Где этот чертов кофе? — спросил кузен Ричард у официанта.

— Уже несут, — ответил слуга.

— Вы должны дать ей время, — напомнил Дункану Уэстдейл.