Джиллиан Стоун - Влюблен и очень опасен

– Я уже приняла решение, Рейф.

– И какого мнения обо всех этих прогрессивных идеях был твой отец?

Фанни быстрым шагом пошла вперед.

– Мнение моего отца оставалось при нем. А я придерживаюсь своего мнения, – не оборачиваясь, бросила она через плечо.

Рейф выразительно хмыкнул.

– Он ведь говорил тебе, что ты доведешь его дело до ручки, да?

Фанни зажала уши и ускорила шаг. Она больше не желала его слышать. Ни единого его слова. Хотя, признаться честно, сама она все же задавалась вопросом о том, не являются ли ее планы в отношении семейного бизнеса Грейвил-Ньюджент, скажем, слишком смелыми. Но кое о чем отец ее даже не знал, разве что догадывался. Фанни всерьез увлеклась инженерным делом. Ее тянуло к технике. Ей нравилось дотошно разбираться в конструкции механизмов, вникать в суть изобретений. Чутье подсказывало ей, что будущее за машинами на электрической и паровой тяге. Она была убеждена в том, что на смену конным экипажам придут машины. Верила, что наступит время, когда всю самую тяжелую и рутинную работу по дому будут выполнять машины.

Отец ворчал, когда она пыталась доказать ему, что ее идеи имеют право на жизнь, но, уходя, пощипывал себя за усы – верный знак того, что ее слова заставляли его задуматься. Теперь, когда папы не было в живых, Фанни больше, чем когда-либо хотела претворить свои мысли в жизнь – сделать так, чтобы машины ее мечты производили на заводах Грейвил-Ньюджента.

Около получаса она шла молча, погрузившись в свои мысли. Рейф взял ее под руку, заставив ускорить шаг, когда они проходили мимо деревенской лавки. Редкие прохожие обращали на них мало внимания, но они все равно предпочитали идти по теневой стороне улицы. Наконец они дошли до перекрестка. Впереди высилась церковь, рядом с ней стоял дом викария.

Фанни остановилась.

– Куда теперь? – спросила она, пытаясь сориентироваться.

– На юго-восток, – ответил Рейф. Указатели в виде стрелок, прибитые к придорожному столбу, указывали на все стороны света. И три из четырех указателей – туда, куда нужно было Фанни с Рейфом. – Батгейт. Котбридж. И Глазго – тридцать семь миль.

От утренней прохлады давно не осталось и следа. День обещал быть жарким. Черное шелковое платье с турнюром мало подходило для прогулок, особенно в жару.

Рейф свернул с мощеной дороги на проселочную.

– Батгейт, насколько мне помнится, уже недалеко – за тем холмом. А где город, там и телеграф.

Вскоре они подошли к старинной церкви, окруженной могучими вязами, дававшими благодатную тень. Рядом с церковью, в тени, стоял скромный домик викария. Позади дома виднелись хозяйственные пристройки. Приподняв юбки, Фанни свернула с дороги на зеленую лужайку. Идти по траве было пусть не так удобно, зато приятно.

– Как тебя угораздило жениться?

Этот вопрос не давал ей покоя с тех самых пор, как Рейф огорошил ее своим признанием. Рейф не торопился с ответом. Пройдя немного вперед, он поднял камешек и запустил его в колючий куст терновника.

– Наше перемирие закончено, Рейф. И согласись, как пострадавшая сторона, я имею право на объяснения.

Рейф тоже сошел с дороги и, поравнявшись с Фанни, пожал плечами и сказал:

– Я даже не знаю, как тебе объяснить. И с чего начать, тоже не знаю.

Фанни остановилась и повернулась к нему лицом.

– Начни с чего хочешь. Времени у нас предостаточно. До того холма еще идти и идти. – Фанни приложила ладонь козырьком к глазам. – При таком солнце без широкополой шляпы я рискую обзавестись веснушками!

За амбаром викария Рейф остановился и стащил с бельевой веревки белое ситцевое платье в мелкий желтый цветочек. «Все, что угодно, готов делать, лишь бы не отвечать на вопрос», – раздраженно подумала Фанни.

– От души надеюсь увидеть веснушки на твоем носу, – бросил он через плечо и, оглянувшись, весело подмигнул.

– Больше ты ни на что не надеешься? – с сарказмом ответила Фанни.

Рейф усмехнулся.

– Я всегда обожал твои веснушки.

– Ты ведь не собираешься обокрасть жену викария? – сурово спросила Фанни.

– Готов поспорить, что это маленькое платьице впору его дочери, но никак не жене. – Рейф достал из кармана банкноту достоинством в один фунт и прикрепил ее прищепкой на веревку туда, где только что висело платье. Он также позаимствовал тонкую нижнюю юбку из прозрачной ткани.

Завернув нижнюю юбку в платье, он сунул сверток под мышку. Издалека донесся лай собак. Рейф и Фанни, не сговариваясь, повернули головы в сторону покинутого ими Броксберна.

– Они натравили на нас собак! – возмущенно воскликнула Фанни. – Не могу в это поверить.

– Похищена наследница индустриальной империи, возможно, человеком, выдающим себя за агента Скотленд-Ярда. Неудивительно, что они решили прочесать окрестности.

С этими словами Рейф схватил ее за руку, и они побежали прочь. Они мчались не останавливаясь, пока не перемахнули через довольно высокий холм. Оказавшись на другой стороне, Рейф и Фанни остановились, чтобы отдышаться. Фанни присела на камень возле ручья, что сбегал вниз к расположенному у подножия холма озеру.

Рейф посмотрел на нее, и Фанни, встретившись с ним взглядом, увидела в его глазах нечто такое, что наводило на мысль, что он собирается сказать ей что-то важное. Возможно, ответить на ее вопрос. Но, нет, он отвел взгляд в сторону, делая вид, будто бы разглядывает что-то в дальних полях.

Фанни вздохнула.

– Ладно, Фанни. Пять лет назад я совершил большую глупость. И в результате все кончилось очень плохо – одна молодая женщина умерла, а другая оказалась преданной. Увы, эта женщина, которую я предал, единственный на свете человек, который мне по-настоящему дорог.

Рейф повернул к ней лицо и посмотрел ей прямо в глаза, и такая неподдельная мука была в этом взгляде, что Фанни не выдержала и отвернулась.

– Не думаю, что это имеет для тебя хоть какое-то значение, – резюмировал Рейф.

Фанни сглотнула комок.

– Никто и подумать не мог, что у тебя есть женщина, а я и подавно.

Рейф вздохнул, и в этом долгом вздохе слышалось все – и горесть, и разочарование, и боль.

– Тот последний семестр в университете стал для меня сплошной черной полосой. Меня выгнали с экзамена, обвинив в использовании шпаргалки. – Рейф зачесал назад упавшую на лоб прядь. – Но я никого не обманывал, Фанни.

– Ну конечно, ты никого не обманывал. Не могу представить, чтобы ты был на это способен. – Она нахмурила брови. – Во всяком случае, в учебе.

Глаза его сверкнули. Фанни знала, что ей удалось задеть его за живое своей колкостью.

– Куратор завалил меня дополнительными заданиями. Я был вынужден бросить футбол. А потом из Квинсферри пришло письмо, из которого следовало, что денег на турне по Европе нет, и поэтому мне пришлось отказаться от поездки в Италию с тобой и… – Улыбка его промелькнула и тут же погасла. – И с твоей очаровательной компаньонкой кузиной Клер.