Эрин Найтли - Знакомый незнакомец

Он замолчал, заново переживая то, что узнал. Но Ричард вернул его к действительности.

— И в чем дело? Ты наткнулся на Рено, сбежал и привел его сюда?

Бенедикт выдержал его взгляд и снова покачал головой:

— Я уже собирался уехать и доложить обо всем, но узнал голос, от которого мгновенно похолодел.

Он попытался проглотить застрявший в горле ком. И вспомнил ответ на вопрос Рено относительно прибывающего груза.

«Уверяю, что постараюсь сделать все как можно быстрее».

— Ричард, это был Генри.

— Генри? — тупо повторил Ричард. — То есть твой брат Генри? Чертов граф Даннингтон?

Бенедикт кивнул.

— Я покинул город с тяжелым сердцем, не зная, что делать, и решил, что мне требуется время, чтобы принять решение. Я очень не хотел, чтобы меня отыскало Военное министерство или вообще кто-то, пока я точно не буду знать, что делать. До сегодняшнего дня я был уверен, что ни брат, ни Рено не знают, что я там был. Но теперь очевидно, что я ошибался.

Бенедикт опустил голову, позволяя всей ужасной правде окутать их морозной пеленой. Ричард не сказал ни слова. Не издал ни звука. Бенедикт мысленно произнес горячую молитву о том, чтобы его исповедь помогла Ричарду понять, почему он так поступил.

Наконец он поднял голову, почти боясь того, что увидит на лице Ричарда. И неожиданно увидел, как тот потрясен. Не желая подталкивать его к чему бы то ни было, он терпеливо ждал.

Ричард заговорил:

— Ад и проклятие! Не… не знаю. Да и откуда мне знать. Тебе следовало все рассказать. Мы придумали бы другой план, чтобы не ставить под удар мою семью.

С этими словами он отвернулся и снова стал ходить взад-вперед.

— Черт побери, Бенедикт! Мы могли бы уехать куда-то еще и не тащить в грязь всех, кто мне дорог. И учти, это не извиняет твоих действий. Мне жаль, что ты попал в такую ужасную ситуацию, действительно жаль, но это, повторяю, не оправдывает увечий, полученных моей сестрой, слез, пролитых матерью, и того бессилия, которое ощутил отец, когда на его дитя напали в его же поместье. Да, кстати, отец уверен, что это был браконьер. Я не собираюсь его разубеждать. Так легче и менее болезненно. Я дам ему знать, что мы сами уладим это дело.

Бенедикт был более чем счастлив предоставить Ричарду убедить семью. И хотя сомневался, но все же надеялся, что Эви не узнает всей меры его обмана. Его голова разрывалась при мысли о том, что она его ненавидит.

Он коротко кивнул, не готовый сорваться с так называемого крючка.

— Я знаю: то, что случилось, ни в коем случае не оправдывает моей нечестности по отношению к тебе и твоей семье, но хотел, чтобы ты знал о происходящем в моей жизни и причины, по которым я обратился к тебе за помощью, хотя и не был откровенен. Но это был мой брат. Я никак не мог прийти в себя.

Ричард медленно шагнул к нему. Бенедикт не знал, о чем он думает. Ричард просто выглядел… сломленным.

Боже, Бенедикт чувствовал себя невыносимо. Жаль, что нет способа исправить все, что случилось.

— Я глубоко, глубоко сожалею о своих действиях. Прости, что привел в исполнение идиотский план, придуманный в последний момент. Надеюсь, ты поверишь, что если бы я имел малейшее представление о том, что произойдет, что вам может грозить хоть какая-то опасность, то никогда, никогда бы здесь не появился.

Он снова увидел бесчувственную, съежившуюся фигурку Эви, лежавшую на земле. Картина причиняла ему физическую боль. Он прижал ладонь сначала к груди, а потом к голове в тщетной попытке облегчить ее. Как он хотел пойти к ней. Увидеть, что она пришла в себя. Все, о чем он мечтал, — видеть ее здоровой и полной жизни, как в ту ночь, когда они сидели на скамье при лунном свете.

Миллион лет тому назад.

— Что ты намерен делать сейчас?

Ричард устало бросился на скамью, оперся локтем о колено и положил подбородок на ладонь.

— Мне нужно покончить с этим. Ничего другого не остается. Я смирился с тем, что мой брат — изменник. Нужно найти его и арестовать. Я по-прежнему офицер короны, и мой долг — обличать государственных изменников.

Ричард от неожиданности растерялся:

— Арестовать? За государственную измену? Но ты погубишь свою семью! Титул отберут, и ты и твои родственники больше никогда не посмеете появиться в приличном обществе!

Вот она, истинная причина, по которой он так долго пытался примириться с тем, что предстоит сделать.

Он видел, что Ричард тоже это понял. Но Бенедикт уже все продумал. Арест Генри будет смертным приговором семье. Титул, земли, доход и всякое уважение, которого требовала семья, растворятся, как сахар в кипятке.

Но он не лицемер. Если брат замешан в чем-то незаконном, он не может относиться к нему иначе, чем к любому другому преступнику, которого привел в суд за все эти годы.

Плохо только, что он не уехал до чертовой охоты.

Гнев вспыхнул снова, и Бенедикт едва сдержался, чтобы не всадить кулак в ближайший неодушевленный предмет. А особенно сильно он хотел отделать того бесчувственного мерзавца, который развязал войну в Хартфорд-Холле. Но он еще доберется до брата…

Предательство огнем жгло внутренности. Посвятив столько лет защите британских граждан и национальной безопасности, он не ожидал, что собственный брат пустит на ветер то, что ему дорого. Генри превыше всего ставил собственную выгоду. Но почему? У него уже были титул, огромные поместья, несколько домов и множество слуг. И если даже он терпел убытки, это легко могли исправить хороший управляющий и некоторая экономия. А на крайний случай имелось множество богатых наследниц, которые были бы счастливы пополнить его сундуки в обмен на титул графини.

Бенедикт представил старшего брата, усыпанного драгоценностями, модно одетого, покупавшего лучших лошадей и экипажи, наполнявшего винный погреб и шкафчики для спиртного самыми старыми и тонкими винами. И с отвращением подумал, что Генри никогда ничем не жертвовал ради блага окружающих, особенно ради бедных арендаторов его земель. Он никогда не откажется от собственного комфорта из необходимости или обязательств.

Бенедикт с мрачным лицом и сердцем, казалось, высеченным из крошившегося мрамора, посмотрел другу в глаза:

— У меня нет выхода, Ричард. Брат должен заплатить за свои преступления.

Ричард тяжело вздохнул:

— Делай, как считаешь правильным. Подожди, пока стрелявший в Эви негодяй придет в себя, и допроси его. Попроси у Данли все, что тебе понадобится. И возьми Брута. Он будет служить тебе, пока не вернешь Самсона.

Он встал и подошел к Бенедикту. Тот прочел в его лице колебания и нерешительность. Наконец Ричард откашлялся.

— Что бы я ни испытывал к тебе в этот момент, надеюсь, ты уцелеешь.

— Значит, нас уже двое, — невесело улыбнулся Бенедикт.