Анна Рэндол - Грехи девственницы

Мадлен не двигалась, изо всех сил борясь с желанием отереть с лица Гейбриела грязные разводы. Она могла привести дюжину доводов против того, чтобы он остался с ней. Даже целых тринадцать, если принять в расчет горячее желание, огнем разливающееся по ее бедрам и подпитываемое голодным взглядом стоящего напротив нее мужчины. Это все равно что приставить волка охранять овечье стадо.

Пусть это будет четырнадцатой причиной. Но она отнюдь не овца. Что за отвратительное сравнение. Она способна сама о себе позаботиться. Мадлен и раньше приходилось иметь дело с негодяями. Причем с настоящими убийцами, а не с глупцами, швыряющими в окна бутылки.

Кроме того, Гейбриел не сможет собирать информацию об участниках аукциона, если будет неотлучно находиться при ней. А ведь именно для этого она его наняла.

Так что, как бы ни был велик соблазн позволить ему остаться…

— Я пришлю другого полицейского для наблюдения за домом, — произнес Гейбриел.

— Но я не могу позволить… Простите, что вы сказали?

— У меня есть несколько надежных людей. Я пришлю одного из них сюда. Он будет исполнять роль вашего лакея.

Мадлен попыталась сделать шаг назад, но лишь сильнее уперлась в острый край стола. И как она умудрилась так обмануться относительно его намерений?

— Я… — Мадлен начала заикаться и постаралась скрыть замешательство с помощью кашля. — Я не могу позволить себе нанять лакея, не говоря уж о полицейском.

— Вам и не придется. Вас ранили и подожгли ваш дом. Теперь это предмет официального расследования Боу-стрит. — Когда Гейбриел вновь подхватил Мадлен на руки, в его взгляде сквозило холодное отчуждение.

Тонкий материал пеньюара служил плохой защитой от исходящего от Гейбриела тепла. Мадлен сдерживалась, как могла, но с каждым вздохом ароматы сандалового дерева, лавра и табака все глубже и глубже проникали в ее легкие и кровь.

Гейбриел крепче прижал Мадлен к себе.

— Я опасаюсь вас уронить.

— А вот я этого не боюсь. — Мадлен понимала, что сказала ужасную глупость, но все равно не смогла сдержать улыбки.

Гейбриел остановился и устало произнес:

— Ну же, скажите, что не хотите меня. А ведь еще десять минут назад вы пытались притянуть меня к себе, чтобы поцеловать. Удивительная вы женщина.

Улыбка по-прежнему играла на губах Мадлен.

— Конечно же, я пыталась вас поцеловать. Я ведь шлюха. Это у меня в крови.

Гейбриел положил Мадлен на кровать, но его рука так и осталась у нее под головой.

— Нет, меня пыталась поцеловать не куртизанка, а именно женщина. Женщина, которая и сейчас тянется ко мне.

Огонь обжег щеки Мадлен. Она расслабилась и поглубже зарылась головой в подушку.

— Между нами происходит нечто, чего нельзя объяснить. И никто из нас не желает этого. Если, конечно, я не ошибаюсь. — Рука Гейбриела скользнула под пеньюар Мадлен и обхватила ее грудь. Подушечкой большого пальца он принялся дразнить сосок, отчего он тут же превратился в тугую бусину. — Но вы этого точно хотите. Так что вам стоит лишь попросить. — Губы Гейбриела коснулись шеи Мадлен.

Ее дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. «Да, пожалуйста, да!» — беззвучно взывала она. Однако рассудок отказывался повиноваться этому новому безрассудному желанию тела.

— Вы говорите так, словно происходит что-то необычное. Но нами обоими руководит вожделение. Не более того.

Слегка сдвинув в сторону полу атласного пеньюара, Гейбриел стал покрывать поцелуями шею Мадлен, медленно продвигаясь от ключицы к плечу.

— И как вы думаете, к чему все это приведет?

И какого ответа он ждал, если от шелковистых прикосновений его губ Мадлен лишилась способности дышать? Что бы она ни говорила, такого желания она не испытывала еще ни разу в жизни. Огненное горнило страсти поглотило все остальное, не оставив ничего, кроме уверенности в том, что она отдаст все ради еще одного поцелуя.

Мысль об этом привела Мадлен в ужас.

А ужас был для нее знакомой территорией. Она имела с ним дело каждый день на протяжении последних десяти лет.

— Ничего из этого не выйдет… — Мадлен натянула рукав пеньюара на плечо, — если только вы не окажетесь настолько слабым, что перестанете себя контролировать. У меня такой проблемы нет, уверяю вас.

Гейбриел выпрямился, и его лицо приняло непроницаемое выражение.

— Хорошо. Ловлю вас на слове.

Гейбриел внимательно смотрел на служанку, нервно комкающую подол платья. Мимо проехал экипаж, и она еще сильнее прижалась к стене.

— Вы уверены, что Хейнс не покидал дома весь вечер?

Девушка закивала головой, и ее бледное лицо утонуло в тени.

— Его матушка принимает гостей. Сначала они обедали, а потом перешли в гостиную читать вслух книгу.

— А не мог он выскользнуть из дома незаметно?

— Нет. Госпожа сватает ему мисс Юстас, и та не отходила от него ни на шаг весь вечер.

Вздохнув, Гейбриел протянул девушке гинею. Сунув ее в карман, служанка поспешила вернуться в дом.

Стало быть, это не Тимоти Хейнс швырнул бутылку в окно Мадлен. Вчера в театре этого ее чрезвычайно страстного поклонника тоже не было. Шагая по тротуару, Гейбриел держался как можно ближе к стенам домов, чтобы избежать брызг, летящих из-под колес экипажей. Нет, Мадлен пытался убить не Хейнс.

Гейбриел поднял воротник пальто, защищаясь от холодных капель дождя. Мадлен была в центре всеобщего внимания и вполне могла озлобить кого-то своим шокирующим поведением. И все же это были не просто нападения, совершенные под влиянием момента.

Мадлен должен защищать именно он, Гейбриел, а вовсе не Кент. Кент был хорошим человеком, бдительным и бесконечно преданным своей жене и ребенку. Лишь мысль о том, что он встретится со свидетелем преступления, заставляла Гейбриела двигаться в верном направлении. Прочь от дома Мадлен.

Он правильно поступил, попросив Кента присмотреть за Мадлен. Они очертили границы друг для друга, и чем меньше времени будут проводить вместе, тем лучше.

Заметив проезжающий мимо кеб, Гейбриел свистнул кучеру и забрался внутрь. До таверны было не так уж далеко, но молодой человек никак не мог сосредоточиться на том, что же, черт возьми, происходит вокруг, и не хотел получить удар ножом в спину из-за собственной рассеянности. И сотворила с ним это Мадлен. Она спутала все его мысли. Гейбриелу ужасно не нравилось нынешнее его состояние, ведь он привык держать собственные эмоции под контролем. И он не лгал, когда признался в этом Мадлен. Именно сейчас ему необходимо было сосредоточиться, а мысли о ней не позволяли ему сделать это. Он не доверял самому себе так же, как не доверял ей.

Кеб остановился перед таверной, и Гейбриел спрыгнул на землю. Однажды он уже расспрашивал пьянчужку-кучера Борна, но вдруг тот неожиданно вспомнит что-то еще. Гейбриел с минуту смотрел на школу на противоположной стороне улицы. Вот почему ему необходимо сосредоточиться. Еще одна женщина убита, и он не намерен допускать, чтобы подобное повторилось.