Тери Браун - Зимний цветок

Передвигалась она медленно, будто опасалась поломать хрупкие кости. Даже тетя Шарлотта всплакнула, хотя и постаралась скрыть слезы за носовым платком. Теперь графиня и Стряпуха часами составляли меню, чтобы как можно скорее откормить Викторию. Еще никогда в Саммерсете не подавали столько супов-пюре и шоколадных десертов.

Ровена не могла отделаться от мысли, что не все произошедшие с сестрой перемены лежали на поверхности.

— Как думаешь, он попросит ее руки?

Ровена подпрыгнула от неожиданности. Она и не заметила, как сзади подошел Себастьян.

— Не знаю. — Ровена указала на соседнее кресло. — Думаю, ему лучше обождать. Сестре необходимо время.

— Она изменилась, но надолго ли, вот вопрос.

— Остается только гадать, — пожала плечами Ровена, — что она пережила в тюрьме и как на нее повлияло заключение. Я вижу, что Виктория стала намного тише и серьезнее, чем раньше.

— Она знает о Марте и Лотти?

Ровена сделала глубокий вдох, чтобы сдержать готовые прорваться слезы.

— Мне кажется, что их пренебрежение задело сестру больнее, чем приговор. Они знали, что Виктория в тюрьме, но и пальцем не шевельнули. Просто использовали ее, чтобы собрать денег, и бросили на произвол судьбы. Сестра слишком доверяет людям. Вернее, доверяла.

Некоторое время они сидели в тишине и наблюдали, как Виктория закидывает голову назад и смеется над шутками Кита.

— Знаешь, я тревожилась, когда они подружились. Кит порой бывает на редкость циничным мерзавцем. Боялась, что он обидит сестру.

— Я опасаюсь, что все будет наоборот, — фыркнул Себастьян. — Он настолько очарован ею, что дальше своего носа не видит.

— Виктория всегда говорила, что не собирается замуж, — задумчиво протянула Ровена.

— Если кто и способен заставить ее передумать, так это Кит. Он гений красноречия. — Себастьян накрыл ее ладонь своей, и Ровена удивленно подняла глаза. — А как насчет тебя, Ровена? Что ты собираешься делать?

Она засмеялась, хотя по щекам покатились слезы.

— Неужели все настолько очевидно?

— Разбитое сердце трудно скрыть. — Лорд Биллингсли отвернулся к окну, но Ровена сомневалась, что он видит прекрасный пейзаж. — Я знаю, поверь.

Ровена ласково сжала его руку:

— Мы так и не разорвали помолвку.

— Да, — грустно рассмеялся Себастьян. — Столько всего случилось за последнее время. Так и не удалось выбрать подходящий момент.

— Мне больше некуда торопиться, — кивнула Ровена и горько добавила: — Кажется, Джон так и не смог смириться с тем, что моя фамилия Бакстон.

Она пожала плечами. Глаза снова налились слезами. Несколько недель она проплакала над потерей человека, который даже не соизволил ответить на ее письма, и теперь Ровена решила, что хватит проливать слезы. Значит, Джон любил ее не так сильно, как она его. Бывает. Ей повезло, что их первая близость не привела к зачатию ребенка.

Себастьян молчал, так что Ровена продолжила:

— Мой дядя причинил вред семье Джона. Видимо, это перечеркивает все возможные отношения между нами, хотя я даже обещала отречься от своих родственников.

Она снова пожала плечами и перевела взгляд на сад за окном — Кит и Виктория как раз завернули за живую изгородь из самшита.

Себастьян рассмеялся. Его смех вторил горечи в признании девушки.

— Пруденс не хотела мне доверять из-за моего положения в обществе и достатка. Джон не захотел жениться на тебе из-за твоего положения, достатка и имени. Кто бы мог подумать, что богатство и титул отпугнут от нас любимых людей?

— Ты прав, такое трудно предвидеть.

— Я тоже не спешу объявить помолвку недействительной. Пруденс уже несколько месяцев замужем. Пути назад нет.

— Да, все кончено, — признала Ровена, чувствуя, как от боли разрывается сердце.

— Значит, нет нужды ничего менять?

Вопрос прозвучал спокойно, но что-то в голосе Себастьяна привлекло внимание Ровены. Она повернула голову, чтобы лучше разглядеть его лицо. Себастьян неподвижно смотрел в окно.

— Что ты хочешь сказать?

— Ровена, я думаю, что из нас получится хорошая пара. Мы оба любили и оба обожглись. А после свадьбы мы получим свободу, и семьи перестанут оказывать на нас давление. Разве это не плюс? — Он повернулся к ней. — Сейчас я не могу представить, что испытаю к другой женщине чувства, которые испытывал к Пруденс. И я видел тебя с Джоном. Ты сможешь любить кого-то так, как любила его? — (Ровена, затаив дыхание, покачала головой.) — Так неужели ты хочешь прожить жизнь в одиночестве? — (И снова отрицание.) — Я тоже не хочу. Думаю, мы сумеем построить неплохую жизнь. Подумай, Ровена. Больше я ни о чем не прошу.

Она кивнула. Горло перехватило от неожиданной доброты. Неудивительно, что Пруденс влюбилась в лорда Биллингсли. О чем думала сестра, когда сбежала от человека, так искренне ее любящего? Или же она так и не узнала о безграничности его чувств? Оставалось молиться, чтобы Эндрю сумел сделать счастливой свою жену, поскольку Ровена не сомневалась, что будет счастлива с Себастьяном, если примет его предложение.

— Я подумаю, — ответила она, когда сумела справиться с голосом.

Себастьян сжал ее пальцы. Они долго сидели в тишине, пока сзади не раздались шаги.

— Так и думал, что найду вас здесь, — произнес дядя Конрад. — Не возражаете, если я присяду? — Граф отодвинул плетеное кресло и оглядел сад. — Филип придумал новый ландшафт для сада, когда ему едва исполнилось шестнадцать. Наш отец не хотел ничего менять, но мать настояла, поскольку ей нравились идеи сына. И разбитый по его плану сад неожиданно стал гораздо красивее старого.

Дядя замолчал. Служанка принесла серебряный поднос с чайником и чашками. Когда она разлила чай и с поклоном удалилась, лорд Саммерсет продолжил:

— Ровена, боюсь, в последние месяцы я забросил свои обязанности по отношению к тебе. — Она попыталась возразить, но граф поднял руку. — Нет, это правда. Меня отвлекали дела и собственное горе. Я знаю, что вы с сестрой считаете меня суровым человеком, отчасти так и есть, но я люблю свою семью и стараюсь всегда поступать так, как велит долг. — Он замолчал.

Ровена сидела, затаив дыхание. Неужели это говорит ее степенный, старомодный дядя? Она повернулась к Себастьяну, но тот недоуменно покачал головой.

— Всю зиму ты чувствовала себя несчастной, и я прекрасно понимаю, какую роль сыграл в твоем отчаянии.

В ушах застучал пульс. Пруденс. Граф говорит о Пруденс. Почему он не хочет назвать ее по имени?

— Но я редко трачу время на то, чтобы сожалеть о содеянном. Гораздо лучше попытаться загладить вину.

О нет. Даже теперь, после помощи Пруденс в поисках Виктории, дядя не мог заставить себя произнести ее имя.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, дядя Конрад.