Элисон Уэйр - Опасное наследство

— Хорошо, — говорит королева, наверняка испытывая облегчение, оттого что на какое-то время будет избавлена от моего присутствия. — Я даю вам разрешение остаться. Мы скоро вернемся — через несколько дней.

«Нам этого вполне хватит!» — радостно думаю я.

Вернувшись в свою комнату, Джейн пишет записку Неду, сообщает, что он должен ждать нас на следующее утро. Теперь все готово, ждать осталось совсем немного.

После шумного отъезда королевы в сопровождении огромной свиты я остаюсь в одиночестве в ее покоях, дожидаюсь, когда все утихнет; мысли мои мечутся от нетерпения. То, что я собираюсь сделать, опасно и, возможно, безрассудно, но моя любовь к Неду сильнее страха перед королевой Елизаветой. Но страх все же переполняет меня, я опасаюсь, как бы наша тайна не оказалась раскрытой.

Раннее утро, самое начало восьмого, горничная зашнуровывает на мне то, что станет моим свадебным одеянием, — платье из черного бархата, с квадратным вырезом, в котором хорошо смотрится моя грудь; высокий корсет и широкая, пышная юбка; рукава, отделанные белым шелком; на шее — изящный рюш.

Я беру свой белый французский чепец с усыпанной драгоценными камнями золотой тесьмой и прикидываю, надевать ли его: невеста должна прийти на венчание с открытыми волосами — символом ее невинности, но я не хочу давать и самый малый повод для подозрений касательно моих сегодняшних целей, поэтому протягиваю чепец госпоже Ли, и она надевает его мне на голову. Я решила, что лучше не посвящать горничную в свои планы — чем меньше людей будут о них знать, тем лучше, а вторым свидетелем может стать сам священник, — и потому, когда она заканчивает мой туалет, отпускаю ее.

После церемонии я собираюсь одеваться, как и подобает жене, хотя и смогу делать это только в то короткое время, что буду наедине с Недом, — то время, о котором я столько лет мечтала. Открыв шкатулку, где хранятся драгоценности, я достаю головной убор собственного изобретения — треугольный кусок материи, который я сама подрубила, сложила и подколола булавками так, чтобы было похоже на чепец. Я буду носить его, чтобы показать, что я добродетельная замужняя женщина. Я кладу чепец в карман.

Появляется Джейн. Выглядит она привлекательно, но кажется слишком худой и бледной в алом бархате. Наш час наступил. Я исполнена противоречивых эмоций: с одной стороны, предчувствие чего-то дурного, с другой — предвкушение радости. Надев на палец обручальное кольцо, я трясущимися руками натягиваю перчатки. Потом мы облачаемся в плащи и накидываем на головы капюшоны, чтобы не были видны наши лица.

Я несколько раз вместе с Джейн была в лондонском доме Неда, и обычно мы добирались туда по реке, поскольку главный вход в дом — через береговые ворота на Темзе, но сегодня утром как раз отлив. Нам нужно спешить — нельзя, чтобы нас хватились. Поэтому мы торопливым шагом идем по галерее внутренних покоев, стучим каблучками по лестнице и выходим из дворца в небольшой двор. Здесь сейчас почти ни души — всего двое мастеровых ремонтируют окно. Сегодня морозно, и ветер щиплет лицо.

Я испытываю странное чувство, выходя из дворца без сопровождения. Всю свою жизнь, когда я выходила в мир, меня, как минимум, сопровождала горничная; наверняка то же самое относится и к Джейн. Но вот мы, две благородные дамы, оказываемся одни, и нас ждет необычайнейшее и опаснейшее приключение. Я так волнуюсь, что кажется, вот-вот упаду в обморок.

Мы проходим через маленькую дверь в стене, оказываемся в саду и спешим на юг, к берегу реки, где вдоль кромки воды вьется узенькая, усыпанная камушками тропинка, которая ведет к лестнице, поднимающейся от берега к Хартфорд-Хаусу. Вряд ли кто-то нас увидит, потому что в Уайтхолле осталось всего несколько слуг, но я все же украдкой и не без страха оборачиваюсь, не сбавляя шага. Джейн тоже начеку и постоянно озирается, готовая прикрыть меня, если вдруг увидит кого-то из знакомых.

Когда мы подходим к Хартфорд-Хаусу, я поднимаю голову и замечаю в верхнем окне какое-то движение, а потом вижу моего возлюбленного — он с тревогой смотрит из другого окна над береговыми воротами. Нед приветственно машет нам и исчезает. Мы добрались! Удалось!

Неожиданно из дома выходит какой-то человек и пытается протиснуться мимо нас, но Джейн опережает его.

— Барнаби! — вскрикивает она; я тем временем еще глубже прячу лицо в капюшоне. — Куда это ты собрался?

— Исполняю поручение милорда, — мрачно отвечает слуга и спешит прочь.

— Научись хорошим манерам! — кричит она ему вслед, а потом тихо говорит мне: — Ну и где же священник? Он уже должен быть здесь.

Джейн оглядывается в поисках священника, и в это время сам Нед открывает передние двери. Вид у него взволнованный, но он прекрасен в своем великолепном костюме из серебристой материи и изящной накидке серовато-зеленого бархата. Он улыбается и раскрывает мне навстречу свои объятия — я бегу к нему. Мы долго не можем оторваться друг от друга, наконец он отстраняется от меня и обнимает сестру. Мы входим внутрь, и хозяин закрывает за нами дверь. Мы одни в гостиной.

— Ты избавился от всех слуг? — спрашивает Джейн.

— Да, тех, кому я не очень доверяю, я отослал с поручениями, на которые уйдет много времени. Остальным сказано, что они могут отдыхать и находиться внизу, пока не пообедают. Так что у нас есть добрых три часа.

— Мы столкнулись внизу с Барнаби, — сообщает Неду сестра.

Он улыбается:

— Сущий олух этот Барнаби. Я отправил его с письмом к своему ювелиру в Чипсайд. Он и внимания не обратит на то, что вы здесь появились.

— Мы должны вернуться в Уайтхолл к обеду, в одиннадцать, иначе у лорда-гофмейстера могут возникнуть подозрения, — говорит Джейн. — Священник уже здесь?

— Нет, — недовольно морщится Нед. — Я его жду. Надеюсь, он скоро появится. А пока проходите и подкрепитесь.

Мы поднимаемся в его спальню, которая выходит на реку. Именно через это окно со средником я и видела его с берега. Мое внимание тут же привлекает большая кровать под великолепным балдахином с резными столбиками и изящными деревянными барельефами. Кровать ждет нас, застеленная тончайшим бельем, роскошное покрывало предусмотрительно отогнуто… Нед ловит мой взгляд. Он увидел, что я разглядываю кровать, и глаза его потеплели.

Я замечаю книгу — она лежит на сундуке у кровати.

— Я читал. Вернее, пытался, — говорит он. — Встал сегодня в шесть часов, чтобы подготовиться. Никак не мог успокоиться, пока вы не добрались. Я даже вышел прогуляться — не мог сидеть на одном месте. Катерина, Джейн, угощайтесь.

Он приглашает нас к столику, уставленному блюдами с холодным мясом, сырами, булочками, вазочками с миндалем в засахаренных фруктах и кувшинами эля. Но никто из нас не может и думать о еде. Нед рассеянно ходит между столом и окном, снова и снова смотрит, не появился ли священник. Я наливаю себе немного эля и, пригубив его, все больше и больше впадаю в уныние. Куда же подевался этот человек?