Элисон Уэйр - Опасное наследство

— Что вы здесь делаете, леди Катерина? — недовольно шипит лорд, явно не в восторге от моего визита. — Рядом покои королевы! Вы хотите, чтобы у нас обоих были неприятности? Если ее величество услышит нас и придет сюда, то объяснить ситуацию будет довольно затруднительно!

— Милорд, умоляю вас! — Я падаю на колени у кровати и плачу, не в силах удержаться. — Всего лишь пару минут вашего драгоценного времени — о большем я не прошу. Выслушайте меня, пожалуйста! Я умоляю вас выступить посредником между мной и ее величеством. От этого зависит моя жизнь.

Он не слишком удивлен, хотя мое отчаяние, кажется, смягчило его сердце.

— Ну хорошо, — шепчет Дадли. — Только, бога ради, говорите быстрее и тише.

Разумеется, мой рассказ длится дольше, чем пару минут, но он внимательно слушает все перипетии моей истории, время от времени покачивая головой, а в какой-то момент вдруг закрывает лицо руками и издает тяжелый вздох, словно ему невыносимо слушать дальше.

Закончив, я остаюсь на коленях и смотрю на него умоляющим взглядом. Но голос Дадли звучит тихо и неприязненно:

— И вы просите, чтобы я заступился за вас перед королевой, рассказал ей, что вы натворили? Зачем мне это нужно? Вы проявили крайнее безрассудство, леди Катерина. Неужели судьба отца и сестры не послужила для вас примером? И вы не знаете, что ждет изменников?

— Я не совершала измены! — возражаю я.

— А как, интересно, называется ваше поведение? Вы осмелились нарушить прямой запрет королевы, которая требовала, чтобы вы не выходили замуж без ее разрешения. Да вы, моя милая, не только изменница, но еще и бунтовщица! Похоже, вы сошли с ума, леди Катерина!

— Я всего лишь вышла замуж за человека, которого люблю! — сквозь слезы говорю я.

— Вы маленькая дурочка. Выбрав себе мужа по любви, вы, будучи принцессой крови, бросили вызов королеве, всему заведенному порядку и здравому смыслу. Для женщины вашего положения — это чистое безумие. Подчиняясь своим низменным страстям, вы осквернили королевскую кровь противозаконным союзом. И если это не измена, то позвольте мне напомнить вам, что ваши интриги с Испанией вполне таковой могут считаться.

Теперь слезы мои льются рекой, я вся сотрясаюсь от беззвучных рыданий.

— Идите к себе, — холодно заключает Дадли. — Я не могу в этом участвовать. Вы и без того меня скомпрометировали своим приходом.

Я поднимаюсь, собирая остатки своего достоинства.

— Прошу прощения, что побеспокоила вас, милорд. Доброй ночи.

Бесшумно закрыв за собой дверь, я спешу прочь из этой ненавистной мне комнаты, ужаленная жестокими словами лорда Роберта. Но все же если быть честной перед самой собой, то я должна признать, что в его словах было немало правды. Я была дурой — сошла с ума из-за любви, — но Господь свидетель, я никому не желала зла. Что же мне теперь делать? Дадли точно не заступится за меня. Кто еще остается?

Я ложусь с тяжелым сердцем, зная, что ничто не сможет предотвратить бурю, которая непременно разразится утром.

Они с тревогой ждали новостей: графиня Анна в часовне на коленях и Кейт — в своей комнате, оглядывая окрестности из высокого окна в надежде увидеть курьера с хорошими новостями. Далеко в полях крестьяне убирали урожай. Сцена была такая мирная — трудно представить, что где-то на востоке люди, может быть даже ее отец и муж, умирают насильственной смертью, а будущее королевства висит на волоске. От переживаний у нее кружилась голова.

Уильям вернулся только к концу месяца. Увидев мужа из окна, Кейт выбежала во двор, чтобы встретить его, следом поспешали графиня и остальные домочадцы.

— Милорд, какие новости? — издали крикнула она.

Он бесстрастно посмотрел на нее с высоты своего седла, потом перевел взгляд на людей, сгрудившихся у нее за спиной во дворе. Оставаясь в седле, граф обратился к ним звенящим голосом, не глядя на жену:

— В Лестершире, неподалеку от местечка под названием Босворт, произошло кровавое сражение. Узурпатор Ричард был убит, и у нас теперь милостью Божьей новый король — Генрих Седьмой.

— Нет! — вскрикнула Кейт. — Нет! — Ее охватила такая дрожь, что она упала бы, если бы графиня и Мэтти не успели поддержать ее.

Люди вокруг в ужасе смотрели друг на друга, на их лицах было написано смятение. Ведь их господин поддерживал проигравшую сторону. Что это будет означать для них? Внезапно из толпы раздались громкие причитания.

— Тише вы, малодушные глупцы! — закричал Уильям. — А ну-ка успокойтесь! По счастливой случайности я не успел к началу сражения у Босворта. Я задержался — выкорчевывал так называемых бунтовщиков. А когда я прибыл, все уже закончилось и хоронили мертвых. К счастью, король Генрих все еще был там, хотя и готовился уезжать. Я поспешил к шатру, в котором он сидел в королевском венце, прежде принадлежавшем узурпатору Ричарду. Я встал на колени и сообщил о своей покорности королю, попросил прощения за то, что опоздал, и предложил ему свой меч и свою преданность. И он милостиво согласился принять и то и другое в знак моей будущей лояльности. — Уильям холодным взглядом скользил по толпе. — Так что если вы дорожите своими шкурами, добрые люди, то зарубите себе на носу: все мы здесь уже давно были преданы Тюдору, так как знали из разговоров, что убитый тиран Ричард пролил невинную кровь собственных племянников.

Буквально потеряв дар речи, Кейт в ужасе смотрела на мужа. Ей не по силам было вынести это, такого не случалось даже в самых худших ее ночных кошмарах. Люди таращились на нее, а она стояла с безумными, пустыми глазами и лицом, бледным как смерть. Лишь немногие смотрели на нее с сочувствием, а большинство — с холодком отчуждения в глазах, неприязнью и страхом. Кейт поняла, что отныне так оно и будет. Она была дочерью тирана, оставшейся наедине с враждебным миром.

Уильям поднял меч и выкрикнул приветствие в адрес нового короля, а графиня и Мэтти повели чуть не падающую с ног Кейт в спальню, где уложили ее в постель. Мэтти осталась со своей госпожой и долго держала ее руку, пока та лежала, потрясенная, пытаясь примириться со случившимся. У бедняжки просто в голове не укладывалось, что ее отец мертв, а все эти люди — ее домочадцы и слуги — смотрят на нее как на заклятого врага. Ах, если бы только можно было навсегда остаться в своей комнате и никогда ее не покидать!

Мэтти сидела молча — милое цветущее личико под белым чепчиком, теплая рука на руке Кейт. В таком положении они провели, казалось, несколько часов. Наконец вернулась графиня.

— Выпей-ка это, — не допускающим возражений тоном сказала она, протягивая невестке кубок, над которым поднимался дымок. — Вино, настоянное на лепестках ромашки с медом, — пояснила она. — Это тебя успокоит, дочь моя. — Ее доброта вызвала у Кейт новый поток слез. — Ну-ну, — утешала ее Анна, обнимая с материнской нежностью. — Тебе надо выплакаться, дорогая, поплачь хорошенько!