Элисон Уэйр - Опасное наследство

Согласно Акту о престолонаследии, Катерина Грей была преемницей Елизаветы I, и многие поддерживали ее претензии на трон. Я не думаю, что она планировала сместить Елизавету, — леди Катерина всего лишь хотела, чтобы ее назвали наследницей. Но Елизавете эта дама казалась опаснейшей соперницей, само существование которой угрожало ее трону. Если бы это зависело только от Елизаветы, Катерина вообще никогда бы не вышла замуж. Специально, чтобы показать точку зрения Елизаветы, я ввела в композицию романа интерлюдии: без этих лирических вставок королева предстала бы жестоким тираном.

Некоторые историки утверждают, что Катерина была разжалована из камер-фрейлин (высшее придворное звание) во фрейлину внутренних покоев, согласно другим источникам — с фрейлины внутренних покоев до просто фрейлины. Однако и тут полной ясности нет: кое-кто, напротив, полагает, что ее повысили до камер-фрейлины!

В романе достаточно точно отражены как история ухаживания за Катериной Эдварда Сеймура, так и роль, которую сыграла во всем этом его сестра леди Джейн, а рассказ об их венчании и первой брачной «ночи» — практически списан с их собственных показаний. Любовь Катерины к Эдварду была всепоглощающей страстью ее жизни, и она оставалась верной мужу во всех испытаниях до самой смерти.

Когда Катерина носила первого ребенка, она какое-то время не была уверена в том, что беременна, а когда сомнений на сей счет у нее не осталось, предпринимала все меры, чтобы как можно дольше скрывать это. Долго не получая известий от мужа из Франции, Катерина действительно решила, что Нед бросил ее, в связи с чем всерьез обдумывала возможность повторного брака с лордом Гербертом. Его резкий отказ подтвержден документально.

После того как лорд Роберт Дадли сообщил королеве о беременности Катерины, никакого разговора между ними не было — Елизавета приказала немедленно арестовать свою фрейлину и поместить ее в Тауэр. Об участии в этой истории Бесс Хардуик (в то время леди Сентлоу; в некоторых источниках встречается также написание Сент Лоу) я узнала из протоколов: эту даму допрашивали вскоре после ареста Катерины.

Вполне вероятно, что сэр Уильям Сесил не видел в браке леди Катерины особой крамолы, поскольку предлагал Елизавете назвать ее наследницей престола. Он сам говорил: «Меня считали сторонником миледи Катерины». Однако британский ученый Дэвид Лоудс в своем труде «Сесилы» (Национальный архив, 2007) указывает, что во время болезни Елизаветы в 1562 году, когда все думали, что она умрет от оспы, Сесил не выдвигал предложений утвердить Катерину преемницей. По его мнению, сэр Уильям, напротив, «был сторонником какого-нибудь промежуточного решения, пока не будет найдено окончательное». А это свидетельствует о его сомнениях в данном вопросе, хотя Сесил безусловно желал, чтобы проблема престолонаследия была улажена. Проведенное Сесилом расследование убедило его, что брак Катерины и Хартфорда был всего лишь любовным союзом (сам Сесил называл его «отчаянным, безрассудным поступком»), а отнюдь не частью заговора против Елизаветы. Так или иначе, каковы бы ни были его личные чувства, Сесил исполнял приказание королевы, которая требовала строго покарать эту пару.

Камера Катерины в верхней части Белл-Тауэра существует и по сей день. Во время Второй мировой войны в ней некоторое время содержался Рудольф Гесс; там же был оборудован туалет для удобства другого ожидавшегося нациста — Адольфа Гитлера. Катерина позднее была перемещена в комнаты, расположенные в доме лейтенанта, где смогли разместиться ее ребенок и восемь слуг. Список поврежденной животными мебели, отправленный королеве Елизавете, сохранился и по сей день.

Сэр Эдвард Уорнер и в самом деле оказался на редкость добросердечным тюремщиком. Именно он позволил Катерине и Эдварду Сеймуру дважды встретиться. Когда королева узнала, что следствием этих свиданий стала новая беременность узницы, она немедленно отправила в тюрьму самого лейтенанта Уорнера.

Давно бытует мнение, что леди Катерина умерла от туберкулеза. В пользу такого предположения говорят имеющиеся свидетельства об обильном выделении у нее мокроты и отсутствии аппетита. Недавно было высказано предположение, что плохой аппетит мог быть симптомом анорексии и что Катерина в буквальном смысле умерла голодной смертью. Безусловно, бóльшую часть жизни она находилась под огромным давлением. Так или иначе, мы располагаем единственным документально зафиксированным симптомом ее недуга: ногти женщины перед смертью стали лиловыми. Обычно это указывает на недостаток кислорода в конечностях, плохую циркуляцию крови, респираторные или легочные нарушения, сердечно-сосудистые заболевания и/или острую сердечную недостаточность. Однако наряду с этим данный симптом может также свидетельствовать и о туберкулезе, в том числе и спровоцированном плохим питанием. Возможно, Катерина заразилась туберкулезом от Джейн Сеймур, с которой тесно общалась в течение некоторого времени, вполне достаточного, чтобы подхватить возбудитель этого заболевания, передающегося воздушно-капельным путем. Иногда иммунная система организма не справляется с вторгнувшимися бактериями, и со временем закрытая форма туберкулеза переходит в открытую. Причем дополнительными факторами риска в данном случае являются плохое питание и астеническое сложение, что имело место применительно к нашей героине. Грипп и другие инфекции могли ускорить развитие туберкулеза; выделение мокроты, возможно, было проявлением этой болезни. Поэтому в романе я придерживалась именно такой, традиционной гипотезы. Рассказ о смерти Катерины, по существу, основан на фактическом материале.

В течение долгих лет я пользовалась многочисленными источниками по эпохе Тюдоров; эти источники и стали основанием для моей литературной истории. Что касается библиографии, тут я отсылаю читателя к своим научным трудам: «Дети Англии: наследники Генриха VIII» и «Королева Елизавета».

Если источники, касающиеся жизни Катерины Грей, довольно многочисленны — хотя на самом деле она никогда не вела дневник, о котором говорится в романе, — то о Катерине Плантагенет нам известно очень мало; она упоминается всего в четырех документах того времени. Первое свидетельство о ней мы находим в брачном контракте, датированном 29 февраля 1484 года. Согласно этому документу Уильям Герберт обязуется взять в жены леди Катерину Плантагенет не позднее дня Святого архангела Михаила (29 сентября) и определить ее наследницей земель с годовым доходом в 200 фунтов. Далее говорится, что король берет на себя все расходы по свадьбе и обязуется даровать наследникам мужского пола от плоти Уильяма Герберта и его супруги Катерины земли и поместья с годовым доходом в 1000 марок (666 фунтов).