Элисон Уэйр - Опасное наследство

Ну ничего, когда к Эдуарду присоединится младший брат, ему станет повеселее. Решение отца доставить сюда также и герцога Йорка Кейт находила весьма мудрым, к тому же оно свидетельствовало о том, насколько близко к сердцу Ричард Глостер принимает состояние племянника.

Из прохода Кейт и Мэтти вышли на лужайку Тауэра — широкое, поросшее травой пространство во внутреннем дворе. Вокруг высились громадные башни, связанные стенами галереи, и лиственные деревья, дававшие густую тень. Мэтти показала на лейтенантский дом — аккуратное здание слева, на часовню Святого Петра «в оковах», куда ходил на службы гарнизон Тауэра. Дальше находилась широкая площадь, где, как узнала Кейт, иногда устраивались рыцарские турниры.

Народу здесь было немного. Четверо стражников играли в кости на скамье. Двое их товарищей стояли на часах у Колдхарборгейт. На лужайке перед часовней несколько человек пилили дрова. И все, больше никого не видно. Правда, Кейт слышала, что где-то недалеко ржут и храпят лошади.

Потом неожиданно с другой стороны ворот донеслись крики:

— Дорогу милорду Гастингсу!

Часовые переглянулись, пожали плечами и открыли ворота. Через них тут же быстро прошествовал небольшой отряд рассерженных людей. Один из них, чиновник в черном одеянии и с жезлом, символизирующим его должность, тащил за собой хорошо одетого джентльмена, который оказывал ему ожесточенное сопротивление, хотя его лицо было искажено гримасой ужаса. Следом торопился разъяренный священник.

— Именем Бога, остановитесь! — прокричал он. — Это возмутительно! Вы не дали этому бедняге времени для исповеди или раскаяния в грехах.

— Пощадите меня! Во имя Господа, пощадите меня! — умолял джентльмен.

Кейт не стала ждать, что будет дальше. Она схватила Мэтти за руку, и они вместе побежали к проходу, где можно было спрятаться за стенами. Девушка молилась, чтобы никто их не заметил.

Они остановились на несколько мгновений, беспомощно глядя друг на дружку.

— Что тут происходит? — воскликнула Мэтти. — Что они хотят сделать с этим беднягой?

— Ш-ш-ш-ш-ш! Я и сама не знаю, — прошептала Кейт. — Не могу понять, кто из них лорд Гастингс. Но не сомневаюсь: если его светлость здесь, то он точно не позволит, чтобы случилось что-нибудь плохое.

— Да вы, миледи, словно с луны свалились, — прошептала ей в ответ горничная. — Этот бедняга и есть лорд Гастингс!

— О Пресвятая Мария! — выдохнула Кейт. — Кажется, они собираются его убить. Господи, что мы можем сделать?

Собрав все свое мужество, она выглянула из-за стены. Теперь эти люди находились на лужайке Тауэра перед часовней. На глазах изумленных пильщиков они выбрали из груды дров колоду и поставили перед ней на колени лорда Гастингса. Несчастный громко молился, и хотя Кейт не могла разобрать, что он говорит, нотка отчаяния в его голосе слышалась отчетливо. Его мучители спорили между собой, а стражник, жестикулируя, яростно возражал против чего-то. Тогда позвали другого — одного из тех, что сидел на скамье. Когда человек в богатом одеянии повернулся к ней лицом, Кейт узнала герцога Бекингема, который, видимо, был здесь старшим. Он выкрикнул слова команды, и второй стражник обнажил меч. В этот момент Гастингс с безумной скоростью затараторил слова молитвы. Взбешенный священник стоял рядом с ним на коленях.

Кейт, дрожа, отошла за стену, чтобы не видеть происходящего. Ей было совершенно ясно, что должно случиться дальше, и она не хотела быть свидетелем этого. У нее за спиной беззвучно рыдала Мэтти, в отчаянии обхватив себя руками, и Кейт обняла горничную, утешая не только ее, но и себя. Она не могла понять, как это люди ходят на казнь, словно на зрелище, даже на праздник, а именно это, видимо, и происходило сейчас в этом чужом для нее городе.

Раздался глухой удар, потом на короткое время наступила тишина, которую нарушил хриплый голос Бекингема: «Смотрите: вот голова изменника!» За этим последовали беспорядочные одобрительные выкрики и звуки, свидетельствовавшие о том, что толпа начала расходиться.

— Они могут подойти сюда и увидеть нас! — прошептала дрожащая Мэтти.

Кейт опасалась, что так оно и случится. Нетрудно догадаться, что коварные злодеи вовсе не обрадуются, узнав, что при их ужасном деянии присутствовали свидетели. Они-то наверняка думали, что провернули все тайком. Что там говорил священник? Несчастному лорду Гастингсу даже не дали времени исповедаться. Священник был само негодование, и его можно понять.

Но почему с несчастным Гастингсом так поступили? Этот вопрос не давал Кейт покоя, когда она, схватив Мэтти за руку, спешила по петляющему проходу. У ворот не было никого, кроме стражников. Две девушки быстро прошли мимо солдат, словно и не слыша их веселых прощальных выкриков.

— Эй, милашки, вы что же, даже «до свидания» не хотите нам сказать? — обиделся один из них.

«Почему?» — снова и снова спрашивала себя Кейт, спеша по улицам Лондона, а затем поднимаясь по ступеням Кросби-Холла, где она отпустила Мэтти и в одиночестве отправилась в свою комнату. «Почему?» — этот вопрос она не могла и не хотела задать своей верной горничной, ибо он имел самое непосредственное отношение к ее отцу.

Ни у кого другого не было таких явных причин желать смерти Гастингсу, который вероломно подозревал ее отца в том, что тот хочет отобрать трон у законного короля. Гастингс вел себя как предатель: плел интриги против Глостера, даже вступил в союз с его врагами Вудвилями. Отец считал, что они собираются его убить. И в этот день он отправился на заседание Совета в Тауэр.

Кейт сидела в проеме окна. На камнях у нее за спиной ярким цветом были выведены трилистники и декоративные орнаменты, а стеклянные панели между средниками имели цвета драгоценных камней — желтый, голубой, красный… темно-красный, цвет крови. Девушку неотступно преследовала одна и та же картина: вот охваченный ужасом лорд Гастингс стоит на коленях посреди лужайки Тауэра. Она не могла не думать о том, от чего в ужасе спряталась. Там, вероятно, была кровь… целые реки крови.

Не отдавая себе в этом отчета, Кейт плотно намотала на палец прядь густых каштановых волос. Она представляла себе, как отец — ее любимый добрый отец — отправляет на смерть лорда Гастингса. Ведь никто другой не мог этого сделать. Ее отец был регентом, без его санкции или приказа ничего просто не могло случиться. А герцог Бекингем, который руководил казнью, являлся ближайшим союзником Ричарда Глостера.

Это было выше ее понимания. Кейт не могла самостоятельно разобраться во всех этих хитросплетениях. Ей оставалось только надеяться, что все прояснится, когда герцог вернется домой.

С улицы донеслись крики. Взволнованные мужские голоса вопили: «Измена! Измена!»