Эйлин Драйер - Как истинный джентльмен

Леди Кейт стояла у окна в спальне Грейс, когда увидела возвращающегося Диккана в сопровождении солдат.

— Если я на минуту оставлю тебя, ты ведь не выбросишься в окно?

Грейс, расположившаяся у камина, лишь улыбнулась:

— Я переломаю ноги. Какой в этом смысл?

— Вот и умница.

Приподняв подол платья, Кейт сбежала вниз по лестнице. Ей надо было увидеть Диккана. Он должен был уверить ее, что все будет хорошо. По мнению Кейт, Грейс и так многое пришлось пережить. Всего два месяца назад умер ее отец. Все ее славные родственники жили далеко, и у нее почти не осталось семьи. Кейт решила, ей надо занять их место.

Она так упорно думала о предстоящем разговоре с Дикканом, что совсем позабыла, кто его сопровождает. Не успела она выйти в коридор и направиться к входной двери, как услышала позади шаги.

— Значит, ты еще здесь, — раздался голос.

Волосы зашевелились у нее на затылке. Живот свело от страха. Почему она этого не предусмотрела?

— Если ты хочешь что-нибудь сказать, Гарри, — произнесла Кейт, поворачиваясь к высокому стрелку с льняными волосами, который, нахмурившись, смотрел на нее, — говори прямо сейчас. Иначе я с радостью сделаю вид, что мы никогда не встречались.

— Я бы тоже с радостью притворился, — ответил он, и его небесно-голубые глаза стали холодными. — Но кажется, нам суждено постоянно встречаться, по крайней мере сегодня. У Грейс всего один шанс спасти свое доброе имя. Я здесь, чтобы убедиться, что ты ничего не испортишь. Бедняжка и так достаточно настрадалась.

Если Гарри хотел вывести Кейт из себя, то ему это удалось. Выпрямившись во весь рост — почти пять футов и дюйм, — она одарила своего друга детства уничтожающим взглядом.

— Правда? Я не знала. Видимо, за те три месяца, что она провела со мной, она просто забыла мне рассказать. Особенно про тот день, когда мы прошли двадцать пять миль до Ватерлоо, чтобы похоронить ее отца. — Она с удивлением вскинула голову. — Но тебя я там не видела. Я не видела тебя все время, что мы были в Брюсселе и когда вернулись домой в Лондон. Так что пойми мое удивление: оказывается, тебе хорошо известно, через что Грейс довелось пройти.

Кейт удалось лишить Гарри дара речи. Его красивое мужественное лицо покрылось алыми пятнами, а страстные голубые глаза сузились. Когда-то Кейт любила эти глаза. Давным-давно.

Наконец он отвесил безукоризненный поклон.

— Конечно. Ваша милость всегда права.

— Хорошо, что ты это понял.

Не промолвив ни слова, он зашагал прочь, чеканя шаг по деревянному полу. Кейт стояла, дрожа. Черт бы его побрал! Как ему удалось заставить ее забыть о своих манерах? Почему с ним она всегда чувствовала себя неудачницей?

К счастью, первым ее увидел Диккан, потому что ее лицо раскраснелось, а тело словно окаменело. Не говоря ни слова, он взял ее под руку и вывел за дверь.

— Ты не перестаешь меня удивлять, баловница, — сказал он, шагая по узкой, мощенной булыжником улице. — Не могу припомнить, чтобы лицо у Гарри Лиджа было когда-нибудь такого цвета. А ведь я видел его и на шлюхах, и на кавалерийских лошадях.

— Заткнись, Диккан!

Он как ни в чем не бывало ухмыльнулся:

— Он ведь вырос недалеко от замка?

Кейт вздохнула и поглядела поверх домов: цвет утреннего неба напомнил ей чьи-то глаза.

— Его отец был сквайром. Они с моим отцом любили играть в шахматы.

Диккан рассмеялся и покачал головой:

— Печальный исход для герцога. Неудивительно, что мой отец предпочел бы видеть его наследником. Кстати, он передает привет.

Кейт в изумлении обернулась.

— Твой отец? Он здесь?

— Да. Кипит от праведного гнева. Счастлив, что я снова подтвердил его не слишком высокое мнение обо мне.

— Вряд ли он передает мне привет. Он меня терпеть не может.

Диккан поцеловал ее руку.

— Значит, мы с тобой парочка негодяев.

— Это несправедливо. По отношению к нам обоим.

— Милая моя, ты все прекрасно понимаешь, — сказал Диккан и пошел дальше по улице.

— Возможно, — кивнула Кейт, не отставая от него. — Кузен Чарлз согласился вас поженить?

— Он сам совершит церемонию, сегодня в четыре.

Кейт кивнула:

— Я устрою небольшой свадебный завтрак. — Она остановилась, глядя на оставшиеся позади дома. — Диккан, а как поведет себя Грейс?

Диккан посмотрел на нее.

— Она ведь не сбежала?

— Конечно, нет. Если за минувшие годы Грейс что-то и усвоила, то это чувство долга. Сейчас она уже точно не пойдет на попятный.

Кейт и ее высокий кузен остановились на берегу реки Стаур.

— Глядя на Грейс, у всех возникает чувство, будто она сделана из железа, — сказала Кейт. — Она всегда первой придет на помощь. Человек, к которому каждый может обратиться. Но у меня такое чувство, что Грейс намного более хрупкая, чем кажется. У нее даже не было времени оплакивать смерть отца. Я знаю тебя лучше других, кузен, и как бы ты ни старался возразить, ты столь же благороден, как и она.

Кейт взглянула на самого близкого человека на свете и сделала нечто из ряда вон выходящее.

— Обещай, что не обидишь ее, — попросила она.

Диккан с обидой приподнял бровь.

— Ты говоришь так, словно я какой-то дикарь.

Кейт фыркнула:

— Все мужчины дикари, Диккан. Ты просто элегантнее других. Обещай мне.

Сначала ей показалось, что он не ответит.

Диккан глядел на лебедей, которые покачивались вдалеке на узкой ленте реки.

— Не могу.

Кейт набросилась бы на него, если бы не видела его глаза. Бездонные, льдисто-серые с голубыми ободками, всегда прозрачные, как зеркало. Внезапно посреди улицы в Кентербери она заметила в них неуверенность, смятение, боль. Она поняла, что ее кузен, которого все в обществе считали совершенством, был тоже очень раним.

— Хотя бы обещай, что постараешься, — мягко попросила она.

Он вздохнул и дернул плечами, словно его давил вес этой клятвы.

— Да, Кейти. Я обещаю. Сделаю все, что в моих силах.

Кейт приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку.

— Теперь я довольна. Но помни: я всегда вам помогу.

Снова поцеловав ее руку, Диккан направился обратно к постоялому двору.

— Значит, ближайшие лет пятьдесят тебе будет чем заняться.

Грейс выходила замуж в Кентерберийском соборе со всеми воинскими почестями. И не в боковой часовне, где она бы не чувствовала себя такой заметной. Нет. Его высокопреосвященство Чарлз Мэннерс-Саттон, архиепископ Кентерберийский, настоял, чтобы его кузен Диккан женился прямо у главного алтаря, словно это могло внушить ему серьезность и ответственность момента.

Как будто для того, чтобы еще больше смутить Грейс, у алтаря появился отец Диккана. Высокий, худой, лысеющий человек, почти потонувший в богатом одеянии священника. В его глазах, тех же холодных глазах, что и у его сына, но только более суровых, читалось откровенное презрение к происходящему. Он стоял за архиепископом и, не мигая, сердито глядел прямо перед собой.