Шерри Томас - Каждый твой взгляд

Отныне каждое утро Хелена шла по дорожкам парка вслед за Дэвидом и Беатрис, смотрела, как крепко отец и дочь держатся за руки, и с бесконечным интересом слушала их разговоры. Собственно, разговоры сводились главным образом к монологам Дэвида. Он посвящал девочку в лечебные свойства растений, рассказывал истории из жизни некой королевы, известной только им двоим, а порою даже объяснял, за что экономка рассердилась на одну из горничных.

Иными словами, постепенно, подробность за подробностью виконт открывал дочке тот мир, который она не смогла бы постичь инстинктивно, без помощи близкого человека.

Гастингс не ограничивался заботой непосредственно о благополучии девочки, а беспокоился о том времени, когда она повзрослеет и лицом к лицу столкнется со сложностями реального мира. Он старался научить дочку нормальной жизни — во всяком случае, настолько нормальной, насколько позволяли ее многочисленные особенности.

Подобное отношение не могло не тронуть — пожалуй, глубже, чем нарисованные на стенах яркие картинки. И то и другое было порождено любовью: работа души не могла остановиться ни на миг, до тех пор, пока бились два родных сердца.

Один из традиционных маршрутов приводил к пруду. Должно быть, именно этот живописный уголок парка и вдохновил Гастингса на создание «Сказок старого пруда». Конечно, скромному водоему вряд ли оказалось бы по силам тягаться с причудливым созданием фантазии художника, но и он тоже мог похвастаться чистой водой, изобилием рыбы, небольшим камышовым островком посередине и мягким, поросшим изумрудной травой берегом, где уютно устроились две каменные скамейки.

В этот день Беатрис мирно прогуливала на поводке сэра Хардшелла, Гастингс делал наброски в блокноте, а Хелена читала письма, которые переслала в поместье верная секретарша мисс Бойл. Хелена обнаружила в себе амбиции, о которых прежде никогда не подозревала. Одно лишь издание книг ее уже не устраивало; несчастный случай произошел в разгар подготовки нового журнала, посвященного женскому труду. И вот сейчас миссис Эдвардс — редактор, которому она доверила ответственную работу, — сообщала о статьях, собранных для первого номера. Хелена сделала на полях кое-какие заметки: в частности, о необходимости встречи с миссис Эдвардс, которую она совсем не помнила.

Следующее письмо оказалось весьма забавным и представляло собой ответ мисс Эванджелины Саут на вопросы мисс Бойл о том, как идет работа над авторской правкой последней из «Сказок старого пруда». Мисс Саут сообщала, что в связи с непредвиденными обстоятельствами в семье для завершения редактуры «ей» потребуется еще две-три недели.

Хелена показала письмо Гастингсу, который устроился возле скамейки, прямо на траве.

— Мисс Бойл обратилась ко мне с конкретным вопросом, — улыбнулся он, — так что пришлось отвечать.

Улыбался Дэвид очаровательно — настолько симпатично, что до сих пор иногда хотелось укоризненно покачать головой: почему прежде он никогда не использовал в качестве оружия эту чуть смущенную и в то же время лукавую улыбку? Зачем прятался за ехидными, похотливыми ухмылками?

— И вы действительно работаете над теми исправлениями, о которых я просила?

— Каждое утро, пока вы еще спите.

Он действительно всегда вставал очень рано.

— Лучше занимались бы сказками, а не сочиняли новые греховные истории.

Виконт поднял искрящиеся смехом глаза.

— А ведь вы до сих пор не сказали, понравился ли вам мой единственный любовный роман.

— Еще не дочитала до конца, а потому не чувствую себя вправе выражать критические суждения.

Он изобразил преувеличенное разочарование.

Хелена покачала головой.

— Ах, до чего же вы, писатели, самолюбивы! Так и быть, признаюсь: прочитанные отрывки мне понравились.

Гастингс вернулся к наброску и снова улыбнулся, словно испытывая ее на выносливость. Хелена утаила, что приберегла роман до лучших времен — в надежде когда-нибудь услышать его в исполнении автора.

Но она хотела дождаться полного восстановления памяти, чтобы сознательно избавиться от воспоминаний о мистере Мартине и начать собирать коллекцию шелковых пут для Дэвида.

Что ж, пусть и он тоже ими пользуется — ей не жалко!

— Что это за хитрая усмешка? — Оказывается, даже глядя в блокнот, он умудрялся ее видеть. — Не обещает ничего хорошего.

Хелена широко улыбнулась.

— Если бы рядом с вами сидел автор порнографических новелл, разве вы не усмехались бы время от времени? Впрочем, достаточно скользких разговоров. Мои нежные уши их не выносят. Скажите лучше, что рисуете?

Он посмотрел в блокнот.

— Эскиз росписи пустой стены в чайной комнате Беатрис. Хочу добавить в сюжет новое семейство и поставить на берегу пруда еще один дом.

Хелена взглянула на рисунок:

— Бог мой! Этот коттедж в точности похож на тот игрушечный дом, который папа когда-то построил для нас с Венецией!

— Так и есть. Должно быть, изобразил его, сам того не замечая, — а все оттого, что, приезжая в Хэмптон-Хаус, много раз проходил мимо.

— Насколько мне известно, домик до сих пор цел. — Хелена на миг задумалась. — Можно перевезти его в Истон-Грейндж и поставить на берегу пруда.

Гастингс ответил взглядом, полным признательности и вожделения, а Хелена осознала, что импульсивным предложением невольно выдала свою душевную связь с обоими — и с отцом, и с дочерью.

— Напрасно вы так растрогались, — заметила она, внезапно усомнившись в мудрости эмоционального порыва. — Это всего лишь старая игрушка, с которой придется немало повозиться. Ничего особенного.

— Да, конечно, — с готовностью поддержал виконт. — Заброшенная рухлядь, изъеденная древоточцами и загаженная птицами.

Хелена насмешливо высунула язык.

— Ну вот, теперь оскорбляете.

Гастингс слегка улыбнулся и благодарно сжал ей руку.

— Беатрис будет очень рада, спасибо.

После отъезда из Лондона это было первое прикосновение. По коже побежали мурашки.

Как только память вернется…

Через несколько дней плотники привезли из Хэмптон-Хауса игрушечный домик — изрядно обветшавший, но все-таки в гораздо лучшей сохранности, чем представлялось Хелене. После того как мастера добросовестно его отремонтировали, виконт собственноручно занялся покраской. Хелена взяла на себя внутреннее обустройство: подобрала новые обои и новые шторы, купила небольшой стол, стулья, чайный сервиз и даже книжный шкаф, где должны были храниться все напечатанные «Истории старого пруда».

Чтобы заранее подготовить Беатрис к переменам, девочке показали рисунок ее будущего владения, предложили выбрать на берегу самое подходящее место и с точностью до минуты обсудили изменение привычного расписания, неизбежное в день торжественного открытия.