Джудит Макнот - Укрощение любовью, или Уитни

Проводив подруг, Уитни немедленно бросилась к себе. На этот раз она пошлет отцу письмо, которое тот не сможет игнорировать, как остальные. Она хочет ехать домой. Должна ехать, причем немедленно!

После долгих раздумий она сочинила письмо, взывая к задетому самолюбию и достоинству отца, уверяя, будто должна доказать ему, что теперь он может гордиться ею. В заключительных строках Уитни несколько раз повторила, что любит его. Потом она написала Эмили.

Когда девушка спустилась вниз, чтобы приказать лакею отослать письма, дворецкий сообщил, что месье Дю Вилль только что приехал и желает видеть ее немедленно.

Сбитая с толку этим безапелляционным приказанием, Уитни прошла через холл в кабинет дяди.

– Здравствуйте, Ники! Какой чудесный день, правда?

– Разве? – сухо осведомился он, оборачиваясь.

Николя явно был не в духе. Уитни мгновенно поняла это по плотно сжатым губам и неестественно выпрямленным плечам.

– Э-э-э, конечно! Теплый и солнечный.

– В таком случае, может, объясните, что нашло на вас и заставило участвовать в публичных скачках?! – рявкнул он, не обращая внимания на попытки Уитни занять его светской беседой.

– Это были вовсе не публичные скачки, – пробормотала Уитни, потрясенная столь откровенным возмущением.

– Нет? Тогда, возможно, поведаете, каким образом вся эта история оказалась в сегодняшних газетах?

– Не знаю, – вздохнула Уитни. – Вероятно, кто-то поделился с приятелем, а потом все стало достоянием репортеров. Обычно так и бывает. Но как бы то ни было, я выиграла! И обогнала барона фон Альта!

Девушка весело тряхнула головой, однако голос Ники негодующе зазвенел:

– Я запрещаю вам впредь проделывать подобные вещи!

И заметив, как застыла Уитни, смущенная и рассерженная одновременно, покачал головой.

– Простите мой тон, chérie! Надеюсь увидеть вас на сегодняшнем маскараде в доме Арманов, если, конечно, вы не измените решения и не позволите сопровождать вас?

Уитни улыбнулась, принимая извинения, но решительно отвергла его предложение проводить ее к Арманам.

– Думаю, будет лучше, если я поеду с тетей и дядей. Многие дамы уже и так косятся на меня за то, что я отнимаю слишком много вашего времени, Ники.

Ники уже в который раз проклял себя за то, что позволил ей занять место в своем сердце. Целых три года интуиция подсказывала ему держаться от нее подальше. И тут несколько месяцев назад после одного совершенно отвратительного вечера, проведенного с дамой, некогда занимавшей его, теперь же лишь раздражавшей своей навязчивостью, Ники повстречал Уитни в театре и, повинуясь дурацкому порыву, пригласил в оперу.

К концу вечера он был совершенно очарован. Девушка просто опьяняла сочетанием красоты, острого ума, тонкого чувства юмора и обезоруживающего здравого смысла. И кроме того, она оказалась чертовски неуловимой и постоянно ускользала от всех попыток завоевать ее!

И теперь он молча смотрел на нее. Уголки чувственных губ чуть приподняты в легкой усмешке, именно такой, какую дарят любимому брату и, уж во всяком случае, не будущему мужу. Раздражение побудило Ники к немедленным действиям.

Прежде чем Уитни успела разгадать его намерения, сильные руки сжали ее, а лицо Ники почему-то оказалось совсем рядом с ее собственным.

– Ники, не надо! Я…

Но его рот немедленно заглушил испуганные протесты, а язык обвел контуры ее губ, словно пробуя их на вкус. Раньше лишь неуклюжие, потерявшие голову поклонники пытались поцеловать ее, и Уитни легко отделывалась от них, но страстный поцелуй Ники возбудил в ней новые чувства, пугающие и тревожные. Уитни ухитрилась остаться внешне холодной и равнодушной, но, как только его хватка ослабла, поспешно отступила.

– Очевидно, – с притворным спокойствием объявила она, – мне следовало бы дать вам пощечину.

Она выглядела столь бесстрастной, что Ники неожиданно для себя, потрясенный ощущением этих нежных губ и прикосновением упругих холмиков к его груди, пришел в бешенство.

– Дать мне пощечину? – саркастически переспросил он. – С какой стати? Думаю, я не первый и даже не сотый мужчина, сумевший украсть у вас поцелуй.

– Вы так считаете? – вскинулась Уитни, уязвленная до глубины души намеком на ее распутное поведение. – По всему видно, что именно я имела честь быть вашей первой женщиной!

Слова не успели слететь с губ, но Уитни уже увидела, как гневно исказилось лицо Ники, и поняла, что зашла слишком далеко и сделала серьезную тактическую ошибку, усомнившись в его мужских достоинствах.

– Ники, – шепнула она, осторожно шагнув назад.

Но Ники надвинулся на нее. Она нырнула под письменный стол дяди и встала лицом к Ники, настороженно опираясь о крышку, готовая в любую минуту бежать. Они стояли друг против друга, разделенные столом, две воюющие стороны, причем каждый ожидал, пока другой сделает первый выпад. Внезапно юмор ситуации дошел до Уитни, и она начала смеяться.

– Ники, интересно, имеете ли вы хоть малейшее представление о том, что собираетесь делать, когда поймаете меня?

У Ники так и вертелось на языке объяснить, что бы ему хотелось сделать, когда он ее поймает, но совершенная глупость происходящего была очевидна. Он выпрямился, и гнев мгновенно растаял.

– Выходите из-за стола, – хмыкнул он. – Даю слово, что буду вести себя как подобает джентльмену.

Вглядевшись в его лицо, Уитни решила, что ему можно верить, и, послушно выполнив приказ, взяла его под руку и проводила до двери.

– Увидимся на маскараде, – пообещала она.

Лорд Эдвард Джилберт стоял в гостиной перед зеркалом в костюме чешуйчатого зеленого крокодила, выбранном женой для маскарада в доме Арманов.

Он с омерзением переводил взгляд с широко раскрытой, готовой сомкнуться пасти на устрашающие лапы и длинный толстый хвост, волочившийся по полу. Именно в том месте, где должно было находиться узкое зеленое тело крокодила, величественно вздымался животик сэра Эдварда.

Повернувшись спиной к зеркалу, он оглянулся через плечо и попробовал повращать бедрами, с брезгливым любопытством наблюдая, как извивается хвост.

– Какая пакость! – поморщился он. – Совершенно непристойно!

Леди Энн и Уитни вошли в комнату как раз в этот момент, и Эдвард в отчаянии воззвал к жене.

– Черт возьми! – взорвался он, сорвал с себя голову крокодила и, угрожающе помахивая ею, направился к леди Энн, не обращая внимания на тащившийся за спиной хвост. – Как, спрашивается, я смогу выкурить сигару в этой штуке?

Леди Энн невозмутимо улыбнулась, обозревая костюм, который выбрала, не потрудившись посоветоваться с мужем.

– Я не смогла достать твой любимый костюм Генриха Восьмого и была совершенно уверена, что ты не пожелаешь быть слоном…