Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя

Беннет задумался, потом спросил:

— А как я должен называть ее?

— Ханум-эфенди — это было бы прилично. Можно и Фатима Айя-ханум.

Майор наморщил лоб, и Мари пояснила:

— Первое равно обращению «ваша милость», а второе — «леди Фатима».

Беннет кивнул и снова спросил:

— А кто ее муж?

— Талат-бей.

Беннет поджал губы, и Мари поняла, что он знал это имя.

— Кажется, я слышал…

В этот момент они вошли во двор, и слова замерли на губах майора.

Фатима расположилась на краю фонтана. Слегка откинувшись назад и упираясь ладонями в барьерчик водоема, она грациозно изогнулась, привлекая внимание к своей пышной груди; глубокое декольте позволяло видеть ложбинку меж ее грудей. А цвет ее одежды — серебро и небесная лазурь — весьма выгодно смотрелся на сером фоне мраморного фонтана.

Беннет насторожился. Когда же они приблизились к Фатиме, он чуть отступил от своей спутницы.

Глаза Фатимы расширились под тонкой вуалью, и она с торжествующим видом посмотрела на Мари. Та машинально оправила свою помятую юбку и мысленно улыбнулась. Что ж, не ее вина, что Фатима, эта ядовитая змея, сейчас встретила мужчину, неподвластного ее чарам.

Фатима же изящным движением встала, и все браслеты у нее на запястьях и лодыжках звякнули. Она удивленно вскрикнула и покачнулась. Хотя не было никаких опасений, что она свалится в фонтан, Беннет схватил ее за плечи, чтобы поддержать. Фатима театрально содрогнулась. Фата свалилась у нее с головы и опустилась рядом с ее ногами, открыв лицо безупречной красоты — такой необычной, что у мужчин, увидевших ее, подгибались колени.

Фатиме следовало бы научить свою горничную покрепче прикалывать покрывало, оно все время сползало с ее головы — впрочем, в самый удачный момент.

Беннет поднял фату и протянул даме. Пальцы Фатимы скользнули по его руке, когда она брала фату, и майор при ее прикосновении чуть вздрогнул.

Ладно. Черт с ним! Мари сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле. Конечно, Беннет не был ее возлюбленным, но они должны были продолжать свой фальшивый роман.

Мари шагнула к Беннету в надежде образумить его. А Фатима смотрела на него, хлопая длинными ресницами.

— Надеюсь, вы не возражаете, если я больше не надену фату? Мы ведь здесь все друзья, не правда ли? — Дама облизнула нижнюю губу и добавила: — По крайней мере мы ими станем, когда вы назовете свое имя, сэр.

Фатима вопросительно посмотрела на Мари. Той ужасно хотелось промолчать, но это было бы совсем по-детски, и Фатима посчитала бы ее молчание своей победой.

— Это майор Беннет Прествуд из Девяносто пятого стрелкового полка, а это — Фатима Айя-ханум, — сказала Мари.

Гостья протянула руку, и Беннет склонился над ней, слегка касаясь ее губами. Его рука дрожала, когда он выпрямился. А Фатима с улыбкой проговорила:

— Мы с Мари знаем друг друга лет десять. И вы можете звать меня просто Фатимой.

Беннет тоже улыбнулся и покачал головой:

— Нет-нет, я бы и мечтать не мог о таких близких отношениях.

«Черт бы его побрал! Он еще и флиртует!» — мысленно воскликнула Мари.

Беннет же продолжал:

— Не могу поверить, что вы с Мари так долго были подругами. Вы выглядите слишком молодо.

Фатима хихикнула и окинула майора оценивающим взглядом.

— Отец Мари был в дружеских отношениях с моим дядей Исадом, так что мы знали друг друга еще девочками.

«По крайней мере у нее не хватило наглости назвать себя моей подругой», — подумала Мари.

— Я слышал также и о вашем муже, бее.

Голос Беннета звучал хрипло от волнения.

— Ах, да-да… Он очень важный человек, но так часто уезжает…

Все, довольно! Она не позволит Фатиме делать предложения ее предполагаемому поклоннику прямо у нее на глазах.

— Зачем ты пришла, Фатима?

Мари почти не скрывала раздражение в голосе.

Гостья бросила сочувствующий взгляд на Беннета, затем повернулась к хозяйке дома.

— Я подумала, не нанять ли мне тебя… Ох, прости. Я хотела попросить тебя помочь моей племяннице покрасить волосы. Ее свадьба на следующей неделе…

Оговорка, конечно, была намеренным оскорблением. Но племянница Фатимы была милой девушкой, хотя и слишком молодой для замужества.

— Сколько сейчас лет Сейде? — спросила Мари.

— Четырнадцать. Мы бы не хотели, чтобы она засиделась в девах.

Презрительный взгляд Фатимы также являлся оскорблением.

Мари промолчала, и гостья сменила тактику:

— Ты это делаешь лучше всех, дорогая. Твои оттенки хны всегда приносят удачу.

На сей раз Фатима допустила небольшой комплимент.

Мари вздохнула, так как знала, что Сейда обидится, если она откажется. А ей не хотелось обижать эту милую девочку.

— Хорошо, я приеду.

Фатима с улыбкой кивнула:

— Замечательно! — Она снова набросила вуаль на волосы и на лицо. Потом положила руку на плечо Беннета. — Я с нетерпением жду новой встречи с вами, сэр.

— Так вы будете на суаре посла сегодня вечером? — спросил майор.

Фатима сделала кислую мину, затем на ее лице появилась грустная улыбка.

— Увы, турецкой женщине неведома такая роскошь. Я смогу принять и развлечь вас только наедине.

Шлюха! Мари ужасно захотелось столкнуть эту женщину в фонтан.

Беннет кивнул:

— Значит, до встречи.

Фатима улыбнулась и тотчас удалилась. А майор в задумчивости посмотрел ей вслед.

«Этот негодяй даже ни разу не взглянул на меня с тех пор, как увидел Фатиму», — со вздохом подумала Мари.

Тут Беннет повернулся к ней и проговорил:

— Я должен расспросить вас о ней.

Мари хотелось наброситься на него с кулаками и бить до тех пор, пока он не избавится от этого мечтательного вида. Он мог хотя бы притвориться, что не настолько заинтересовался этой шлюхой — ведь совсем недавно целовал ее, Мари…

— Сколько она пробыла замужем до того, как принялась наставлять мужу рога?

Мари захлопала глазами — до нее не сразу дошел смысл вопроса. А Беннет посмотрел на нее с усмешкой, затем весело рассмеялся.

«В своем ли он уме?» — подумала Мари. Майор же вдруг сообщил:

— Мои сестры всегда приходили в дурное расположение духа, когда мы с братом приглашали друзей провести у нас праздники. Мы до сих пор не поняли, почему наши друзья неожиданно превращались в косноязычных идиотов.

Что он хотел этим сказать? Может, давал понять, что на него не подействовала сцена у фонтана, устроенная Фатимой?

— Мои сестры говорили, что перед выездом в свет им надо попрактиковаться, — продолжал Беннет. — Но я должен отдать им должное — они делали это замечательно. — Теплота в его голосе, когда он говорил о своих сестрах, больше всего сбивала с толку. Беннет же вновь заговорил: — Мари, я из последних сил стараюсь держать себя в руках и даже не могу посмотреть на вас из страха, что потеряю власть над собой.