Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя

— Нет, не надо. Хотя он, конечно, раздражен. Ведь я бросила его. Я поговорю с ним. — Она наклонила голову и утерла слезы, упорно стоявшие в глазах. Затем открыла дверцу.

— Раздражен?.. Слабое слово для того, что я чувствую, мисс!

Мари забралась в карету и закрыла дверцу. И вдруг увидела Беннета в дальнем углу. Она молча села напротив него.

— Черт побери, о чем вы думали?!

Голос его прозвучал резко, как свист хлыста. Глаза же пылали гневом. И казалось даже, что она вызывала у него отвращение.

Мари тихонько всхлипнула. Исчезла всякая надежда на то, что она сможет что-либо объяснить Беннету. И все же она прошептала:

— Информация, которую ваш кузен предоставил бею, должна была унизить Исада. Я не могла допустить, чтобы его оскорбляли.

Майор нисколько не смягчился.

— Будь это хоть заговор с целью свергнуть самого султана, мне это безразлично. Но информация была засекречена, и вы это знали. Вы предали Англию!

Тут и Мари охватил гнев.

— Моя преданность никогда не принадлежала Англии! Я предана только своему народу. И Исад — такой же. В отличие от некоторых. За это я и ценю его.

Беннет процедил сквозь зубы:

— Информация была засекречена.

— Вы говорите об этом… словно о какой-то святыне. Может быть, для вас это именно так, но не для меня. Я не давала клятвы верности Англии. Я просто предположила, что разделяю некоторые ваши взгляды.

— А я предполагал, что у вас есть чувство чести.

У нее сжалось сердце от этого его заявления.

— Видимо, вы слишком поспешно предположили… Возможно, в следующий раз вы сначала узнаете правду, прежде чем делать предположения.

Он приподнял бровь.

— А вы бы сказали мне правду?

— Да, — кивнула Мари.

Кое-что ей хотелось от него утаить, а об этом она действительно сказала бы.

— Неужели вы сказали бы мне о своем посещении Исада?

— Да.

— Но тогда почему же вы помогаете британцам?

— Я помогаю грекам. Мне наплевать на Англию.

— А почему вы согласились делать чертежи даже после Чорлу? Неужели вам предложили так много денег?

Мари с удивлением посмотрела на собеседника.

— Вы хотите сказать, что ничего не знаете?

Беннет, казалось, смутился.

— А что я должен знать?

— Они принудили меня.

— Предложенная вам сумма была столь велика?

Мари презрительно фыркнула.

— Думаете, что я стала бы рисковать жизнью ради денег?

Майор молчал, и она продолжала:

— Да, похоже, вы именно так и думаете. Но я не так глупа, как вам кажется. Ваш кузен угрожал мне.

Беннет откинулся на спинку сиденья и скрестил на груди руки.

— И как же он угрожал вам?

— Ваш кузен подошел ко мне после того, как я сообщила, что моя работа окончена. И он сказал, что в интересах греческого движения необходимо убрать Нейтана.

— И это так на вас повлияло?

Равнодушие, прозвучавшее в голосе Беннета, очень ее задело.

— Да, повлияло. Нейтан — единственный, кто по-настоящему помогает грекам. Ваш кузен сказал, что если я сделаю чертежи еще двух фортов, то Нейтану позволят остаться и закончить свою миссию. А если я этого не сделаю, его отправят в другое место.

— Как благородно с вашей стороны! Почему вы хотите помогать грекам?

Мари помолчала, потом тихо заговорила:

— Знаете, когда другие девочки играли в куклы, мы с моей матерью играли в повстанца и солдата. Когда же мне приходилось играть с другой девочкой, я должна была чертить план комнаты, в которой мы играли, и, возвращаясь, делала точный до последнего дюйма план.

Беннет пожал плечами; он явно не понимал.

А Мари тем временем продолжала:

— В Англии моя мать каждую минуту посвящала борьбе за свободу своего народа. Она возвращалась с одной из встреч, на которых пыталась собрать средства для повстанцев, и тут ваша проклятая страна убила ее…

— Но ваша мать умерла от воспаления легких, не так ли?

Мари кивнула. Беннет по-прежнему ее не понимал, и она не могла объяснить ему свой гнев. Не могла объяснить его даже себе. Но она точно знала: все английское приносило ей несчастья. Английская сестра ее отца, которая увезла Мари к себе после смерти матери. Английские врачи, не сумевшие спасти ее мать. Проклятая английская земля, засыпавшая ее гроб.

— Но почему только сейчас?.. Ведь вы стали помогать грекам совсем недавно, верно?

Мари медлила с ответом. Она не хотела говорить о других повстанцах и о том, как близко она была связана с ними.

— Четыре месяца назад они казнили гречанку. Как предупреждение другим ее тело целый месяц не убирали от городских ворот. — Мари поежилась, хотя в карете было душно и жарко. — На ее месте могла бы быть моя мать.

Ночью Мари сняла со стены тело. Тогда она и встретила Нейтана. А та женщина была его возлюбленной и соратницей по борьбе.

Слезы снова подступили к ее глазам, и она медленно выдохнула, пытаясь сдержать их.

— Так, значит, британцы — как бы заложники вашего восстания? Вернее, инструмент, помогающий ослабить Оттоманскую империю?

— А кто я для британцев? И разве мои намерения имеют для них значение? Британцам нужна лишь информация, которую я могу им передать. Дважды вы принуждали меня продолжать работу, когда я уже хотела отказаться от нее.

Тут карета остановилась, затем заскрипела — это Селим слезал с козел.

— Я прикажу Селиму отвезти вас обратно на суаре, — сказала Мари.

Беннет открыл дверцу и предложил Мари руку.

— Позвольте проводить вас в дом.

Она отказалась от его помощи и соскочила на землю.

— В этом нет необходимости.

Беннет взял ее за плечо.

— Мари, я настаиваю.

Селим стоял в нескольких футах от них, глядя прямо перед собой, но он слышал каждое их слово.

Мари помедлила, потом кивнула:

— Что ж, прекрасно. Пойдемте.

Майор повел ее на женскую половину, и горничная ахнула, когда они вошли.

Мари сдержанно улыбнулась:

— Не беспокойся, Ашилла.

— Но я приготовила вам ванну, и ваше платье…

— Я займусь этим, — перебила Мари.

Горничная взглянула на них с беспокойством.

— Я буду неподалеку, если вам что-нибудь потребуется, госпожа.

Мари снова улыбнулась:

— Со мной все будет в порядке.

Ашилла чуть присела в поклоне и вышла.

— Эта дверь запирается? — спросил Беннет.

— А что?

— Нам надо закончить дискуссию, и я не хочу, чтобы ваши слуги помешали нам.

— В таком случае вам следует дать им повод не беспокоиться за меня.

— Ключ.

Он протянул к ней руку.

— Да, сейчас.

Каким бы сердитым майор ни был, она не опасалась за свое благополучие — по крайней мере за физическое благополучие.

А вот за свои чувства Мари не могла поручиться. Так что было бы лучше поскорее со всем этим покончить.

Достав ключ из потайного местечка в глиняной вазочке у двери, Мари заперла дверь.